Анастасия Туманова - Горюч камень Алатырь

– Соглашусь.

– Но так отчего же вы не разрешаете мне?!. Ведь я мог бы спасти Олю! Надеюсь, вы не считаете, что после женитьбы я буду принуждать её жить вместе со мной или, хуже того… – Николай вспыхнул, не договорил. – Я уважаю госпожу Семчинову как человека и хорошего товарища! И не могу мириться с несправедливостью в отношении её! И вы сами сколько раз говорили, что грешно не помочь кому-то, если это в твоих силах!

– Говорила, – с тяжёлым вздохом согласилась Вера. – И готова это повторить. Но в своей жизни я не раз убеждалась, что нельзя никому помочь собственной сломанной судьбой.

– У кого же она окажется сломанной?.. – растерялся Николай.

– У вас, – коротко ответила Вера, глядя в упрямые глаза пасынка. – Вы любите госпожу Семчинову. А она вас – нет. И посему тот брак, о котором вы меня просите, окажется нечестным. Вы ведь, кажется, утверждали, что после церкви каждый из вас отправится своей дорогой. И, возможно, вы никогда более не увидитесь с вашей законной женой.

– Именно так, – тихо, но твёрдо подтвердил Николай. – Ольга ни капли не влюблена в меня. Она никогда и не внушала мне ложных надежд.

– Я ценю честность госпожи Семчиновой. Но и вы, и она ещё очень молоды. Я допускаю, что для неё этот брак в самом деле окажется освобождением: она сможет без помех работать, развиваться и прочее… не чувствуя себя связанной. Но что будет с вами?

– Со мной? – пожал плечами Николай. – Право же, ничего!

– Позвольте в этом усомниться. Вам двадцать один год. Вы становитесь совершеннолетним, вступаете в права наследства. Если госпожа Семчинова сразу же после женитьбы исчезнет из вашей жизни, вы забудете её очень быстро.

– Вы не можете знать!..

– …но могу с уверенностью предполагать. Что будет, если вы через пять… ну, хорошо, Коля, через десять лет, – вы влюбитесь вновь? И при этом будете связаны законом с далёким, чужим человеком?

– Всё это вздор! – отрывисто сказал Николай. – Я не намерен более ни в кого влюбляться и ни на ком жениться. Маменька, ну чему вы улыбаетесь? Мне вот совсем сейчас не до смеха!

– Мне – тем более, – заверила его Вера. – Вы у меня на глазах готовитесь сделать огромную ошибку – и я не в силах вас остановить. И ведь Ольга Андреевна в сто раз осмотрительнее вас! Насколько мне известно, она на этот брак не соглашается!

– Не соглашается, – угрюмо подтвердил Николай. – Тоже говорит, что я дурак и мальчишка. «Вот когда развяжетесь с этой пошленькой ко мне любовишкой, тогда и поговорим о деле! А на чепуху у меня нет времени!»

– Браво, – тихо сказала Вера. – Она действительно умна. Ну, так значит, дело не во мне?

– Я, признаться, надеялся, что вы уговорите её, – глухо сказал Николай, снова садясь за стол. – Ольга относится к вам с уважением. Она может послушать вас…

– Коля, мальчик мой, но что же я скажу ей такого, чего она ещё не слышала от вас?! Что вы любите её? Что хотите спасти от безумной матери? Что готовы пожертвовать собственной жизнью для её счастья? Она знает об этом давным-давно! Надеюсь, вы не считаете, что я не желаю этого брака из-за того, что Тоневицкие – столбовые дворяне, а Семчиновы – выслуженные?!

– Разумеется, нет!

– Ну, хоть на этом спасибо… Ольга Андреевна – замечательная девушка. Она не хочет с вашей стороны жертвы – и я полностью с ней согласна! Зачем давать напрасную надежду влюблённому человеку?

– У меня нет никакой надежды!

