Вальдемар Лысяк - Императорский покер

Очередные мелкие раздачи так же не приносили царю успеха. Он атаковал, повышал ставку, а Наполеон требовал открыть карты и выигрывал. В середине ноября российские войска были разбиты под Амштеттеном, Сен-Польтеном и Холлабрюном, и только лишь под Дюрренштайном добились относительной ничьей при собственном троекратном численном перевесе.

Уже по самим географическим названиям вы, должно быть, сориентировались, что игра шла тогда на территории Австрии, неподалеку от Вены. Раньше сражались на территории Баварии. Именно там столкнулись авангарды прущей с востока российской армии и браво марширующей с запада армии французской. Последняя всего несколько месяцев назад стала называться Великой Армией, и после значимой для эволюции " ars militaris " (военного искусства — лат.), совершенной ее идолом реорганизации, была разделена на семь мощных, относительно самостоятельных оперативных единиц, названных корпусами. Каждый корпус состоял из трех дивизий и располагал прекрасно функционирующим штабом армейского типа и полной транспортной, санитарной и т. д. базой.

В отличие от них, российская армия действовала в соответствии со старыми схемами прусской военной школы, не имея понятия о быстром маневре, с целью застать противника врасплох, о гибкости действий, а что самое плохое — имея колоссальнейшие недостатки в снабжении, боевой подготовке и снаряжении.

Великую Армию Наполеон перебросил дунайский театр военных действий с баз на берегах Ла-Манша в тот момент, когда натравленные царем австрийцы начали военные действия против Франции. Первая цель Бонапарта состояла в том, чтобы не допустить соединения австрийской и российской армий. Благодаря помощи своего гениального шпиона, эльзасца Карла Шульмайстера, который пробрался в австрийский штаб и занял там пост… начальника разведки (!), "бог войны" своей цели достиг — Шульмайстер задержал австрийцев в Ульме и привел к тому, что они позволили замкнуть себя в клетке словно отара овец, прежде чем пришли русские.

Российская армия не сумела перекрыть французам дорогу на Вену, и после нескольких кровавых стычек, о которых я упоминал выше, была отброшена в направлении Брно и Оломоуца, где начала готовиться к решающей битве. Случилась она в первые дни декабря на слегка холмистой, пересеченной рекой Литавой и ручьем Гольдбах (прилив Литавы) территории, на расстоянии неполных двенадцати километров от Брно, рядом с деревушкой Аустерлиц (сегодня — Славково).

Пора представить карты обоих игроков в этой последней раздаче. У французов было около семидесяти пяти тысяч солдат; у русских — на несколько тысяч больше, к тому же имелись помогавшие им полтора десятка тысяч австрийцев. То есть, количественно карты не слишком-то и различались, но вот качественно — да. Здесь я не имею в виду различий в храбрости — как российские, так и французские солдаты были неистовыми в бою, ни те, ни другие не любили поворачиваться к противнику спинами. Разница заключалась в чем-то другом.

Француз в мундире имел над собой человека, которого он не только почитал, как почитают грозных, извечных богов, но и любил всем сердцем, как любят самого близкого приятеля. За друзей всегда сражаешься яростней. Этот человек уважал солдата, и солдат об этом знал. Над российским солдатом властвовал окруженный традиционным нимбом монарх, за которого следовало умирать без ропота, и от которого нельзя было ожидать слов: "Благодарю вас, дети!". За каждый проступок, не говоря уже о проявлении недовольства, грозил кнут. Провинившийся в чем-либо царский солдат умирал долго, проходя между двумя рядами прутьев, сдиравших мясо с ребер. Французский солдат отправлялся под стенку и получал пулю в грудь — офицер, который пожелал бы над ним поиздеваться, перед этим должен был бы написать завещание и попросить Спасителя принять его в Царствие Самоубийц.

Наполеон мог воспитывать солдат наказаниями, имевшими психологический характер. В Булони солдаты Старой Гвардии (элиты французской армии), начали в пивной драку с солдатами из линейных частей. Сотня гвардейцев и сотня пехотинцев договорились встретиться под городом после чего устроили такую бойню, что в течение всего лишь получаса убитыми было убито тридцать три человека. Потребовалась самая настоящая атака тяжелых кирасир Келлермана, чтобы разнять дерущихся. Император, узнав о том, что причиной ссоры стала какая-то песенка, приказал распечатать ее текст, после чего заставил несчастных гвардейцев пройти маршем через город с оружием на левом плече, и с текстом песенки, приколотым у каждого на груди. Сегодня подобное наказание способна вызвать разве что пожатие плечами. Тогда же, для элитной Старой Гвардии, в которую можно было попасть только лишь после многолетней безупречной службы, это было невообразимым позором, самой настоящей катастрофой. Многие из тех солдат, до того не проронившие ни единой слезы, в Булони, ревели, маршируя с болтавшимися у воротника листками. Стоявшие на улице люди замерли от изумления, но никому и в голову не пришло смеяться. С тех пор, если бы кто-либо из гвардейцев где-либо и каким угодно образом начал бы скандалить, собственные однополчане линчевали бы его.

До такого же совершенства Наполеон довел и систему наград и повышений по службе. Прививая своим людям уверенность о наивысшей ценности чести, он пришел к тому, что те никогда бы не променяли за какие-либо деньги такие вот вроде бы мелкие жесты и слова, как обычное «благодарю тебя», услышанное из его собственных уст, как ласковое трепание за ухо (это был любимый жест доверительного отношения Наполеона к солдату) или же практика приподнимать шляпу перед наиболее отличившимися частями на смотрах после битвы.

Солдаты Наполеона чаще, чем когда-либо до того и еще долго после того во всей своей истории — носили в своих ранцах маршальские жезлы. Подняться до высочайшего ранга мог каждый, солдаты видели это — живыми примерами были их собственные маршалы. В ампирном поезде, между 19 мая 1804 года (первые назначения) и 1815 годом, ехало целых двадцать шесть маршалов. Среди них был один князь (по праву рождения) (Понятовский [36] Строго говоря, Понятовский был князем почти что по праву рождения, так как родился он на полтора десятка месяцев раньше, чем следовало. На это мне обратил внимание рецензент данной книги, доктор и профессор Ежи Лоек, когда писал о Понятовском: «Он родился 7 мая 1763 года, а княжеский титул Понятовские получили от коронационного сейма в декабре 1764 года. Впрочем, в 1764 году отец князя Юзефа, Анджей, получил титул чешского князя от Марии Терезии. И все равно, это было через год после рождения Юзефа. В любом случае, Понятовский был родом из семейства, занимавшего очень высокий статус в иерархии Ancien Régime Центральной Европы». — Прим. Автора. ), один маркиз (Груши), пять дворян, восемь горожан и целых одиннадцать представителей крестьянства! То есть, совместно «низшие» сословия (мещане и плебс) представляли собой целых семьдесят три процента данного оркестра, и точно так же дело обстояло среди генералов и полковников, так что у солдата не было причин не верить в быстрое продвижение по службе. Такие продвижения осуществлялись и вправду быстро, чем все были довольны — кроме павших, которые освобождали свои посты, и неграмотного негра Геркулеса, который во главе двадцати пяти гидов (личных охранников Наполеонов) разбил австрийскую колонну под деревушкой Арколе, и мог обвинить Бонапарта только в том, что его не возвели в чин маршала Франции.