Бямбын Ринчен - Заря над степью

— А удобно ли его беспокоить? — шепотом спросил Насанбат.

— Об этом не тревожьтесь! Дяде всегда будет приятно видеть вас, — успокоил его Ли.

И, словно подтверждая эти слова, в дверях показался сам старик, он поблагодарил Насанбата за заступничество, а потом тихо сказал:

— Будет свободная минута, обязательно заходите.

— Очень рад знакомству с вами! — сказал Насанбат. — Мне просто повезло — в таком громадном городе встретился как раз с теми, кого я давно искал! Вы стали для меня самыми близкими людьми, и я рад, что смогу многому научиться у вас.

Попрощавшись со своими новыми друзьями, Насанбат отправился в монастырь Бай-да-се. Тибетец уже давно поджидал юношу. Он угостил его тибетскими кушаньями и во время обеда спросил, почему он ввязался в драку с солдатами и кого он спас.

Насанбат рассказал про возмутительную выходку солдата, сказал, что он не мог спокойно пройти мимо и, не помня себя бросился на обидчиков, однако он и словом не обмолвился, что старик Ли причастен к движению тайпинов.

— А куда делся твой учитель-астролог? — спросил Насанбат у Самданбазара.

— У нас говорят: у каждой горы есть вершина, каждая встреча имеет свое предназначение. Когда мы с тобой расстались, я поклялся отблагодарить тебя за твое великодушие. Мне очень хотелось встретиться с тобой. И вот сегодня мы наконец свиделись… — Тибетец взглянул ому в лицо. — В жизни моей произошли большие перемены. Я уже несколько лет занимаюсь торговлей, и дела мои идут пока хорошо. Вскоре после того случая моего учителя пригласили в монастырь к нойону и попросили изгнать появившегося у них злого духа. Говорили, что в монастыре появилась злая фея, которая развращала лам. Мой учитель вместе с ламами монастыря семь суток подряд читал заклинания. В последнюю ночь горевшая пород ними лампада вдруг вспыхнула синим дьявольским огнем. Рассказывают, будто это настолько поразило воображение моего учителя, что он тут же скончался. Сидевший с ним рядом лама тоже умер от разрыва сердца, заклинатель сошел с ума, у одного молодого послушника мгновенно поседели волосы, а остальные ламы в ужасе разбежались кто куда. С тех пор среди лам прошел слух, что мой учитель и лама появляются по ночам в монастыре. Тогда изгонять духов из монастыря был приглашен сам Ламын-гэгэн… Так по крайней мере рассказывали монастырские ламы, — закончил Самданбазар и, помолчав немного, добавил: — Вот как кончил свои дни мой учитель…

— Неужели все это правда? — с недоверием спросил Насанбат.

— Уж если говорить начистоту, здесь правда перемешана с ложью, как белые и черные перья в сорочьем хвосте. Я этому заклинателю прослужил ни много ни мало три десятка лет, так что полностью усвоил мудрость вашей монгольской поговорки: верующему — бог, суеверному — черт. Это мы с учителем убедили суеверных монастырских лам, что в монастыре появился злой дух в образе феи. Учитель рассчитывал заработать на этом немалые деньги. Но судьба судила иначе… Появление синих огоньков в лампаде — фокус, которому мой заклинатель обучил давно и меня. И умер он вовсе не от испуга. Видно, сам бог решил, чтобы не я приложил руку к вечному успокоению заклинателя. Все объясняется очень просто. Целую неделю он хлестал водку и умер от обыкновенного перепоя. Вот и все. Ну а я с тех пор стал свободным человеком, теперь я сам себе хозяин… Послушай, Насанбат, — обратился к юноше тибетец, — мне хотелось бы в знак нашей дружбы преподнести тебе небольшой подарок. — И он протянул Насанбату слиток серебра и шелковый хадак.

Хадак Насанбат взял, но от серебра решительно отказался. Простились они сердечно. На другое утро Самдан-базар должен был выехать из Пекина.

