Елизавета Дворецкая - Княгиня Ольга. Ключи судьбы

– Эльга хотела ее с собой увезти, да она не поехала – у нее в Искоростене дети остались. Их потом забрали, когда Искоростень взяли. Предславу и детей. А Володислав погиб, никто его больше не видал с тех пор.

– А что с ней – с княгиней?

– На другую весну Эльга ее замуж отдала.

– За кого? – Величана подалась к нему.

– За Алдана. Кормильца племянников моих, Мистишиных сыновей.

Величана всмотрелась в его лицо с чуть нахмуренными бровями. Предслава Олеговна попала в Киев почти так же, как предстояло попасть ей самой: как пленница и вдова погибшего противника. Род ее мужа куда сильнее провинился перед Ингоревым родом, чем Етон, но зато сама Предслава была родственницей Ольги и Святослава. Ольга и Ингорь сами когда-то выдали ее замуж в Деревскую землю, она лишь исполнила волю старшей родни. Неудивительно, что Ольга, сама только что овдовевшая, была к ней милостива. Будет ли она так же милостива к Величане?

А какой милости она хочет? Чтобы не обижали и… тоже выдали замуж?

Сводный брат Мистины уж верно не хуже кормильца его сыновей…

Лют молча смотрел, как отроки разводят костер посреди поляны, словно забыл о ней. Величана вздохнула. Сердце ее жаждало расправить крылья и лететь – но небо над ним оказывалось каким-то уж очень низким и хмурым.

Отроки тянулись мимо них к реке, оставляя на траве сорочки и порты. Лют расстегнул пояс, осторожно стянул рубаху…

– О мать-земля! – Величана прижала руки к лицу.

– Что? – Лют обернулся.

Взгляд ее вытаращенных глаз упирался в его плечо, где в окружении пожелтевших пятен от ушиба багровел свежий, едва закрывшийся рубец…

В большом стане на берегу Горины Олег Предславич остановился на сутки – давал отдых людям и ожидал, не нагонят ли их какие-нибудь вести. Величана, против того, не хотела никаких новостей и жаждала поскорее тронуться в дальнейший путь. Целый день Олег и его приближенные рассказывали Асмунду и дружине о событиях в Плеснеске. По лицам было видно, что верят им с трудом.

– Наплел бы мне другой кто, а не ты – не поверил бы я! – сказал Асмунд Олегу. – Чтобы древний старик из могилы молодым вышел – я даже сказок таких не слыхал!

Отроки привезли дичь, в ближнем городце купили пива, и вечером Асмунд устроил пир в честь Олега и этих знаменательных событий. Лют и Величана тоже были там – теперь уже никто не удивился, что вдова как бы умершего князя не носит печальную сряду. Никто не мог решить, считать ли Величану вдовой, раз муж ее погиб, но тем не менее жив. Всем было любопытно, что с ней дальше будет. Святослав отнял ее у Етона, желая унизить противника. При Эльге княгиня-пленница может быть только служанкой. Но и это вовсе не избавляло ее от возможности попасть в младшие Святославовы жены.

Когда начало темнеть, Величана решилась.

– Олег Предславич! И ты, воевода! – обратилась она к Асмунду. – Пока я еще близ земли моей родной, попрошу вас…

– Да? – Олег подумал, что она хочет послать весть родичам.

– Будьте послухами моими! Так уж судички пряжу мою запутали, что не распутать. Не то вдова я, не то жена, не то старый у меня муж, не то молодой, не то жив, не то мертв… будет с меня!

– Что ты задумала? – Олег удивленно улыбнулся.

– Ступайте за мной. – Величана оглянулась на Тишанку: та подошла от ее шатра, неся в руках что-то белое. – Как раз полночь настает.

На макушке лета темнело поздно, и было еще почти светло. Величана привела всех на берег Горины – на тот самый брод, где состоялось пока единственное сражение грозящей войны, где водные струи унесли часть Лютовой крови. Там она взяла из рук челядинки белый сверток и сошла к самой воде.

– Мать сыра земля! Мать-вода! Кланяюсь вам! – Величана поклонилась, разворачивая тканину.

Длинная белая полоса упала к ее ногам – это оказался рушник с вышитыми краями.

– Я, Величана, Унемыслова дочь, Собиславова внучка, Етонова жена, кланяюсь вам! Как два берега друг на друга смотрят, да вовек не сойдутся, так не сойтись больше мне и мужу моему, Етону, Вальстеневу сыну. Живой ли он, мертвый ли, молодой ли, старый ли – он мне не муж, я ему не жена. И как половинкам сего рушника вместе не бывать, так и нам с ним больше хлеба не есть, воды не пить, на постели не лежать!

С этими словами она взялась за середину рушника и с усилием рванула. Разорвать прочную тканину из нового льна не так уж легко. По обычаю, при разводном обряде свадебное полотенце муж и жена разрывают вдвоем, держа каждый за свой конец, и то им это стоит немалых усилий. Величана не справилась бы, не догадайся Тишанка заранее подрезать ткань – кромку и в нескольких местах посередине. Рушник уже держался на нескольких целых нитках; раздался легкий треск – и на глазах удивленных мужчин Величана подняла в руках две половинки разорванного полотна.

– Забери, мать-вода, горе мое злосчастье, дай счастье! Кланяюсь тебе!

Величана еще раз поклонилась и швырнула белые обрывки в воду, как могла дальше одну от другой.

И вот теперь ощутила, что избавилась от прошлого окончательно. Вода смывает все старое и открывает путь в новое бытие. Ею обмывают покойников и младенцев, моют невесту и рожаницу. Прослышав про чудное действо, половина войска уже толпилась на берегу по обеим сторонам от брода. Не думая, что на нее смотрят сотни мужчин, Величана прямо в платье и обуви зашла в воду сперва по колено, наклонилась, умыла лицо… шагнула дальше… ей было уже по пояс… выше пояса, а она все шла и шла, то и дело черпая воду горстями и омывая лицо, чтобы надежно смыть всю память о своих горестях и страхах. Вода поднялась уже до груди, ее шатало, но она не могла остановиться. Мокрый подол сковал ноги, течение толкало ее, но что-то тянуло вперед, будто там, в глубине прохладных струй, ее ждал истинный покой и приют.

– Потонет, – сказал Асмунд. – Рехнулась молодайка.

Лют огляделся, но никого более близкого к обезумевшей женщине тут не было, да и быть не могло. Тогда он мысленно махнул рукой и поспешно вошел в воду.

Величана уже едва стояла. Мокрая одежда отяжелела, сковала ноги, вода грозила опрокинуть. Она пошатнулась, и тут ее обхватили за плечи.

– Опять у тебя ума затмение! – сказал над ухом знакомый голос, но не сердитый, а снисходительный и почти ласковый. – А я опять тебя вытаскивай…

Величана уцепилась за Люта, не находя ни слов, ни сил на разговоры. Ее уже трясло от холода, зубы стучали. Без чужой помощи она могла бы вовсе не добраться до берега. Лют приобнял ее, поддерживая, и они побрели через брод назад.

Из сражения телохранители несли его, теперь вот он несет Величану. Пряла ему судьба на кривое веретено, однако главное сбылось: он вошел в эту воду ради Величаны, и вот Величану он теперь, три седмицы спустя, выносит с этого брода. На свой берег. Живую, невредимую… и от былого свободную.