Серо Ханзадян - Мхитар Спарапет

Была поздняя ночь. Раздеваясь, Гоар долго глядела на себя в зеркало. Снова память вернула ее в проведенные с Мхитаром счастливые дни на берегу реки Трту. Она легла в постель, укрывшись легким покрывалом. Егине смотрела на нее зачарованная. Гоар напоминала ей покоящуюся на облаках нимфу…

Через верхнюю часть окна виднелся кусок неба с двумя яркими звездами. Звезды порою улыбались, порою же покрывались лоскутком черного облака. Полная тревог ночь! Что принесет утро? Это известно одному богу…

Гоар только закрыла глаза, как Егине разбудила ее.

— Заговор! — шепнула девочка.

— Что? Кто? — вздрогнула Гоар.

— Тсс!.. Ходжи. Вставай!

Гоар быстро оделась.

Дрожавшая всем телом Егине повела ее в смежную пустую комнату, а оттуда в небольшой чулан, пропахший старой одеждой. Сквозь щель виднелась тоненькая полоска света. Обе прилипли к стене. Слышался чей-то низкий голос:

— Нужно пасть к ногам паши, покориться султану. Султан не чинит зла торговым людям. Дадим золото, сокровища, мирно вручим город паше и спасем его от разорения.

Другой сказал еще что-то, но Гоар не удалось расслышать.

— Я сам пойду и паду к стопам паши, — энергично продолжал первый. — Наш друг Мурад-Аслан находится у Абдуллы, он нам поможет.

— Нужно спешить, пока не поздно. — Гоар узнала голос мелика Муси.

— Да, нужно спешить, иначе успеют сообщить Мхитару, и он натворит беды.

Они стали говорить шепотом. Гоар удалось уловить лишь отрывистые слова.

— Окружить… Товма… Паши… Хорошим подарком… Гоар…

— Нет, я не согласен, — возразил кто-то громко. — Это измена. Я сообщу…

Но его голос прервался тотчас же.

У Гоар потемнело в глазах. Схватив руку Егине, пошатываясь, она вернулась в спальню.

— Беги, Гоар, скорей. Сейчас они придут за тобой… — шептала Егине, обнимая ее. — О! Господи! Я как чувствовала! Человек с женским голосом — торговец драгоценностями. Я еще не спала и слышала, как этот дэв прошел к отцу. У него гадкий сын, хотят меня обвенчать с ним. Я подумала, что он пришел за этим, тогда я тихо, чтобы не разбудить тебя, вышла отсюда, пошла в чулан и стала подслушивать… Моя мать часто подслушивала оттуда тайные разговоры отца. О господи! Нас продают туркам…

— Тихо, теперь молчи, — попросила Гоар. — Покажи, откуда я могу бежать.

Она надела свою кольчугу, шлем и, открыв окно, бесшумно спрыгнула в сад. Затем обняла Егине, осторожно спустила ее с окна. Девушка ослабла от страха, еле передвигала ноги. Подошли к садовой стене.

— Вот сюда, — показав дверцу в стене для протока воды, сказала Егине и убежала обратно.

А в это время в сопровождении телохранителя вошел в замок мелика Муси сотник Товма. Не зная о заговоре, он приехал посоветоваться с паронтэром о защите города. Горги сообщил ему весть о приближении турок. По тому, что перед ним тотчас открыли ворота, он понял, что мелик не спит. Оставив коня и телохранителя у крыльца, Товма быстро поднялся наверх и вошел в полутемный коридор. Но не успел он сделать и двух шагов, как сильный удар тупым орудием по голове свалил его на пол. Он попытался встать, но ему скрутили руки. Как во сне, услышал он голос мелика Муси:

— Ведите в острог.

Товма очнулся в темнице. Лязгая цепями, которыми были скованы руки и ноги, он встал и направился к двери. Она была заперта. Кто-то схватил его за колено.

— Товма, дорогой… И ты попался в ловушку?

