Игорь Лебедев - Расстрел на площади

— Ага, как ентот, Гагарин, — вторил шутнику старушечий голос.

— Гагарин, говорят, зубным порошком питается. Намажет на зубы, лизнет — и сыт, — заржали на мужской стороне.

— А что случилось? — разволновалась Победа.

— Второй день перебои с хлебом, — солидно ответил стоящий рядом с мамой пятилетний мальчик и почесал нос.

— Ладно, я тогда Виссариона пошлю.

По дороге в парк Лиду, Сомова и Победу нагнал Васькин отец. Он едва держался на ногах, но пытался делать вид, что совершенно трезвый, усиленно борясь с непослушным телом.

— Сынок! Васечка! Я к тебе по делу, исключительно по большому неотложному делу. О! Да с тобой такие крали. А как же иначе? Такие парни на дороге не валяются. — Отец потянулся с объятиями к девушкам.

— Перестань, бать, будет тебе. Знаю я твои дела. А Лиду пора уж запомнить. Сто раз знакомились!

— Так это Лида? Не признал, простите старика! Вы учительница. Мой Васька, правда, головастый парень?

— Отец, это моя… — Васька помедлил, — жена!

— Дак ты женился. Поздравляю! Надо отметить. Дай двадцать копеек.

Васька вытащил из кармана несколько монет.

— Бать, вчера же говорили… С чего ты сегодня? — смущенно выговаривал отцу Василий.

— А на душе погано, — вдруг почти трезво сказал старик. — Вот так погано на душе. Чует мое сердце…

— Ладно, батя, иди домой, проспись. — Сын отдал отцу мелочь.

— Премного благодарен. Вы заходите, Лида. Я вам покажу, какие я ложки в лагере научился вырезать. — Отец махнул девушкам, будто пытаясь в знак приветствия снять несуществующую шляпу, покачнулся и упал.

Васька бросился его поднимать, но старик упирался и хныкал.

— Досадная оплошность перед дамами. Какая конфузливая ситуация. Такого со мной с сорок первого не случалось, когда я ранен был немецким шпионом Вольфом. Вы знаете Вольфа? Вы вообще про шпионов что-нибудь знаете? — обратился он к девушкам, сидя на земле. — А зря! Они вокруг, они кругом! Они везде! Вот от этого и погано!

Васька одним махом дернул легкое тело старика и поставил, но стоять отец уже, видимо, не мог.

— Идите без меня. Я его домой отнесу и подбегу. Ждите у Ермака.

Памятник легендарному покорителю Сибири был главной городской достопримечательностью, вокруг которой, можно сказать, и происходили основные события жизни жителей Новочеркасска. Здесь назначали свидания и впервые целовались влюбленные парочки, здесь признавались в любви и клялись в вечной верности. Лида и Васька Сомов не оказались исключением. Основные вехи их романа были связаны именно с памятником Ермаку. Сюда стекалась к вечеру вся молодежь Новочеркасска пощелкать семечки, попить пива и познакомиться. В эти летние вечера у клумбы можно было встретить едва ли не весь молодой электровозостроительный.

— Что ж я такая дура! Можно было быстро сбегать домой и привести нашего жильца. Он бы тут со всеми своими героями познакомился. Да и гулять с ним по парку одна приятность, просто как с киноартистом, — сокрушалась Победа. — По секрету хочу у тебя, Лид, спросить. Только ты не смейся. Я могу понравиться московскому писателю?

Победа для верности Лидиной оценки повертелась вокруг своей оси и притопнула каблучками.

— Слушай сюда, я стихи сочинила сегодня, прямо в цехе:

Любовь нечаянно приходит, Она приходит невзначай. Она, как вина, в бочке бродит И горяча, как сладкий чай.

Ну? Я и сюжет романа придумала. Молодой писатель приезжает в рабочий город и влюбляется в молодую рабочую поэтессу. Тут, конечно, разные дела, перевыполнение плана, мастер несознательный. Они с ним борются. А потом вместе в Москву. Ой, Лидка, я в Москву хочу!

— Так ты писателя полюбила или Москву?

— Хорошо тебе, у тебя Васька. А мне тоже хочется любви. Как в кино. Пойдем, семечек купим.

Разгоряченный, запыхавшийся Васька примчался через несколько минут после того, как девушки разместились на старой скамейке перед памятником гордому первопроходцу.

— Насилу уволок отца. Совсем пропадает человек, а ведь грамотный был, сколько читал, он зекам в лагере истории из книг рассказывал, потому и выжил. Его любили.

Разговор снова вернулся к празднику освобожденного труда. Лида расплакалась.

— Так, Вася, мы с тобой никогда вместе не будем. И ребеночек родится без законного отца.

— Чего ты, Лидуша? Я ж все понимаю. Только, видишь, ко мне нельзя. Мы сами все за занавесками, и отец каждый день, как свинья. Куда еще тебе на это смотреть?

— Ну сделай что-нибудь, придумай. Ты ведь мужчина! Может, нам к писателю обратиться, может, он какую бумагу составить поможет. Я вот писала в профком, а мне назначили на прием к Петухову, сказали: вопрос решился положительно. Выделили заводу несколько квартир. А Петухов вдруг: «У меня фондов лишних нет». Может, подскажет, куда выше написать.

— Давай к писателю, — нехотя пробормотал Васька и задумался. Глаза его стали жесткими. Лида боялась его таким. — А тебе, Лида, говорю, Победа свидетель: распишемся, как и задумали, не будем больше откладывать. Была не была! Прорвемся!

— И не рассчитывайте! — процедил Игорь, опускаясь рядом с Бугаевым. — Это уже чересчур. В подобных делах я участвовать не желаю. И не буду, даже не сомневайтесь. Можете считать, что с сегодняшнего дня я увольняюсь из органов.

Полковник Бугаев слушал, иронически наклонив голову и пощипывая себя за кончик носа.

Со стороны, вероятно, беседа дядюшки-пчеловода с молодым племянником казалась несколько горячей, и грудастая буфетчица, шумно вздохнув, подумала, что, пожалуй, флирта с лысым транзитником не получится — его родственные интересы явно брали верх.

Чтобы вернуть к себе потерянное внимание, она даже протерла вафельным полотенцем облитый соусом стол и будто бы невзначай полюбопытствовала, как пишется книжка и хорошо ли в ней будет говориться о родном Новочеркасске, однако писатель, едва скользнув по буфетчице взглядом, вновь оборотился к дяде-пчеловоду, и перезрелой дамочке не оставалось ничего другого, как убраться восвояси за уставленную стаканами стойку.

Хозяйка питейного заведения с внезапным раздражением вспомнила о впустую израсходованной тараньке и сделала вид, что не заметила, как, допив пиво, пчеловод бросил выразительный взгляд в сторону прилавка.

«Ну, вот уж дудки! — пронеслось в голове буфетчицы. — Не рассыплешься, сам подойдешь, если надо».

Однако «пчеловод» не стал суетиться и, отставив кружку в сторону, поглядел на любимого племянника.

Племянник что-то пылко восклицал, а дядюшка с мудрой и снисходительной улыбкой выслушивал его, как видно, юношески наивную и сбивчивую речь. Впрочем, слов собеседников буфетчица так и не 'разобрала, да и не очень надо! Она принялась бессмысленно переставлять на подносе плохо вымытые граненые стаканы.