Со дня памятной встречи Насанбат частенько навещал старого китайца и толстяка Ли. Они искренне полюбили молодого монгола и рассказывали ему увлекательные истории.

Оба Ли были участниками движения тайпинов. Они боролись под знаменами Ян Сю-цина, Линь Фэн-сяна и народного героя Ли Сю-чэна [82] Ян Сю-цин, Линь Фэн-сян, Ли Сю-чэн — руководители тайпинского движения. .

Они как зеницу ока хранили прокламации того времени, плакаты, листовки, книги тайпинов, письма и документы, связанные с великим крестьянским движением, которое основательно потрясло государство дайцинов.

Младший Ли был бойцом армии Линь Фэн-сяна, бывшего учителя, который в год Черной коровы [83] Год Черной коровы —1853 год. повел свою армию на север — на Пекин.

— Когда до Пекина нам оставалось верст триста, — рассказывал толстяк, — маньчжурский император перевез все деньги в город Жэхэ. Казна опустела, несколько месяцев министры и пекинские чиновники не получали жалованья. Редкостью стали даже медные монеты. Но вот страшные для маньчжуров войска тайпинов подошли ещё ближе. Император решил лично произвести смотр пекинского гарнизона. Этот императорский смотр для маньчжурских военачальников, интендантов и министров оказался страшнее наступления тайпинов, — улыбнулся китаец. — Ведь более трети войск пекинского гарнизона существовало только на бумаге. Но командующий и подчиненные ему командиры полностью получали жалованье и довольствие на все войска, включая и те, которые лишь значились в списках. То же самое было и в маньчжурских гвардейских частях: они давным-давно разбазарили армейских лошадей, однако получать на них фураж и кавалерийское снаряжение не забывали. Вот почему, хотя и отпускались большие средства на пополнение вооружения, арсенал гарнизона оказался пуст. Напуганные указом о высочайшем смотре, пекинские военачальники решили обмануть императора. Они подкупили придворных астрологов, и те посоветовали императору отложить на несколько дней смотр пекинских войск. А тем временем из Пекина были спешно направлены люди в Калган. Они закупили у русских купцов все имевшееся в наличии листовое железо, нарезали из него "шашек" и заказали большое количество деревянных винтовок. Чиновники навербовали пекинских нищих. Потом переодетых в военное обмундирование бродяг за несколько дней кое-как обучили самым простым строевым приемам. Были также использованы все частные лошади и мулы. После такой подготовки командиры смело вывели свои войска на парад. Император остался доволен, он был уверен, что у него непобедимая армия, и приказал даже наградить военачальников за отличную военную подготовку солдат. Знаете, Насанбат, мы легко могли бы разбить такую армию, — вздохнул китаец, — если бы не наши военные руководители. Они допустили большую ошибку, отложили поход на Пекин на целый год, направили все свои войска к Нанкину и таким образом дали возможность врагу собраться с силами.

Северным походом командовал бывший батрак Линь Фэн-сян. Это был смелый и талантливый военачальник, но у него не хватало сил взять Пекин. Его пехота по пути от Нанкина к Пекину прошла через четыре провинции и взяла двадцать шесть крупных городов, она была утомлена. Противник же на подступах к Тяньцзину — последней крепости перед Пекином — сосредоточил многочисленные войска, включая зеленознаменную китайскую армию и монгольские части Сэнгэринчин-вана. Они-то и нанесли повстанцам большой урон. К тому же в северном походе тайпины столкнулись с новыми трудностями: они не знали ни языка местного населения, ни его быта, ни природных условий северных областей. Тайпины не встретили здесь той поддержки у населения, какую они имели на юге. И все же войска повстанцев два месяца с успехом отражали натиск превосходящих сил противника. Они с нетерпением ждали пополнения из Нанкина. Но оно подошло только весной, когда героический полководец Линь Фэн-сян уже погиб, а остатки войск отступали на юг. Маньчжурские же войска получали пополнение непрерывно. Им слали добровольцев и местные богачи, и помещики, на помощь им прибыли английские, французские и американские войска — все контрреволюционные силы объединились против восставших крестьян.