Это был ходжа Хачик. Товма узнал его по голосу.

— Ходжа, а тебя за что? — спросил Товма.

— Лиса! Провел. Позвал, чтобы обдумать, как защитить город. Пришел, справился о тебе. Ответили, что послали за тобой. Предатели, задумали сдать город турку. Я воспротивился, пригрозил. Ударили по голове, сковали цепями. О-хо!.. Сказали, что я пес Мхитара. Не один Муси, все ходжи города заговорщики… Горе, горе бедному моему городу…

Ходжа Хачик зарыдал. Товма, словно окаменевший, застыл на месте.

Пробираясь по темным извилистым улицам, оглядываясь то и дело назад, Гоар наконец достигла ворот монастыря апостола Товмы.

— Откройте, я Гоар… — еле переведя дыхание и стуча кулаками в тяжелую дверь, крикнула она. — Враг приближается, откройте.

Стражники открыли ворота и впустили госпожу…

— Бейте тревогу, разбудите всех. Где мой муж?

Воины выскакивали из келий, из конюшен, из шатров.

Все были полуодетые, босые, но вооружены. Услышав тревожный голос Гоар, прибежал Горги Младший:

— Что случилось?

Гоар едва узнала его.

— Где мой супруг? Позовите его!

— Он только что отправился к мелику Муси.

— Ах, боже мой, он погиб! — вскрикнула Гоар и ударила себя по голове. — Мелик Муси изменник, он убьет его!.. Нас предали. Вооружайтесь! Укрепите монастырские ворота. Они скоро придут сюда, готовьтесь.

Весть о предательстве была настолько неожиданной для воинов, что они сначала словно остолбенели. Но когда прошли первые минуты и раздался сигнал тревоги, все бросились на свои места. Каждый знал, что ему следует делать при чрезвычайных обстоятельствах. Во мраке раздавались короткие приказания десятников, лязг оружия. Часть воинов с ружьями поднялась на стены. Другая подкатывала и приставляла к воротам надгробные плиты. Гоар и Горги поднялись на боевую башню. И тут, снизу, из-за крепостных стен, послышались звуки трубы. Кто-то во все горло крикнул:

— Эй, пхндзакарские безумцы, слушайте, что приказывает наш господин!..

— Ваш господин — продажный пес, — ответила Гоар.

— Дочь мелика Бархудара! — крикнул снизу мелик Муси. — Выслушай мое доброе слово. Прикажи этим безумцам сложить оружие и выйти из монастыря. Клянусь евангелием, что всем, в том числе и заключенному у меня твоему супругу Товме, дам свободу. Идите, куда пожелаете.

— Не верьте! — донесся из садов женский голос. — Они обманут вас. Не верь, Гоар!..

Гоар узнала голос Егине.

— Даем вам время до утра, — снова крикнули снизу, — или сдайтесь и удалитесь из нашего города, или всех предадим мечу. Товму сожжем.

Грохот падающих камней, брошенных с высоких стен монастыря, заглушил угрозы мелика Муси. Перепуганные заговорщики укрылись в ближних садах, где им уже не угрожала опасность. Осажденные поняли, что мелик Муси не выпустит их из монастыря, пока не сдаст город туркам.

Опираясь на тяжелый посох, из церкви вышел престарелый епископ — высохший старец, который, казалось, явился из загробного мира. С ним была монастырская братия — три монаха и несколько иноков. Епископ дрожащей рукой осенил крестным знамением растерянно стоявших воинов и произнес еле слышным голосом:

— Пастырь могущественный, пастырь добрый и извечный, посмотри и посети свое стадо Христово, которое собралось в твоем доме и ждет твоего милосердия! — Он обратился к Гоар и, повысив, насколько мог, голос, сказал: — Не пугайся, дочь моя, прославившая свое имя в деле при Мараге! Вот мы с тобою. Вдохни храбрость в людей своих и, изгнав страх из сердца своего, найди путь спасения.