Бенито Гальдос - Кадис

– Ну, в таком случае я спокоен, – сказал лорд Грей. – Мне, как видно, приписывают подвиги этого шельмеца Арасели, не догадываясь о моих собственных. Я выясню недоразумение, хотя мне по сердцу подобного рода деяния. Что поделать, придется отказаться от незаслуженной славы… Графиня будет удовлетворена.

Амаранта не ответила.

– Вы лицемерите, – сказал дон Педро. – Сваливаете на ближнего своего собственные гнусные поступки.

– С огорчением вижу, сеньор дель Конгосто, – весело откликнулся лорд Грей, – что на вашем лице запечатлелись в виде пластырей и повязок славные страницы экспедиции в Кондадо.

– Милорд, – проговорил с досадой наш герой, – недостойно кабальеро высмеивать несчастья, вызванные случайностью. Прежде чем поступить подобным образом, я проверил бы, не тяготит ли мою совесть бремя каких-либо провинностей. Моя совесть не упрекает меня в нечистых поступках вроде тех, что вы вчера совершили.

– Вы это о чем?

– Сами отлично знаете. Мы только что выслушали здесь сеньору де Румблар, – добавил дон Педро, постепенно вскипая все более и более. – Повторяю еще раз, ваше злодеяние – величайшая подлость.

– Это относится к вам, Арасели.

– Нет, к вам, к вам, лорд Грей. Это вы похитили девушку из почтенного дома, обители добрых и чистых нравов; вы лишили сеньориту покровительства и приюта доньи Марии, чья безупречная святость облагораживает все, что ею осенено.

– Так это, вы говорите, величайшая подлость? – с издевкой переспросил лорд Грей. – Выходит, что я подлец.

– Да, сеньор, вы подлец! – повторил дон Педро и побагровел при этом так, что морщины на его лице уподобились полоскам и вмятинам на риоханском перце. – Здесь перед вами стоит дон Педро дель Конгосто, готовый ответить за свои слова в любом месте и в той форме, которую вы найдете для себя приемлемой.

– О, сеньор дон Педро! – воскликнул, ликуя, лорд Грей. – Какое огромное удовольствие доставляете вы мне! С первого же дня моего пребывания в этой благородной стране я лихорадочно искал великого Дон Кихота Ламанчского, я мечтал встретить его, я мечтал говорить с ним, мечтал помериться с ним силами. Но увы! Доныне все мои поиски были тщетны. В поисках Дон Кихота объездил я почти весь полуостров и нигде его не нашел. Я уже думал, что сей благородный образ исчез, поглощенный тлетворным духом современности. Но нет, вот он. Наконец-то я встретил его в том же самом наряде и с тем же ликом; правда, нынче Дон Кихот несколько выродился, но все же это тот самый Дон Кихот, которого не сыскать нигде, кроме Испании.

– Если вы изволите шутить, сеньор лорд, то я человек серьезный, – возразил дон Педро. – Беру на себя защиту оскорбленной сеньоры, которая только что удалилась отсюда; я отомщу за ее обиду, я покараю за неслыханное поругание ее дома и кровью предателя смою гнусное пятно на ее чести. Об этом я заявляю без всякого донкихотства. Здесь, как вижу, меня не понимают. Сюда успели проникнуть философские, безбожные, масонские идеи, пришел конец чести и величию, благородству и справедливости, уступив место плутням, либерализму, свободе печати, равенству и прочим развращающим явлениям… Что сказано, то сказано. Мое одеяние свидетельствует о том, что я взял на себя защиту тех принципов, ради которых нация поднялась против Бонапарта. О, если бы все брали пример с меня!.. Если бы все, начав с костюма, завершили исполнение долга делами своими!.. Но довольно слов. Выбирайте время и место. Столь низкое коварство не должно остаться безнаказанным.

– Дон Кихот, да, он самый, – сказал англичанин. – Выродившийся Дон Кихот, плод многолетних скрещиваний, и все же сохранивший нечто от благородной крови своего прародителя, – так мул унаследовал частицу достоинства и благородства коня.

– Вы смеете называть мулом такого человека, как я?! – воскликнул Конгосто, с гневом хватаясь за шпагу.

– Нет, славный кабальеро, я только сказал, что нынешнее испанское донкихотство походит на прежнее, как мул походит на коня. В остальном принимаю ваш вызов, согласен драться конным или пешим, на саблях, шпагах или пиках, пращой, арбалетом, аркебузой или как вам заблагорассудится. В скором времени, возможно завтра, я покидаю Кадис. Располагайте мной по собственному усмотрению.

– Вы в самом деле уезжаете завтра? – спросила Амаранта, пробуждаясь от своего забытья.

– Да, сеньора, мой отъезд решен… Я приду попрощаться с вами… Итак, сеньор дон Педро…

– Что сказано, то сказано. Я пришлю моего секунданта.

– Что сказано, то сказано. Я пришлю своего.

Дон Педро вышел, оглядев нас с надменным высокомерием и вызвав улыбку у всех, кроме доньи Флоры, которая выразила осуждение англичанину за его желание подвергнуть новым испытаниям изувеченного героя Кондадо. Потом графиня, не разделяя нашего шутливого настроения, порожденного комической сценой, которая последовала вслед за трагической, как это часто случается в жизни, отвела меня в сторону и с огорчением сказала:

– Кажется, я напрасно дала волю своему гневу при появлении этой женщины. Я наговорила ей слишком много, и каждое суровое слово тяготит теперь мою совесть. Ожесточившись против меня, она мне отомстит, а если прибегнет к закону, то боюсь, что постановление суда окажется для меня неблагоприятным. Я не приняла необходимых мер для официального признания Инес.

– Сеньора, мы преодолеем все трудности.

– Я готова пойти на уступки ей и моей тетке при условии, если они оставят у меня Инес. Думаю, что, поступившись частью моих наследственных прав на майорат, я могла бы умиротворить эту фурию. Маркиза де Лейва не столь неумолима, как та особа.

– Хотите, я передам донье Марии ваше предложение? Вы ничего не теряете… Не знаю, примет ли она меня, но я попытаюсь добиться разговора с ней. Для меня крайне благоприятно, что она не подозревает моего участия во вчерашних событиях.

– Отличная мысль. И неплохо было бы выразить ей мое раскаяние – ведь я наговорила ужасные вещи. Да, пожалуй, я сама напишу… или нет… О боже мой, какая пытка! Не знаю, как лучше поступить…

– Любое из ваших решений мне кажется разумным.

– Ты думаешь, мне следует пойти к ней?

– Сегодня – нет. Сегодня ссора вспыхнула бы с новой силой, ведь этот клокочущий вулкан еще долго будет извергать клубы огня, дыма и потоки лавы. Было бы осторожнее сперва навести донью Марию на мысль, что вы предлагаете сделку, лишь бы вас не лишали вашей дочери.

– Пожалуй, примись за это раньше ты. А я рискну вступить в переговоры с теткой, она глава семьи, но сначала следует нащупать почву, узнать, как смотрит на это дело графиня де Румблар.

– Прежде всего я намекну донье Марии, что вы были излишне суровы при встрече с ней и признаете это.