Игорь Лебедев - Расстрел на площади

Поэтому, дорогуша, я подумал вот о чем: а не наплевать ли нам на все и не пожениться ли сразу по моем возвращении? Будем жить в моей маленькой квартирке, ты будешь дожидаться, когда я приду с работы, и готовить мне ужин. По-моему, замечательная перспектива. А ты как считаешь?

(Для недогадливых объясняю: это признание в любви и предложение руки и сердца. И попробуй только откажи мне!)

Целую. Передай от меня нижайшие поклоны Анатолию Дмитриевичу и не забудь о моей просьбе. Твой с потрохами. Игорь».

Городишко оказался маленький, захолустный — Игорь и сам был озадачен тем, что увидел, хотя, разумеется, вовсе и не рассчитывал попасть на фешенебельный курорт.

Тяжело вздохнув, поезд остановился у покосившегося длинного здания с надписью по всему фасаду: «Новочеркасск»; и бойкие торговки, груженные сумками, побежали вдоль состава, наперебой предлагая семечки и кислые, истекающие влагой моченые яблоки.

Игорь ловко спрыгнул на перрон, снял с подножки вагона чемодан и, зевнув, потянулся.

Проводница умильно смотрела на него из проема двери. Он даже не обернулся к ней.

Из рабочего донесения Захаренко И. А.:

«…Обращаю внимание, что, по всей видимости, для проводников поездов дальнего следования остались лазейки для того, чтобы заработать «левые» деньги.

Так, проводник вагона № 14 указанного железнодорожного состава Влатыкина Л. Е. трижды на протяжении суток подсаживала пассажиров без билетов общим количеством 8 (восемь) человек. Трое из них ехали на похороны, но в железнодорожной кассе купить билеты не смогли. При этом я обратил внимание, что в некоторых вагонах имеются пустующие места. По всей видимости, существует система круговой поруки между работниками железнодорожных касс и проводниками и бригадирами поездов. За безбилетный проезд, по моим наблюдениям, взимается сумма, равная от полутора до двух с половиной единиц официальной стоимости. Разумеется, деньги никак не оприходуются и попадают прямиком в карман проводнику.

…На железнодорожных станциях по пути следования по-прежнему процветает базарная торговля в ущерб государственной. Помимо сельскохозяйственной продукции, выращенной на собственных приусадебных участках, торговцы-мешочники продают промышленные товары достаточно большими партиями, видимо вывезенными прямиком со складов. При этом нередки случаи вопиющей спекуляции. Вокзальная милиция, как правило, предпочитает не замечать этого и вообще ведет себя по отношению к спекулянтам на редкость безынициативно».

— Молодой человек, не хотите картошечки? Вареная, с лучком, недорого возьму. Сахарная картошечка, сынок, такой больше нигде не попробуешь, во рту тает!

Игорь отрицательно покачал головой, и обмотанная ветхими платками торговка, обдав его острым запахом лука и еще чего-то затхлого и вместе с тем пряного, промчалась мимо, спеша соблазнить своей сахарной картошечкой новую жертву.

Игорь снисходительно улыбнулся ей вслед.

Подхватив нехитрую поклажу, он направился в обход здания и вскоре оказался на привокзальной площади, выглядевшей еще более жалко и неприютно, чем перрон.

Все те же торговки с рыхлыми лицами, но уже не беспокойно квохчущие, а лениво восседавшие на пыльных мешках перед разложенным на земле товаром, во всю пасть зевали перед покупателями, ощупывавшими редкие пучки зелени, и оживлялись лишь тогда, когда заходил спор о цене.

Дворник в фуражке и рваном фартуке сметал обильный мусор в кучу, которая, впрочем, тут же разлеталась под порывами ветра.

— Семеныч! — вопила облаченная в железнодорожную форму женщина со ступеней вокзала. — Черт бы тебя побрал, старый дурак, или ты не видишь, куда метешь?!

Дворник Семеныч не удостаивал крикунью даже взглядом, продолжая свое бесполезное занятие.

«…В народе настроения в большинстве своем прежние. Наиболее часты жалобы на низкую зарплату, отсутствие жилищных условий.

Пассажиры плацкартного вагона поезда, большей частью крестьяне, рабочие и низший слой интеллигенции, проявляют мало внимания к директивным документам партии и правительства.

…Среди пассажиров поезда я обратил внимание на учительницу начальных классов Веру Степановну (фамилию узнать не удалось). Проживает с мужем и сыном подросткового возраста в коммунальной квартире в г. Ленинграде. Коренная ленинградка, пережила блокаду. Жалуется на низкую зарплату и неверную ориентацию школьного образования. Судя по ее высказываниям, некоторые ее коллеги придерживаются того же мнения. Заявляла, что ее бабушка, умершая в блокаду, знавала лучшие времена при царизме: «жаль, что нам их не дано было застать». При этом прямых выпадов в адрес Советского правительства или Коммунистической партии не допускала. При упоминании имени Первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева выразительно вздохнула.

Думаю, имеет смысл обратить внимание на настроения низшей прослойки советской интеллигенции, позволяющей себе подобную скрытую недоброжелательность по отношению к Советской власти. При этом, согласно моим наблюдениям, очагами такой недоброжелательности являются педагогические коллективы школ, преподавательские коллективы отдельных институтов и университетов, а также учреждения культуры типа библиотек и проч.

…Отдельные представители крестьянства также высказывают скрытое неудовольствие курсом партии и правительства. Некоторые при этом весьма скептически высказываются по поводу партийных работников, приезжающих на село подымать идейный уровень жизни.

Так, житель села Татарск Монастырщинского района Сервиров в частной беседе сообщил, что парторг колхоза Бутенко часто бывает в нетрезвом состоянии, пристает к дояркам и в подобном виде позволяет себе весьма резкие выражения в адрес высших должностных лиц государства. Ему, в частности, принадлежит высказывание: «Кукурузник чертов, только не летает!» — имеется в виду Первый секретарь ЦК КПСС тов. Н.С.Хрущев.

Многие колхозники намерены отказаться или же уже отказались от содержания в подсобном хозяйстве крупной скотины. Доярка Варвара (фамилию узнать не удалось) из села Порецкое Горьковской области заявила, что их задушили налогами.

…Работники крупных промышленных предприятий, с которыми мне довелось общаться, мало интересуются политикой. Круг их интересов весьма ограничен. Некоторые в доверительном разговоре сообщают, что часто выносят с завода различные детали, а затем по низкой цене сбывают их на рынке. При этом они утверждают, что сегодня подобным мелким воровством пробавляется практически весь рабочий класс, не говоря уже о заводских мастерах и более крупных начальниках. Ссылаются на то, что зарплаты не хватает даже на питание, а уж о том, чтобы хорошо одеться, и речи быть не может.