Анастасия Туманова - Горюч камень Алатырь

– Аннет… Аннет, боже мой… Зачем вы только приехали? Здесь же, сами видите… Вам совсем не место в этих стенах! Как только Вера Николаевна это позволила?

– Я имею право видеть вас! – отчеканила Аннет. – И поэтому я здесь! Маменька всё понимает! Господин полковник, примите мою благодарность, вы великодушный человек! Могу ли я вас просить об ещё большем одолжении?..

– Я бы тоже вас об этом просил, господин полковник, – серьёзно сказал Сметов, не сводя взгляда с княжны. – Мы с Анной Станиславовной не виделись несколько месяцев… и, полагаю, не увидимся ещё несколько лет. Не разрешите ли вы нам…

В этот момент Аннет бурно разрыдалась, припав головой к плечу «жениха» и совершенно по-бабьи подвывая тонким, срывающимся голосом: «уы-ы-ы-ы-и-и…» Андрей растерялся так, что на миг утратил всё самообладание, и неловко обнял девушку за плечи.

– Ну же, Аннет, не плачьте… Не нужно… Право, здесь не место для этого!

Полковник тоже казался слегка сбитым с толку. Пронаблюдав некоторое время за плачущей Аннет и поймав свирепый взгляд арестанта, он снова прокашлялся.

– Что ж, мадемуазель Тоневицкая… У вас полчаса. Сожалею, но у входа останется жандарм.

– Надеюсь, с другой стороны двери? – Аннет повернула к полковнику залитое слезами лицо.

– Разумеется, княжна, – помедлив, ответил полковник. И вышел за дверь.

– Бесполезно, Аннет, там глазок, – чуть слышно сказал Андрей, когда дверь захлопнулась. – Вы устроили превосходную истерику! Я и сам чуть не заревел… Итак, что случилось? Что вас просили передать? Поляки арестованы?

– Нет, они ещё не прибыли, – Аннет старалась говорить деловито и кратко. Но голос постыдно срывался, слёзы продолжали бежать по щекам, и она прятала лицо на груди Андрея. «И пусть это игра… Пусть притворство, пусть лицедейство… Зато хоть раз… хоть один раз… Даже если он меня не любит, всё равно – пусть!»

– Говорите скорее, Андрей: где встреча, сколько их будет, как они узнают своего… Здесь я, маменька, Коля и Ольга, любой из нас готов…

– На встречу должна прийти непременно женщина, – тихо, торопливо заговорил Андрей, обнимая её так крепко, что Аннет чувствовала запах мужского пота. – Гостиница Митрохина, Стародемская улица, второй этаж. В любой из чётных дней. Внизу сказать коридорному: «В четырнадцатый нумер, заказ от портного.» Вам должны ответить: «Только завтра ждали, заплатить не смогут.» Вы ответите: «Мастер готов до субботы ждать.» После этого входите в номер и свободно обо всём говорите. Их двое, один из них – Глинский, он ярко-рыжий, ни с кем не спутаешь.

– Что передать?

– Что я арестован. Что со дня на день меня отправят в Москву, и суд состоится уже там. Пусть возвращаются в Вильно и действуют через модистку. Через модистку, запомните! Это очень важно! И непременно передайте, что четвёртому номеру веры нет! Они поймут. Вы всё запомнили?

– Не беспокойтесь, у меня отличная память, – Аннет подняла заплаканное лицо, улыбнулась. Взглянула на запертую дверь. – Но теперь, Андрей Петрович, вам придётся нежничать со мной какое-то время. Чтобы ваш страж ничего не заподозрил.

– Что ж, тогда займёмся этим, – без улыбки согласился Сметов. – Вот изверги, хоть бы стул для дамы принесли… Мне даже усадить вас некуда!

Аннет отошла к окну. Андрей пошёл за ней.

– Извините, Анна Станиславовна, я вынужден буду сейчас вас обнять.

