Бямбын Ринчен - Заря над степью

Ширчин совсем закоченел. Он накинул на себя дэл, который кто-то сдернул с него во время сна. Старый солдат, складывавший рядом его палатку, проговорил:

— Ну и здоров же ты спать! Иди досыпай в ту палатку, она побольше.

Ширчин вошел в новую палатку. На тагане стоял котелок, наполненный снегом, дно котелка лениво лизал огонь. На новом войлочном тюфяке лежали туго набитые кожаные переметные сумы. Вошел старый солдат, он притащил полный подол дров и свалил их около очага. Ширчин взглянул на дрова. Что это? Солдат порубил деревянные подпорки старой палатки, в которой он только что спал.

— Зачем же ты изрубил подпорки? — возмутился Ширчин. — Как мы теперь будем ставить палатку?

Солдат прищурил глаза и усмехнулся:

— А эта чем нехороша? Под лежачий камень вода не течет. Пока ты храпел, мы тут не дремали, в двух китайских лавчонках побывали. Ну и кое-чем разжились. Смотри, какие у меня переметные сумы! А тебя не могли добудиться, — сказал старик и подсел к огню.

Слова старика удивили юношу. Странно, часть направляется на штурм Улясутайской крепости, а по пути солдаты грабят мирных китайских торговцев и огородников! Он смотрел на старика широко раскрытыми глазами.

— Ну чего глаза вылупил? — недовольно пробурчал старик. — Подумаешь, китайцев ограбили! Разве они не грабили нас, монголов? Своих же мы не трогаем, это дело иное.

Во время обеда к Ширчину подсел солдат из соседней палатки и торопливо прошептал:

— Где-то здесь неподалеку, в монастыре Ламын-гэгэна, скрывается богатый китайский купец. Не зевай! Туда, говорят, пойдут те, кто не ходил в прошлую ночь. Как только тронемся, ты держись в хвосте с запасным конем. Ладно?

После обеда отряд снялся с бивака. Улучив момент, когда передние огибали сопку, около тридцати кавалеристов, ехавших сзади, отделились от колонны и во главе с Шамбой поскакали по направлению к монастырю Ламын-гэгэна. У каждого был запасной конь. К ночи они добрались до места, где жили китайские купцы. Здесь Шамба разделил своих солдат на три группы. Русских торговцев он приказал не трогать — ведь они из дружественной страны. Потом он назначил место сбора и, взяв свой десяток, в котором находился и Ширчин, скрылся в темноте. Старый волк Шамба хорошо знал свое дело. Он уверенно вел солдат. Вот он постучался в какие-то ворота. Послышались голоса русских женщин. Шамба удалился. Он подъехал к другим воротам. За забором залаяли собаки, кто-то тихо, испуганно наговорил по-китайски. Шамба закричал:

— Открывай ворота, старый черный осел! Мы люди военные, нам нужен ваш хозяин!

— Приходите завтра. Хозяин уже лёг спать, — отозвался дрожащий голос.

Солдаты стали ломиться в обитые железом ворота.

В щель набора было видно, как в доме замелькал тусклый огонек; во дворе с фонарями в руках суматошно набегали люди.

Шамба приказал окружить дом и никого не выпускать.

И темноте ночи где-то в отдалении яростно лаяли собаки: и там солдаты штурмовали чьи-то ворота.

— Если тебе дорога жизнь, сейчас же отворяй ворота! А не откроешь — прах твой развею по Петру! — кричал Шамба. — А ну, ребята, ежели этот старый осел не желает открывать ворота, валяйте через набор, а там уж лупите всех без пощады.

Но тут за воротами раздался испуганный голос:

— Ой, начальник! Я всего только бедный торговец. Все наши ценные товары хранятся в канне Ламын-гэгэна. А здесь ничего нет.

— Замолчи, если хочешь живым ходить по земле! Сейчас же отгони псов и открой ворота!

На мгновение наступило молчание, потом послышались крики: отгоняли собак. Наконец тяжелые ворота с грохотом открылись.

— Где хозяин? Сейчас же соберите всех паршивых шушума! А кто вздумает бежать — голову оторву и в черта превращу, — грозно кричал Шамба дрожащим от страха китайским торговцам.

Всех китайцев, не исключая поваров и писарей, зашали в угол двора. Потом солдаты начали переворачивать все вверх дном в доме и в лавке.

Китайский купец сказал правду: дорогих товаров не оказалось. Только далемба, дешевые сорта хлопчатобумажной ткани, латунные пуговицы, ножницы, иголки, шелковые нитки, летние гутулы, тюбетейки с парчовой отделкой, немного шелка и кое-какая галантерейная мелочь.

Солдаты забрали все, что поценнее: нитки, тюбетейки, табак, металлические пуговицы, кольца, карманные зеркальца.

Ширчин ходил следом за товарищами, но не решался взять ни одной вещи. При виде расстроенных лиц торговцев, которые дрожащими руками открывали замки ларей и сундуков, ему стало не по себе.

Но под конец он все же взвалил на плечо куль с сахарной пудрой, а то, чего доброго, обидишь бога счастья и он отвернется навсегда…

Заметив, как Ширчин возится с мешком, Шамба громко рассмеялся:

— Смотрите-ка на этого малыша: сам ростом с палец, а мешок ухватил с корову. Да поднимешь ли ты этот мешок? Ишь какой сладкоежка!

Солдаты смеялись над ним, но это только прибавило ему силы и решимости. С помощью китайца он дотащил куль до лошадей. Товарищи помогли взвалить его на седло, и вместе со всеми он в темноте ночи двинулся к условленному месту сбора.

Вскоре собрались все. Шамба предложил разделить награбленное, когда взойдет солнце, а теперь нужно было догнать эскадрон.

Тяжелый мешок доставил Ширчину много неудобств. Везти его оказалось нелегко. А вскоре он еще разорвался и белый порошок посыпался из него. Конь испугался и взвился на дыбы. Ширчин вместе с мешком грохнулся на землю. Юноша больно ударился правым плечом, но, несмотря на боль, повода не выпустил и не дал коню удрать.

Ширчин застонал. С трудом поднявшись на ноги, он убедился, что правая рука висит, как плеть.

Подъехал Шамба. Он ощупал руку, а затем ловко вправил сустав. Но куль с пудрой пришлось бросить. Ширчин с досады набил ею полный рот и, вскочив в седло, поскакал догонять товарищей.

Восток светлел. Солдаты остановились на пригорке и, стреножив коней, приступили к дележу добычи. Подсчитав трофеи, они убедились, что добра было меньше, чем им показалось на первый взгляд. Немного шелка, десяток расшитых шапочек-торцогов с красными кистями, несколько шелковых платков, дюжина зеркалец с изображением обнаженной китаянки на оборотной стороне, три монгольских ножа в эмалированных ножнах, несколько дюжин металлических пуговиц, дешевые кольца и еще кой-какие мелкие вещицы. Разделить все поровну было нелегко. Всем, например, вдруг захотелось получить по шапке, — очень уж хороши были красные кисти! Десяток Шамбы потребовал распределить шапки только между ними. Но другие сочли это несправедливым: брать вместе, а делить врозь? Так дело не пойдет! Каждому ведь хочется получить красивую шапочку. Кое-кто начал горячиться. А один заорал:

— Ах, вот вы как? Так лучше уж никому ничего не достанется. — и, недолго думая, в бешенстве стал рвать шапки, разбил зеркала, разбросал во все стороны пуговицы и кольца. На него набросились, и вскоре дело дошло до всеобщей свалки.