Игорь Лебедев - Расстрел на площади

Завидев спешащего на митинг озабоченного Лидкиного хахаля, он сначала было хотел окликнуть Ваську, да вовремя передумал.

Еще нажалуется сестре, хлопот потом не оберешься!

Сомов тем временем вышел на площадь.

— Гляди, Васька Сомов! — раздалось за его спиной.

— Где?

— Да вон же!

— Точно!

— Васек, айда к нам!

Развеселая компания, расстелив газетки прямо на цветочном газоне, разливала по стаканам водочку. В пирующих Сомов признал приятелей из соседнего двора. Он отмахнулся и ринулся в гущу толпы, поближе к импровизированной трибуне. Его узнавали, приветственно хлопали по плечу, жали руку, но Сомов не останавливался и продолжал продвигаться вперед.

Митинг между тем был в самом разгаре.

Невысокая седая женщина с собранными в пучок волосами, стоя на ступенях горкомовского крыльца, слабым голосом выкрикивала в толпу:

— …потому что власти должны знать, как мы живем! Я пережила войну! Я потеряла на фронте мужа и старшего сына. Мы голодали, ютились во времянках; эшелон, на котором я с моим младшеньким ехала на Урал, попал под бомбежку, и мы уцелели лишь чудом. Но раньше я понимала, за что и во имя чего страдаю. Я надеялась: ну, пусть не мы, но дети наши уж точно будут жить хорошо и счастливо! Скоро двадцать лет, как закончилась война, а с хлебом в магазинах до сих пор перебои. До сих пор мы ютимся в сырых и холодных бараках, и неизвестно, переселимся ли когда-нибудь в нормальное человеческое жилье. Если страна, в которой мы живем, самая счастливая, то в таком случае что же такое несчастная страна?

Сомов растерянно прислушался к речи. Это уже был не просто разговор о раздутых ценах и несправедливо заниженном уровне заработной платы. Это уже была политика. Женщина толкала самую настоящую антисоветскую речь!

Политики Васька боялся, как огня, но еще больше в эту минуту он, хоть и был не из пугливых, испугался реакции слушателей. Они внимали серьезно и сосредоточенно; когда женщина закончила говорить, раздались аплодисменты и крики:

— Правильно!

Пробираясь сквозь толпу, Сомов увидел Дашу и Игоря. Они стояли, держась за руки и тревожно оглядываясь по сторонам.

Заметив Ваську, Игорь заметно оживился и вопросительно кивнул.

Сомов отрицательно покачал головой.

Наконец он смог протиснуться поближе.

— Не получилось? — спросил Игорь.

— В следующий раз получится! — с деланной бодростью отвечал Васька. — Несознательный у нас народ пока еще. Боится. Ладно, и без газовиков обойдемся. А что тут у вас происходит?

— Митингуем, как видишь.

— Странно, что милиция не вмешивается, — озабоченно проговорила Даша.

— А ты бы хотела, чтоб вмешалась? — иронически усмехнулся Игорь.

— Нет, но… Вчера, по крайней мере, они себя вели открыто.

— Ничего странного, — возразил Сомов, — они же теперь чувствуют: сила за нами!

Даша с сомнением пожала плечами, а Игорь ничего не сказал.

— Железнодорожная ветка блокирована! — сообщал тем временем очередной оратор. — Мы полностью контролируем ситуацию в городе! Наши представители ведут переговоры с солдатами и водителями-танкистами. Все они тоже на нашей стороне! Армия не направит против нас оружие. Мы рассчитываем также и на сознательность работников милиции, которые стоят здесь в оцеплении. Будем надеяться, вчерашнее недоразумение больше не повторится. Ходят упорные слухи, что ночью в город прибыло областное начальство. Однако первый секретарь обкома партии товарищ Певцов и его подчиненные, как видим, упорно не желают вести с нами открытый разговор. Еще одно свидетельство этому, тот факт, что они укрылись в стенах горкома и не выходят к нам на митинг для честного разговора!

Толпа засвистела и заулюлюкала.

— Долой! — заорал кто-то.

— Мы составили письмо в Центральный Комитет Коммунистической партии! — объявил худой мужчина с хриплым голосом. — Сейчас я зачитаю вам это письмо, и каждый, кто поддерживает его содержание, может поставить свою подпись. Внимание! «Москва. Кремль. Первому секретарю Центрального Комитета КПСС товарищу Никите Сергеевичу Хрущеву от рабочих электровозостроительного завода и жителей города Новочеркасска Ростовской области!»

Он принялся зачитывать текст, который накануне ночью был написан Игорем и ранним утром передан в стихийно возникший штаб по проведению митинга.

— Ой, Даш, я не могу! Ты тоже тут? Ой, как интересно!

К Даше сквозь толпу протиснулась соседка Наташка, скаля в улыбочке свою лисью физиономию.

— А где Григорий Онисимович, ля? Тоже тут? Что-то я его не вижу! Тебя сейчас дома какая-то, ля, искала, чуть дверь не вышибла…

Даша сочла за благо не вступать с Наташкой в пространные беседы, а то ведь заболтает. Она коротко кивнула и оборотилась к оратору, продолжавшему зачитывать текст письма.

Она не столько слушала, сколько делала вид, что слушает его.

Дурное предчувствие камнем давило на сердце.

Она оставила отца на станции и теперь волновалась за него. Краем глаза она видела, что и балагур Васька Сомов вдруг стал необычно серьезен и даже суров.

Он покусывал нижнюю губу, и на лице его было написано раздумье. Впрочем, это происходило вовсе не оттого, что Сомов был поглощен текстом письма к главе государства.

«Ай, как славно! — думал Васька, вспоминая перебранку с Лидой, которая во что бы то ни стало вновь хотела прийти на площадь, — ай, как хорошо… Какой же я все-таки умник. Правильно сделал, что не послушался Лидуху. Ей здесь никак нельзя было появляться. Хватит с нее и вчерашнего. Чуть в давке не задохнулась и ребеночка чуть не убила, получается. Пускай себе дома сидит. Нечего ей по всяким митингам шастать!»

Бедный Васька Сомов — он не знал и никак не мог предвидеть, что его милая, с округляющейся не по дням, а по часам фигурой невеста стоит в эту минуту в нескольких десятках метров и, по-детски приоткрыв рот, наблюдает за происходящим на центральной городской площади.

Надо честно признаться, Лида долго мучилась, прежде чем решиться выйти из дому. Она ведь клятвенно обещала Васе не ходить на площадь, а обещание — это святое.

Однако вскоре ей в голову пришла отличная идея. В конце концов, ведь она может просто-напросто пойти прогуляться в городской сквер, что находится с площадью по соседству: во-первых, оттуда очень удобно следить за ходом митинга, а, во-вторых, насчет сквера у нее с Васей договора не было, и, стало быть, вполне можно туда отправиться, не нарушая данного жениху обещания.

Наскоро одевшись, Лида вразвалочку отправилась к центру города. Обходя милицейские кордоны, она вежливо здоровалась со стражами правопорядка, и те дружелюбно кивали ей в ответ.

Приободренная таким к себе отношением, Лида по пути размышляла о том, что, должно быть, с сегодняшнего дня никто больше не будет ни с кем драться и в городе наступят новые времена. Все будут добрые и отзывчивые. Всем будет хорошо. И погода всегда будет замечательная — как теперь.