– Не лукавьте, Коля! Эта надежда у вас прямо-таки на лбу написана! – устало отмахнулась Вера. – И глупо вас судить за это: влюблённые всегда хватаются за соломинку… Но, согласитесь, если бы Ольге был нужен для спасения фиктивный брак, любой из ваших товарищей мог бы оказать ей такую услугу! Я ведь знаю, что нынче такие союзы случаются сплошь и рядом!

– Да, – коротко отозвался Николай. – Нашим девушкам опостылел деспотизм родителей… ну вот, вы снова улыбаетесь! А чему?!

– Да тому, что барышни ваши опрометчиво меняют шило на мыло, а после будут весь век каяться! Впрочем, тут не мне их судить… Коля, ну послушайте же меня без сердца! Чтобы вы и меня не считали деспотичной матерью, считайте, что разрешение на брак я даю. Но я защищена умом и честью госпожи Семчиновой. Я убеждена, что она не воспользуется вашим великодушием.

Николай молчал. Вера, встав, погладила его по плечу.

– Не огорчайтесь так. Поверьте, не в моих силах заставить Ольгу Андреевну полюбить вас. Всё, что вы можете сделать – это оставаться её другом, надёжным другом. Очень часто это оказывается важнее самой сильной страсти. И не в пример долговечнее.

– Но, маменька, ведь это же…

Николай не договорил. За дверью послышались торопливые шаги. Дверь распахнулась, вбежала горничная:

– Николай Станиславович, к вам госпожа Семчинова. Принять прикажете?

– Господи, Маша! Конечно! Да я сам сейчас выйду! Маменька, с вашего позволения… – Николай неловко вскочил и, чудом не опрокинув стул, выбежал из комнаты. Встревоженная Вера торопливо пошла за ним.

В прихожей был слышен негромкий разговор. Вера, стараясь остаться незамеченной, осторожно выглянула из-за портьеры. В дверях стояла высокая девушка в простом чёрном платье, мокром от дождя. Растерянная горничная тянула из её рук отяжелевшую от влаги накидку. У ног гостьи стоял разбитый саквояж из потрескавшейся кожи, пухлый узел и увесистая связка книг. Одной рукой удерживая свою накидку, а другой поправляя короткие, вьющиеся волосы, барышня нервно говорила:

– Тоневицкий, не берите ничего в голову, я прямо от вас сейчас еду в гостиницу! Заехала лишь потому, чтобы вы от других не узнали… и не вздумали навестить меня дома, на Швивой Горке. Я ушла из дома. Можно ли покуда оставить у вас мои вещи?

– Разумеется, Оля… Ольга Андреевна, – Николай, отстранив горничную, неловко взял узел. – И самой вам лучше остаться здесь!

– Нет, не лучше, – резко ответила Ольга, – Маменька уже сегодня к вечеру начнёт бегать по Москве. С вами она знакома. Боюсь, что в первую же очередь сюда и явится. Заранее приношу свои извинения за то, что она здесь устроит. Впрочем, вы её уже видели – значит, не особо испугаетесь. А мне, простите, пора.

– Оля, но ведь гостиница денег стоит! И немалых!

– Ну так пойду в номера, какая разница!

– Вам там не место! – решительно заявил Николай.

– Что-о-о?! – взвилась Ольга. – Вы, кажется, берёте на себя смелость решать…

– Беру! Вы с ума сошли! Жить бог знает с кем в номерах за пять копеек?!

– В Троицком берут восемь!..

– Это ничего не меняет! Вы останетесь здесь!

– Тоневицкий!!! Что вы себе позволяете?! Отдайте мой узел, я немедленно еду к Колчиным, там люди ещё не разучились себя вести, и…

– Прошу вас, останьтесь, Ольга Андреевна, – Вера вышла из-за портьеры. – Разумеется, я не берусь вам советовать, но здесь, в нашем доме, вам ничего не грозит. Я отдам распоряжение не принимать вашу матушку.