Александр Архипов - Бог с нами, братья!

— Я понял, Зверь. Хочешь сказать, что возможно «духи» по норам попрятались? — отвечаю подчинённому, чуть с обидой на себя, что сам сразу эту тему не пробил.

— Точно так, командир. Знал бы, пару собачек у сапёров выпросил позлее. А я говорил тебе, мол, давай пёсика заведём, с животным всегда веселее. Натаскаем на поиск…

— Хорош скулить, Зверь. Натаскает он. Собачка мне не нужна, у меня ты есть. Спускайтесь опять к пещерам и бросайте дымы. Мы тоже бросать будем. Мы белые, вы оранжевые. Если на вас белый дым попрёт, значит это грот. Там и искать надо. Понял меня? — страшно гордый за свою командирскую смекалку, спросил я у подчинённого.

— Ну, гений! Ну, прям талантище! — неудачно попробовал позлить своего нервного командира Зверь.

— Потрынди у меня! Смотрите, аккуратно, — заканчиваю разговор с северным склоном горы.

Поднялись на высоту, где практически цепочкой располагались различных размеров и глубины неправильной формы дыры в горе. Светлый и серый известняк был основной породой, из которой состояла сама гора. Мелкие камни легко крошились под тяжёлой обувью бойцов взвода обеспечения. Разбились по три человека и начали забрасывать дымы. Светили фонариками, слушали, кидали камни и орали, но результатов пока не было. Неожиданно повезло Чалому. Он первый увидел чёткие следы, отпечатавшиеся на серой крошке известняка. «Протектор» подошвы был явно от наших советских «берцев».

— Товарищ майор, он здесь. Дорошенко наш. Следы от «берцев»… Его в пещеру заволокли, товарищ майор! — кричал он в микрофон радиостанции, кашляя и сморкаясь от едкого дыма.

— Я понял тебя, Чалый! Забрасывайте дымы и ждите. Не вздумай соваться туда. Как понял? — на ходу кричал я, проползая по крутому осыпающемуся склону, не дождавшись ответа.

Звук был похож на звук взрыва динамитной шашки внутри пустой железнодорожной цистерны. Вроде должно быть эхо, по всем законам физики, а его нет. Впереди, метров пятьсот от нас, из чёрной дыры повалил, смешавшись, чёрно-белый дым. Вокруг входа в пещеру суетились три силуэта с автоматами. Они то падали, то снова начинали перемещаться, но почему-то не стреляли. Мимо меня, обгоняя и сопя, как бизоны, промчались Боцман с Донцом, по самые щиколотки увязая в известняковой крошке. Пришлось поднапрячься и прибавить темп. Мелкие осколки камней попадали в кроссовки и нещадно тиранили и без того «убитые» ноги. Недалеко от входа залегли бойцы из взвода Чалого. Самого взводного видно не было. Возле одного из бойцов сидел на корточках Боцман и слушал сбивчивый рассказ:

— Мы ему говорили, мол, не надо… а он разве послушает? Сначала кричал туда: «Вова! Вова!» Так Дороха звали. А потом оттуда — та-та-тах… автоматная очередь. А старлей наш говорит нам: «Ждать!» А сам туда… а оттуда как рванёт! А мы не знаем, стрелять, не стрелять… Боимся взводного задеть. Может он живой? А, товарищ прапорщик?

— Старший прапорщик, — тихо ответил Боцман, вопросительно поглядывая в мою сторону.

Из пещеры по-прежнему валил дым. В ранце у меня всегда был с собой трофейный китайский фонарь на четыре батарейки. Достав его, я приказал группе оставаться на своих местах, а сам, намочив кусок портянки водой из фляги, завязал им лицо и вошёл в дым пещеры. Спиной я, конечно, чувствовал, что Боцман и Донец идут за мной, но гнать их смысла уже не было, да и не ушли бы. Ровно через семь метров от входа, за небольшим поворотом, мощный луч фонаря вырвал из сумрака пещеры силуэт «духа». Мозг моментально «сфотографировал» его худую сгорбленную фигуру, красно-чёрное, в слезах и соплях от дыма, лицо. Левая рука была опущена, и в ней он держал пустую трубу гранатомёта. А в правой он сжимал, нанизанные на пальцы, несколько предохранительных колец от ручных гранат, лежащих у него в сумке на животе.

— Б — о — о — й — с — я — я!!! — дико заорал я, жуя мокрую портянку, попавшую в открытый от ужаса рот, заваливаясь за выступ поворота пещеры.

По ту сторону бытия мы были не долго. Я так себе представляю. Вытащил всех троих Красный, вовремя прибежавший на звук взрыва. На Боцмана и Донца жутковато было смотреть. Я-то упал удачно… за выступ. Мои парни тоже успели упасть, даже раньше меня, когда увидели то, что показал им мой фонарь. Но их ничто не защитило. Внутренности, раздробленные человеческие кости, фрагменты тела, полведра крови и ошмётки окровавленной одежды… всё было на их спинах, головах, руках и задней части ног. Так они и стояли, по очереди поворачиваясь спиной друг к другу, счищая ножами с камуфляжей кровавое месиво. Они не молчали. Что-то говорили, громко кричали, размахивая руками и ножами… Особенно красноречив был Боцман, судя по тому, как он широко открывал рот и косился на меня слезящимися глазами совсем не по-товарищески. Я даже понял по губам несколько слов:

— Васильич, ты совсем охренел?

Это, должно быть, обо мне. А я больше ничего не понял. Не слышал, то есть. Что интересно, но и они ничего не слышали! Но орать, орали! Красный ещё раз полез в пещеру и вынес раненого осколками от гранатомёта старшего лейтенанта Чалого. Взводный был без сознания. В ожидании носилок его положили на ровную площадку у пещеры. Да, это была пещера. Дыра в горе с одним входом и без выхода. «Дух» оказался в западне. А поняв это, решил продать свою жизнь подороже. Получилось. Старлей тяжело и прерывисто дышал, внутри у него всё клокотало и хрипело. На его длинном угловатом теле, казалось, не было ни одного живого места. Во время перевязки и укола Чалый пришёл в себя и, притянув к себе нашего фельдшера Гнома, спросил обескровленными губами, плюясь кровавой пеной:

— Где Дорох?

— Здесь, — коротко ответил Гном. Взводный улыбнулся, кивнул и опять потерял сознание.

— Гриня, посмотри, что у меня там? — озабоченно проорал Донец в лицо Боцману, наклоняясь и подставляя спину, — что-то под майкой катается, царапается и липнет.

Боцман сунул руку Донцу за шиворот, пошарил там своей «лопатой» и, нащупав какой-то продолговатый предмет, вытащил его на свет божий. Донец обернулся и увидел изумлённое лицо Боцмана, двумя пальцами держащего перед своими глазами чёрно-красного цвета оторванный палец душмана с синим ногтём. «Указательный», — щёлкнуло в голове. Секунд пять Боцман и Донец молча смотрели на скрюченный, всё ещё капающий кровью, импортный палец. Потом лицо Боцмана исказилось от отвращения и он, размахнувшись, кинул его в пещеру, ближе к хозяину пальца. Наступила очередь Донца… Парень, как-то резко задёргался, суматошно стянул с себя липкую от крови и ещё чёрти чего афганку, и начал её остервенело трусить, не переставая орать в сторону Боцмана:

— Гриня, смотри, бл…! Есть ещё? Есть? Смотри… хорошо смотри, Гриня!

Недалеко стоявший Красный попробовал пошутить: