Евгений Штейнберг - Утренняя звезда

В последние годы переписка прекратилась. Тоска стала нестерпимой. Надежды рухнули.

Каржавин решил возвратиться. С капитаном корабля, отплывавшего во Францию, он послал письмо Хотинскому с просьбой выхлопотать у петербургской родни сколько-нибудь денег. Несколько месяцев спустя деньги были получены. Вскоре Каржавин покинул Мартинику, а в середине января был уже в Париже.

И вот новый удар: Шарлотта исчезла!..

— Наконец-то вы явились! — воскликнул Егор. — Я уж начал было тревожиться.

Он отложил перо и исписанный лист бумаги.

— Да, пришлось побродить по городу, — сказал Каржавин. — Он чертовски вырос за двенадцать лет.

— Прошу вас: ложитесь и отдыхайте. Только не на полу! Кровать мне, право, не нужна…

— Спасибо! — улыбнулся Каржавин. — Я нынче разбогател. Видите — платье новое. И уже обзавелся отдельной комнатой. Получив плату за месяц вперед, матушка Бенар смягчилась и причислила меня к сонму своих солидных постояльцев… А зашел только, чтобы побеседовать.

— Очень рад, сударь. Уж так хотелось бы послушать рассказ о ваших путешествиях!

— Немного погодя! — сказал Каржавин. — Прежде позвольте мне расспросить вас. Почти пятнадцать лет я вдали от отечества.

— С великим удовольствием!

Егор стал рассказывать об университете, о московском «дружеском обществе», о Новикове.

— Когда-то я был усердным читателем новиковских журналов, — сказал Каржавин. — Стало быть, Николай Иванович переехал в Москву?

— Да, лет десять назад. Сперва арендовал университетскую типографию. Печатал там новые журналы: «Утренний свет», «Московское Ежемесячное издание», «Вечернюю зарю» и другие. А теперь уже есть новая типография, собственная! Книг издано за эти годы немало: поэтические сочинения, учебники, трактаты по математике, географии, истории, грамматике.

— Неужто находится на Руси достаточно писателей по всем этим материям? — недоверчиво спросил Каржавин.

— Есть, сударь, есть! — с жаром воскликнул юноша. — Ну, конечно, еще не так много, но с каждым годом становится все больше… О, не улыбайтесь! Уверяю вас! Воротитесь домой, сами увидите, как далеко шагнуло наше просвещение. Много издается иностранных сочинений в переводе на русский язык. Недавно «Дружеское общество» отправило нескольких своих питомцев за границу для совершенствования в науках и европейских языках. Некоторые находятся в Лейдене, другие в Геттингенском университете. Я, как видите, попал в Париж…

Каржавин слушал внимательно, слегка сдвинув брови.

— Какие же науки изучаете? — спросил он.

Егор развел руками.

— Как вам сказать… Господин Новиков советовал заняться химией и ботаникой. Но как-то… не чувствую к этому влечения. Больше всего имею склонность к языкам — древним и современным… И еще к философии.

— Это я уже успел заметить, — сказал Каржавин.

— Я кажусь вам смешным, не так ли? — сказал Егор с легким укором. — Знаю, образование мое скудно, разум недостаточно развит.

— Вы меня плохо поняли! — объяснил Каржавин мягко. — И в мыслях не имел смеяться! Русский юноша, который, приехав в Париж, читает по ночам в холодной каморке Паскаля, встречается не каждый день.

— Увы! — грустно сказал Егор. — Читаю я прилежно, но далеко не все мне понятно. Иной раз мысли путаются… Прочтешь одно сочинение, кажется — все верно, со всем согласен. Потом возьмешься за другое, а там противоположные мнения, и опять нельзя не согласиться… Вот беда! А как хотелось бы проникнуть в тайну бытия, понять смысл и цель нашей жизни!

— Верите вы в бога? — неожиданно спросил Каржавин.

Егор пристально посмотрел ему в глаза и, поднявшись, заходил по комнате.

— Жестокий вопрос, сударь! — сказал он с волнением.

— Отчего — жестокий?

— Оттого, что не могу на него твердо ответить… Я верю в великого архитектора, сотворившего величественное здание Вселенной! Но мне мало слепой веры, мне нужно познать сокровенное…

— Уж не масон ли вы? — неожиданно прервал его Каржавин.

— Почему вы решили?

— По манере вашей выражаться. Все это из масонского лексикона. Ведь франкмасон по-русски означает — вольный каменщик… Каменщик, созидающий храм божественной премудрости. Отсюда и эмблемы масонские: молоток, циркуль, лопатка, фартук. А господа бога они именуют великим архитектором.

— По-вашему, это учение дурно? — спросил Егор.

Каржавин пожал плечами.

— В последнее время масонские ложи распространились не только в Европе, но и в американских землях. В них участвуют многие просвещенные деятели. Говорят, масоны ополчились против деспотизма — церковного и светского, проповедуют вольность и права человека, содействуют просвещению. Коли так, что здесь дурного? Однако их мистические таинства, нелепые церемонии не внушают мне симпатии. Я человек земной, практический. Тайн, непостижимых разуму, для меня не существует.

— То, что кажется непостижимым сегодня, со временем будет постигнуто, — возразил Егор.

— Но только с помощью разума! Жаль, что вам не по душе естественные пауки. Займитесь ими, и ручаюсь — взгляды ваши изменятся. А утешаться играми в чудеса предоставим невеждам… Но довольно об этом. Итак, вы говорите, российское просвещение шагает вперед? Трудно представить, но не верить вам не смею. А ведь и я, кажется, мог бы внести в это дело свою лепту! Языками европейскими владею в совершенстве, хорошо знаю и латынь. Изучал медицину, химию, архитектуру.

— Конечно, сударь. Такие люди, как вы, истинное сокровище! — воскликнул юноша. — Отправляйтесь в Москву, Новиков примет вас с распростертыми объятиями… Поскорее поезжайте!

— Это не так легко! — сказал Каржавин задумчиво. — Обстоятельства мои сложны. Я женат, жена — француженка. Мы не виделись около двенадцати лет. В Париже ее не оказалось. Нынче целый день занимался поисками, но ничего не узнал.

— Какая жалость! — сказал Егор с неподдельным огорчением. — Все же не следует унывать, вы ее найдете. Если позволите, я помогу вам…

— У вас и своих дел достаточно, — улыбнулся Каржавин. — Небось посещаете Сорбонну, библиотеки…

— Еще нет, — сказал Егор, как бы оправдываясь. — Признаюсь, к занятиям не приступал. Ведь я в Париже только с неделю. Хотелось походить по городу, приглядеться к уличной толпе, прислушаться к французской речи.

Каржавин одобрительно кивнул.

— Так что располагайте мной! — продолжал юноша. — Будем вместе искать вашу супругу! А не уехала ли она на время в провинцию? К родственникам или друзьям?

— Кажется, нет у нее ни тех, ни других, — ответил Каржавин. — Впрочем, может быть, и уехала. Мне присоветовали дать публикацию в газете: авось откликнется.

— Отличная мысль! — одобрил Егор. — Непременно откликнется. Только не унывайте, пожалуйста!