Бямбын Ринчен - Заря над степью

— Да исполнится твое благопожелание! — согласно прозвучали голоса.

Тансаг поднялась по лестнице, вложила в паз узорчатый хадак и осторожно спустилась. Плотники ловко вставили в пазы тяжелую матицу.

А вечером хозяева устроили ужин для строителей. Старый рассыльный хошунного управления был искусным импровизатором. Под звуки хура, гриф которого венчала резная конская голова, он спел здравицу строителям, в числе которых были и русские, и монголы, и тибетцы, и казахи, и китайцы.

Огородник Ван-старший изрядно захмелел. Хлебнув простокваши, он комически сморщился и запел фальцетом старинную песню — песню принцессы Си Цзюнь, выданной замуж за монгольского князя племени Усун:

Насанбат переводил песню Вана. Все от души смеялись над непонятными монголам жалобами этой принцессы — ведь в степи все так любят мясо с кровинкой и утоляющий жажду тарак. Но скоро смех утих: все поняли, что Ван неспроста запел эту песню: она напомнила ему о родине.

Как только Ван кончил петь, вскочили два тибетца. Залихватски притопывая тупоносыми сапогами на толстой подошве и подпевая друг другу, они исполнили пляску тибетских горцев.

— Маша, может, и мы порадуем друзей, спляшем? — предложил своей жене плотник Алексей. Нарядная, в шитой золотом и бисером старинной кичке, Маша плавно поплыла по кругу.

— А ну, давай повеселей! — раззадорились гости. — У старого Вана ноги сами заплясали.

К концу лета строительство школы и общежития было завершено, здания обнесли высоким забором. Обшивавшие прежде монастырских лам портнихи взялись за изготовление белья, одеял и шуб для школьников. Школьным завхозом стал старый бобыль Хэрийн Бор. Когда-то в молодости ему довелось быть служкой у ламы, своего дальнего родственника. Между делом он кое-как выучил тибетскую азбуку и теперь корявыми тибетскими буквами писал список в инвентарной книге: брюки, рубашки, белье и шубы.

В помощь Насанбату из Урги прибыл молодой учитель, ревсомолец Табхай, окончивший курсы учителей начальной школы, организованные школьным отделом министерства внутренних дел.

Табхай привез с собой вьюки с учебниками, карандашами, кистями, тушью.

— Ургинским ламам особенно пришелся не по душе учебник по географии и космографии, — рассказывал Табхай. — Они считают этот учебник книгой еретической, порочащей священное учение о строении Вселенной. Одно время в Урге ламы эту книгу покупали нарасхват. В школьном отделе сначала обрадовались: вот, дескать, и ламы начали поддаваться могущественному влиянию науки. А потом выяснилось, что духовное начальство приказало ламам скупить и уничтожить учебники, чтобы они не попали школьникам. Меня просили предупредить всех: здесь они могут выкинуть такой же номер, и дали строгий наказ — книги беречь как зеницу ока.

Табхай привез Насанбату письмо от сына и дочери. Ульзайбат служил в артиллерийской части, Цэцгэ училась на курсах медсестер. Обрадованная письмами, Чжан-ши приняла Табхая, как родного сына.

Глубина и разносторонность знаний Насанбата поразили Табхая, а от его библиотеки он пришел в восторг. Здесь были книги по географии, по истории, естествознанию, по физике и математике, энциклопедический словарь "Цыюань" и другие словари, произведения знаменитого писателя Лу Сипя. На полках в красивых, с золотым тиснением переплетах китайские переводы произведений Льва Толстого, Ибсена и других европейских классиков, о которых Табхай и не слышал.

— Учитель На, червь зависти точит меня, как только взгляну я на ваши книжные богатства, — признался Табхай. — Какой вы счастливец! Вы умеете читать по-китайски, а что я могу прочесть на монгольском языке? Учительские курсы пробудили во мне страсть к знанию. Но много ли мог я узнать за один год? Старых монгольских книг хоть и немало написано, по что они могут дать? Сказкам о существовании собакоголовых людей, горы Сумэр, вокруг которой вращаются солнце и луна, и другим нелепым побасенкам я уже давно не верю. Ну а что касается повести о Чойжид дагини, которая умерла, побывала в аду и вернулась на землю, то ее я считаю просто занимательной выдумкой. А вы вот можете взять любую книгу и прочитать все, что только пожелаете. Счастливый вы человек! Вы, наверное, так много знаете…

— Увы, и мне еще далеко до настоящей учености, — с грустью ответил Насанбат. — В Китае мне приходилось думать прежде всего о том, чтобы заработать себе на чашку риса. Учился я урывками, настоящего образования не получил. Теперь стараюсь наверстать самостоятельно. Большую часть из этих книг мне удалось приобрести лишь за последние два года. В них все мое богатство… Конечно, в Китае выходит на монгольском языке куда меньше книг, чем на китайском. У нас пока существуют только учебники для начальных школ, да и то не по всем предметам. Разумеется, постепенно появятся и учебники для средних школ, и научная литература. Малыши, которых мы собираемся обучать грамоте, окончат высшую школу, станут учеными и будут двигать монгольскую науку, скоро настанет это время… Нам помог победить в народной революции русский народ. Вот почему для монголов, да и не только для монголов, для других народов, борющихся за свое освобождение, важным средством овладения наукой и культурой должен стать русский язык. Это язык народа, освободившегося от оков капитализма и указывающего путь к освобождению всем другим народам. В России издаются сочинения великого Ленина. Говорят, уже двадцать томов вышло, а на китайском языке мне удалось достать перевод только трех его статей. Существует гениальный труд Карла Маркса "Капитал". Его только еще собираются переводить на китайский язык, а на русский он давным-давно переведен. Если бы я знал русский язык, какая сокровищница знаний открылась бы передо мной! Вы непременно должны изучить русский язык. Вы еще молоды, у вас все впереди. Как говорится, солнце вашей жизни только поднимается. Вам обязательно надо поехать в Россию учиться.

— А вы бы разве не могли поехать?

— Стар уж я, у меня дочь вам ровесница. Я надеюсь пополнить свои знания с помощью китайских переводов. Уверен, что китайские революционеры с каждым годом все больше будут переводить Ленина… Я решил посвятить свою жизнь воспитанию малышей. Со временем они станут строителями новой жизни. У нас сейчас во всей стране каких-нибудь два десятка учителей начальных школ. И то хорошо! Из этих двух десятков двое — мы с вами. Понимаете, какая ответственность ложится на нас?