Вальтер Флекс - Странник между двумя мирами

Пленный сержант выдал, что его полк снова занял укрепленную позицию еще дальше, у железнодорожной линии недалеко от Красна (Krasna). Эта информация оказалась верной. Дорога, по которой отступал противник и по которой мы вскоре двинулись вперед, была усеяна выброшенными патронами и была на некоторых участках глубоко изрыта и разрушена по всей ширине, чтобы помешать продвижению наших орудий и транспортных средств. Однако в лесах вдоль дороги было достаточно стволовой древесины, чтобы на первое время перекрыть ямы. В лесу вблизи протянувшейся вдаль деревни Варти (Warthi) первая русская шрапнель разорвалась над дорогой, по которой шел наш батальон. Роты повернули налево, готовые к бою, к тем частям леса, где располагались вражеские позиции, и ждали приказа к наступлению. Наша артиллерия выстроилась и ответила орудиям русских. Несколько дворов между нами и противником сгорели дотла, словно факелы.

Уже при выступлении с нашей старой позиции лейтенант Вурхе получил приказ полка, согласно которому его должны были откомандировать к десятой роте. На марше он все еще оставался вместе со мной, но сейчас, когда роты разделились, чтобы вступить в бой, он, быстро пожав мне руку, умчался докладывать о своем прибытии новому командиру роты. На марше он оставался немногословен. Я полностью понимал его. Ему не давало покоя то, что он должен был оставить свой взвод и своих людей. Он испытывал такое же чувство, какое испытывает художник, который должен передать другому мастеру уже начатую работу. Однако ему хватало солдатской выдержки, чтобы не слишком много говорить об этом. Он умел отличать действительно важные вещи от мелочей. Мелочи, которые касались его, он воспринимал не менее серьезно, но предпочитал не говорить об этом.

Таким образом, вышло так, что мы не вступили в наш первый бой вместе, плечом к плечу. Два взвода девятой роты, среди которых был и мой, были первыми введены в бой. Это была, по сути, разведка с применением силы. Уже при первом броске нашей стрелковой цепи, образованной за краем леса, на открытую местность, на нас с треском обрушился град русских пулеметных очередей и пробил первые бреши. За три перебежки я вместе со своими людьми пробился к полевому валу, который хотя бы укрывал нас от флангового огня. Последний бросок стоил мне одного из моих славных командиров отделения, ефрейтора Бегеманна, который еще утром вместе с нашим патрулем бодро и весело одним из первых прыгал в окоп русских. На бороздах полей за нами громко стонали раненые. С нашего небольшого возвышения мы могли видеть русские окопы. Это были устойчивые к шрапнели окопы, на строительство которых, должно быть, ушли недели. Они находились за густыми двойными проволочными заграждениями. Это поистине было мастерски построенное сооружение, похожее на шахматную доску, которое было напичкано пулеметами и в любой точке вынуждало нападающего попасть под опустошительный фланговый огонь. Эти позиции сложно было бы сломить одной штурмующей пехотой без мощной артиллерийской подготовки. Бежать прямо на них с несколькими отделениями было невозможно. Я отдал приказ достать лопаты и велел своим людям окапываться. Затем я послал назад связного с донесением и получил приказ, когда стемнеет, вернуться на высоту, на которой находились другие роты. Когда начало смеркаться, мы на передовой линии вырыли могилу для ефрейтора Бегеманна, сраженного выстрелом в сердце. Товарищи в стрелковой цепи встали на колени и сняли головные уборы. Я вслух произнёс «Отче наш». Несколько русских шрапнелей с треском разорвались над открытой могилой. Мы забросали могилу землей, положили на плоский холм каску и штык и в честь ефрейтора выпустили в небо три залпа в сторону русских окопов. Затем мы вернулись на высоту батальонов. За догорающими крестьянскими дворами роты вырыли окопы и начали ждать утра, заняв выжидательную позицию.

Однако и на следующий день не последовало приказа о наступлении. Говорили, что поспешно подтягивали артиллерийское подкрепление, чтобы подготовиться к штурму вражеской позиции.

21 августа после двухчасового артиллерийского огня началась атака по всей линии. Бои при Красна и Варти запомнились нам, как одни из самых кровавых дней в истории бригады.

За голыми склонами Варти батальон развернул свои действия. Роты шли мимо ведущих огонь батарей и из низины принялись брать высоту, откуда должно было начаться наступление. Над этим возвышением между сгоревшими дворами проходила дорога, которую нужно было пересечь во время штурма. Ее яростно прочесывали вражеские пулеметы. Повзводно и по отделениям роты пересекали дорогу смерти. Я видел, как лейтенант Вурхе прыгал вместе со своим взводом с винтовкой в руке, втянув голову в плечи. Слева и справа от него пули русских пробивали бреши. Раненые отползали назад и, шатаясь, брели вниз по склону к перевязочному пункту. Новые пожарища запылали вокруг Варти, и над полем боя поднялись клубы дыма. Пулеметы строчили и щедро поливали свинцовым дождем. Огонь пехоты бурлил. Артиллерия разрывала воздух и землю. Стрелковые цепи батальона исчезали на местности, сливаясь с полем и пашней. То здесь, то там появлялось прыгающая группа, которая вскоре снова исчезала, словно проглоченная землей. Хорошо укрепленная позиция противника лишь незначительно пострадала под нашим огнем. Пулеметы так и не умолкли. Сильно вдающееся вглубь пространство атаки, которое к тому же простреливалось с высот окопов разрушительным фланговым огнем, стоило нам больших потерь. Части батальона прижались вплотную к заграждениям русских, наступление продвинулось вперед на несколько сотен метров, однако отправить подкрепления к стрелковым цепям, находившимся перед вражескими заграждениями, было невозможно. Последние резервы так и не были введены в бой. Стрелковые цепи, пробившиеся вперед, окопались на поле боя. В сумерках ротам поступил приказ, окапываться в сквозных траншеях на одной высоте. Стемнело. Сигнальные ракеты поднялись в воздух. Звенели лопаты и топоры. С полей, где днем шла атака, раздавались крики и стоны. Санитары с носилками проходили вперед и рассеивались по всему полю. В окопах, вырытых на скорую руку, вместе сидели солдаты из разных отделений, вырезая из дерева кресты и плетя венки из можжевельника и еловых ветвей. Из темной земли вырастали могилы и укрывали собой павших под Варти. Тлели догорающие пожары. Время от времени с треском обрушивались на землю сгоревшие дома и сараи. И все время где-нибудь раздавался стон, режущий ухо крик. Сменяющие друг друга часовые по двое и по трое уходили в темноту. Патрули брели через цепь сторожевых постов в направлении русских окопов. Вся ночь прошла в поисках, вопросах и тихих встречах…