Вальдемар Лысяк - Императорский покер

В Петербурге царя приветствовали взрывом радости.

— Никто уже и не надеялся, что это чудовище выпустит Ваше Императорское Величество в целости и сохранности! — сообщил один из генералов, за что его резко упрекнули, поскольку тот произнес это вслух.

По вопросу супружества Екатерины никаких трудностей не было. Царица-мать, которая прекрасно знала про особенную связь своих деток (сама она называла это культурно "оригинальностью Кати"), скорее уж выдала бы дочь за самого черта, чем за "корсиканское чудище Минотавра" (ее собственные слова), сама же «Катя» сказала:

— Я предпочту выйти замуж за попа!

Так что в молниеносном темпе на свадебный рушник поставили парочку, составные части которой соответствовали друг другу, словно кулак носу. И Георгий Ольденбургский кулаком здесь никак не был. Тут я вспомнил, что совершенно забыл сказать, кем же, прежде всего, он был. А был он кузеном… царя Александра, так что все осталось в семье. "Катя" выехала в Тверь, где ее супруг трудился на посту генерал-губернатора, и именно там братец ее и навещал. После одного из таких визитов, продолжавшегося пять дней (начиная с 10 декабря 1809 года), царь с неохотой задумался о необходимость часто преодолевать четыреста пятьдесят верст в одну сторону, а потом снова четыреста пятьдесят верст в другую сторону, в Петербург, так что он, не церемонясь, забрал «опять» «самое роскошное существо на свете» домой и точка.

Лакмусовая бумажка окрасилась, и теперь уже у Наполеона была стопроцентная уверенность относительно нежелания Александра. Дополнительное свидетельство враждебности «брата» он получил в ходе войны с Австрией летом 1809 года, когда русская армия — несмотря на постоянные напоминания Парижа — не только не помогла французам, но даже пыталась мешать их союзникам, полякам. Бонапарт понял, что с этого пути возврата тоже не будет. Матримониальная проверка с Екатериной, а точнее — ее эффект, имела колоссальное значение для приготовлений к трагическому финалу императорского покера. Наполеон сам назвал его "открытием карты". А так поступают, чтобы увидеть ее реальное значение.

Тем временем, 22 ноября 1809 года, министр иностранных дел Франции, Жан Батист де Шампаньи, от имени Наполеона обратился к царю через посла Коленкура, прося руки… второй сестры Александра, Анны Павловны! Мало того, взамен он предложил отказ от дальнейшего увеличения Польши! Подобный удар весьма чувствителен, даже когда читаешь о нем на берегах Вислы и в настоящее время, не правда ли? Тем более, когда читаешь это с комментарием, будто бы это "неопровержимое доказательство" того, что Бонапарт желал породниться с Романовыми за счет Польши. Сейчас я его разобью, причем — солидно, но перед тем мне сложно не выразить изумления тем, что преобладающее большинство французских и польских историков поверило в эту чушь, не давая себе, по-видимому, труда хотя бы поверхностно проанализировать факты.

Матримониальная проверка ободрала с "бога войны" последние обрывки иллюзий. Он был совершенно уверен в том, что Анну за него не отдадут (тем более, что была она практически ребенком), и что относительно него давно уже строят планы, как бы свергнуть его с трона. Тогда почему он обратился с таким предложением? А он был должен.

В окружении Наполеона уже с 1807 года в тайне рассматривали несколько кандидатур будущих императриц. Среди прочих во внимание принимали дочку саксонско-варшавского короля [99], дочь испанского короля, племянницу императора Австрии и т. д. Все эти кандидатуры были отклонены, когда было принято решение, что французская империя обязана получить дофина исключительно от императорской дочери. Выбирать можно было только между Романовыми и Габсбургами, причем, второй дом был гораздо благороднее. Ясно было и то, что родство с каким-либо из этих семейств тут же поссорит Францию с другим императорским домом.

Преобладало мнение, что необходимо выбрать австриячку, принимая во внимание более высокий ранг Габсбургов и факт, что женщины из рода Габсбургов всегда были плодовиты словно крольчихи — мать Марии Луизы родила тринадцать детей, одна из ее бабок — целых семнадцать, зато вторая — целых двадцать шесть.

— Отлично! — воскликнул Наполеон. — Именно матка нам и нужна!

Это гинекологическое намерение усложнялось тем, что Австрия желала войны. Война началась и закончилась поражением Габсбургов (под Ваграмом), как и в 1805 году. Тем не менее, хотя Австрия напала на Францию уже во второй раз, и были все основания для того, чтобы обезвредить ее раз и навсегда, Бонапарт — о чудо! — заключил с ней мир на относительно выгодных для нее условиях. Это первое доказательство тому, что Наполеон в течение всего времени думал о браке с представительницей Габсбургов. Потому ему и не хотелось наносить вреда родине будущей супруги и матери собственного сына.

Другая незадача заключалась в том, что Австрия, тысячи солдат которой пали в ходе этой войны, была ужасно унижена и ненавидела своего укротителя, как никогда до того. Легко было предвидеть, что просьба отдать ему в жены австрийскую принцессу встретит отказ, наверняка хитроумный и деликатный, и все же — отказ. Следовало сделать ход, который бы не только изменил это предугадываемое отношение Вены к проекту породнить Бонапарте и Габсбургов, но даже склонило бы австрийцев к тому, чтобы… они сами предложили этот брак! Именно этому послужило предложение отдать в жены Наполеону великую княжну Анну Павловну, подкрепленная — для маскировки блефа — так называемым "польским вопросом".

Венский мир был заключен 14 октября 1809 года. Через два с половиной месяца Коленкур явился к царю как никогда счастливый. Оказывается, Наполеон позволил ему вести переговоры о женитьбе на царской сестре посредством Польши! Коленкур был бы еще более счастлив, если бы его повелитель вообще пожелал ликвидировать Герцогство Варшавское, но даже предложение не увеличивать его и не превращать в обещанную полякам Великую Польшу, было чем-то совершенно замечательным. У Коленкура не было никаких сомнений, что на сей раз все пойдет как по маслу.

Бедняга не знал, что Бонапарт, побуждая его антипольскими инструкциями ("Тебе нельзя отступить ни перед чем, чтобы закрепить их уверенность в том, что Польшу расширять мы не станем"; помимо того, уверенность русских была утверждена статьей в парижском "Мониторе" от 14 декабря 1809 года), уже принял решение жениться на австриячке, и что вся эта игра с Анной в качестве фигуры служила исключительно для этого. Ведь австрийская разведка сразу же узнала о петербургских переговорах, и тут Вену окатило холодным потом: если Россия объединится кровными узами с Францией, это будет означать конец для оказавшейся между двух огней Австрии!