– Как жаль, что – вынуждены… – прошептала она.

– Княжна?.. – помолчав, недоверчиво переспросил он.

Какое-то время Аннет молчала. Затем, не глядя на Сметова, спокойно сказала:

– Андрей Петрович, я сейчас упаду в обморок. Вы позовёте жандарма, скажете, что ваша невеста лишилась чувств и свидание окончено. Вам и так сейчас несладко. Я не могу делать ваше положение ещё тяжелей, вынуждая вас к объятиям со мной.

– Аннет! – в его голосе было столько изумления, что она чуть не заплакала снова. Крепясь из последних сил, попросила:

– Отойдите чуть в сторону. Иначе я упаду головой вам в живот, а это может быть больно.

Но Сметов уже пришёл в себя и, взяв Аннет за плечи, насильно развернул её к себе.

– Чем я вас обидел? – настойчиво, почти жёстко спросил он. – Княжна, извольте отвечать! Что я сказал не так?

– Это не имеет значения, Андрей Петрович, – Аннет, покосившись на запертую дверь, нежно положила руки ему на плечи. – Я пришла сюда по делу. Слава богу, удалось обмануть полковника и выпросить это свидание. И это не моя заслуга, а маменькина. Вы бы видели, как она изображала даму из высшего света и упоминала то генерал-губернатора, то князя Стшевалинского… Это маменька-то, которая никогда светскими знакомствами не кичилась! Конечно, господин полковник пришёл в замешательство… Что вас ждёт, Андрей Петрович?

– Ничего выдающегося, – пожал плечами Андрей, не сводя с Аннет тяжёлого, вопрошающего взгляда. – Суд, как я уже говорил. Ссылка. Скорее всего, Сибирь, на моё пензенское имение вряд ли уже можно рассчитывать. Этого следовало ожидать. Жаль, что именно сейчас, когда в Польше почти всё уже на мази… Остаётся надеяться, что паны сами управятся. Аннет, я очень благодарен и вам, и княгине…

– Не за что благодарить. Мы же друзья. Большей благодарности Оля Семчинова заслуживает, это она всё устроила…

Сметов чуть заметно поморщился, но всё же сказал:

– Зачем же они вас-то заставили в мою невесту играть? Пусть бы пришла Ольга, у неё…

– Ольга Андреевна, к сожалению, куда худшая актриса, чем я, – через силу улыбнулась Аннет. – Ни разрыдаться, ни в обморок упасть, ни на шею вам кинуться у неё, думаю, не вышло бы.

Сметов медленно кивнул. Затем, не поднимая глаз, сказал:

– Мне, право, очень жаль, что вам пришлось участвовать в этом цирке. Если бы можно было как-то по-другому…

– Довольно говорить об этом. Ради дела пришлось, так что ж? Вы ведь тоже меня обнимали не морщась!

– Морщиться – обнимая вас? – вдруг хрипло перебил он. И Аннет чуть не потеряла равновесия, когда жёсткие, крепкие руки стиснули её талию.

– Андрей Петрович, что вы де…

Но договорить Аннет не удалось. Сметов обнял её так, что она ахнула от боли. Попыталась отстраниться – не смогла. «Господи, сейчас и впрямь… в обморок… как глупо!» – мелькнуло в голове. Но он уже целовал её – торопливо, неловко, тёплыми, твёрдыми губами. И Аннет сама не заметила, в какой миг обняла его в ответ. И – словно не было серых, унылых стен, осеннего дождя за окном, решётки, жандарма за дверью… Ничего не было, кроме этих жёстких, неумелых объятий, горячего дыхания и упрямых, чёрных глаз.

– Чёрт возьми, Аннет… Простите меня, – хмуро сказал Андрей минуту спустя. Аннет печально улыбнулась:

– За что же?

– За то, что я набитый дурак… и люблю вас. И всегда любил. Как болван последний! И… пропади всё это пропадом! Очень вовремя, нечего сказать!