Игорь Лебедев - Расстрел на площади

— Какими судьбами, товарищ полковник?

— Дядя Федя. Никаких званий.

— Слушаюсь.

— Решил вот на юга проехаться, поглядеть, как ты тут живешь. Хорошо живешь, я вижу. Со всеми успел раззнакомиться.

— Служба такая.

— Молодец. Твои отчеты пользуются у начальства большим успехом. На днях в пример тебя поставили: «Вот, мол, Захаренко, — работает, как часы, в докладных записках ни единой детали не упустит. На него, мол, и равняйтесь».

Игорь против воли расплылся в улыбке. Доброе слово и кошке приятно. Хотя, если честно, было не до улыбок.

Все это выглядело очень, очень странно. С того самого мгновения, как в толпе мающихся пассажиров Игорь увидал полковника, он понял, что услышит нечто из ряда вон. Само появление Бугаева в эдакой глуши в качестве курьера и было чем-то вроде ЧП. Начальство Комитета госбезопасности просто так, за здорово живешь, никогда еще не покидало своих кресел. По крайней мере, на памяти Игоря Захаренко.

Поведение Бугаева всецело подтверждало его ожидания. Полковник дипломатничал. Если бы он тут же, перед прилавком с грудастой буфетчицей, исполнил арию варяжского гостя или сплясал лезгинку, это озадачило бы Игоря меньше, чем обтекаемые фразы про житье-бытье.

Бугаев внимательно рассматривал собеседника, будто и впрямь забыл, как тот выглядит, и с удивлением подмечал новые черточки в лице.

— Между прочим, Анатолий Дмитриевич тебе привет передавал. Справлялся, как у тебя дела, и передавал привет. Игорек, он такой, он не подведет, — так и сказал. Перед самым моим отъездом виделись…

— Что-то случилось, товарищ полковник? — не выдержал Игорь.

— Дядя Федя, — вновь поправил Бугаев.

— Дядя Федя, я уже ничего не понимаю. Галина мне сказала, что есть важные новости, но чтоб такие! Она не предупредила, что приедете вы.

— Она и не должна была предупреждать, потому что не знала. Я и сам не знал до последнего момента. — Полковник вздохнул и вновь обратился к пивной кружке.

Игорь с нетерпением ждал, когда же собеседник утолит жажду и соизволит продолжить разговор.

Казалось, Бугаев нарочно оттягивал момент.

Поначалу Игорь решил было, что полковник просто поддразнивает его, но, наблюдая за начальником, постепенно стал приходить к выводу, что дело куда серьезнее.

Бугаев никак не мог заставить себя перейти к главному! Невероятно, но это выглядело именно так.

— Вот что, Игорек, — сказал наконец полковник, теребя короткими волосатыми пальцами иссохшую рыбешку, — привез я тебе очень важное задание.

Торопить события в разговоре с начальством было не принято, но Игорь все-таки не выдержал и спросил:

— Какое, товарищ… Дядя Федя, — на ходу исправился он.

— Помнишь, мы с тобой говорили о возможных волнениях на столичных заводах?

— Разумеется. Но здесь все тихо, я могу ручаться. Бугаев вздохнул и сумрачно покачал головой.

— Принято решение… там, — воздел он палец кверху, и вышло, что указывает он на засиженную мухами липкую ленту, — принято решение, что надо клин клином вышибать. Мы не можем допустить, чтобы в Москве прошли антиправительственные выступления. Вот и поступило одно дельное предложение. — Он помолчал. — Слыхал, как пожары в тайге тушат? — вдруг поинтересовался он. — Погасить огонь в тайге — это, брат, дело нешуточное. Сколько воды ни выльешь, все одно мало будет. Додумались: встречный огонь зажигают. Пламя на пламя идет и само себя сжирает. Интересная петрушка, верно?

Игорь кивнул.

— Так вот, — сказал полковник, — мы тем же самым макаром справимся с нашей проблемой.

— Не понял, — изобразив на лице наивность, слукавил Игорь.

Бугаев поглядел на него печально и сообщил:

— Волнения произойдут, но не в Москве или Ленинграде, а в Новочеркасске. После этого придется принять жесткие меры, и ничего подобного уже нигде не повторится.

— Так, — выдохнул Игорь. — Ясненько. Но при чем тут я?

— Да при том. Выполнение операции возложено на тебя. Это колоссальная ответственность. Тебе оказано доверие… ты должен…

— Нет! — вдруг слишком громко перебил собеседник, — нет! Ничего такого я не должен! И никогда не сделаю! — Игорь вскочил.

Бугаев даже не поднял глаз.

— Сделаешь, — уверенным тоном мрачно произнес он.

После обеда Лиду вызвали в комитет комсомола. Она не очень хорошо себя чувствовала, хотелось спать, и все время немного подташнивало, поэтому она обрадовалась, что можно наконец выйти на свежий воздух, вдохнуть запах наступающего лета и побродить по прохладным коридорам административного здания. Милютенков встретил ее радостно, как всегда поздоровался за руку и пригласил сесть.

— Вы, Лида, у нас кандидат в партию, если не ошибаюсь?

— Ага. К осени заявление буду подавать.

— Вот поэтому мы к вам и обращаемся. Вы же еще у нас поэт известный, стихи слагаете запросто.

Лида засмущалась:

— Не-е, это не я, это Победа.

— Это не важно. Мы, Лида, на заводе проводим праздник освобожденного труда. Горком комсомола поручил.

— Чего?

— Это совершенно новый праздник. Вы посмотрите, как у нас живет молодежь! Скучно. Выпивают, матерятся, дерутся. И мы решили сплотить всех одной идеей. Это же здорово, Лида, когда все вместе, одной колонной, ради доброго дела. Выйдем на благоустройство территории, потом спортивные соревнования, потом, как водится, концерт, танцы в клубе.

— Разве это новый праздник? Мы и на субботнике месяц назад так же работали.

— Вы что же, Лида, против?

— Не-е. Я просто не поняла. А от нас что требуется?

— Ну, вы подумайте. Плакаты напишите, например: «Мы будем партии верны в борьбе за счастие страны» или что-то в этом роде. Да вы же лучше меня в этом разбираетесь. А потом, главное, мы вам, Лида, как будущему коммунисту поручаем провести работу в массах. Дело в том, что мы решили в предпраздничный день работать бесплатно. Все заработанное сдаем в фонд нового оплота социализма — революционной Кубы. Вдумайтесь, Лида, день освобожденного труда.

— Кто?

— Что — кто?

— Кто решил работать бесплатно? Мы в прошлом месяце сдавали одну норму в фонд Африки и еще взносы в ВООПС, я собирала. Вы не подумайте, я все понимаю, но что же я людям буду говорить? Как раз вчера вдруг профвзносы решили собирать за полгода вперед…

— Вот и подумайте, — перебил Милютенков. — Это вам первое боевое крещение. Там, где трудно, там впереди коммунисты. Это запомните.

— Да вот вам честное комсомольское… — От горячки Лида едва не перекрестилась, уже руку поднесла ко лбу. — Я-то с радостью, но всякие несознательные элементы не поймут. Вот Абрамова, например. Как ей втолковать? Она многодетная мать.

— За нее как раз не беспокойтесь. Я уже с ней поговорил, она у нас речь скажет на митинге утром перед работой. Мол, я, как многодетная мать, призываю всех людей с честной совестью отдать все силы на помощь детям социалистической Кубы. Как?