Бенито Гальдос - Кадис

Вся дрожа, я поднялась по ступенькам… Целый час пробиралась я в нашу комнату, стараясь идти бесшумно и замирая на каждом шагу. Наконец, достигнув спальни, я поспешила к твоей кровати, чтобы признаться во всем, но кровать была пуста. Вообрази мой ужас.

– Я проснулась, – сказала Инес. – Мне почудились чьи-то шаги. Я видела, как ты выбежала, и на миг меня обуял такой страх, что я не могла ни пошевельнуться, ни сообразить, что предпринять. Я решила было бежать за тобой, чувствуя, что у меня хватит сил разрушить злые чары лорда Грея, я верила в нашу любовь, знала, что ты благодарна мне за то, что я отвела от тебя подозрения матери. Мысль о твоем позоре сводила меня с ума… Я выбежала из дому, чтобы разыскать тебя… Остальное неважно. Я не обязана подчиняться власти доньи Марии, как ты; ее дом – не мой дом. Мой дом здесь. Асунсьон, дорогая моя подруга и сестра, сегодня мы расстанемся, быть может, навсегда.

– Не покидай меня! – воскликнула Асунсьон, обнимая подругу и покрывая ее лицо поцелуями. – Если ты покинешь меня, не знаю, что станется со мною. Вспомни, на что я решилась вчерашней ночью… Инес, не оставляй меня. Вернись к нам, и я обещаю не делать ни шага без твоего одобрения, я во всем буду рабски следовать твоей воле и таким образом обрету часть твоего безмятежного спокойствия. Я пришла, чтобы умолить тебя вернуться к нам. Обещай мне вернуться.

– Бог ведет нас разными путями, Асунсьон. Больше не принимай от лорда Грея ни писем, ни записок, никаких известий. Подумай о своем достоинстве, примирись с участью монахини, и вскоре ты почувствуешь себя свободной от тяжелого бремени.

– Нет, не могу. Мысль о монастыре ужасает меня. И знаешь почему? Потому что я уверена, что в монастыре я буду любить его еще сильнее, о, гораздо сильнее. Я знаю, я это испытала – одиночество, бесконечные молитвы, покаяния, благочестивые размышления еще больше разжигают мою страсть. Я это хорошо знаю, вижу, ощущаю. Я полюбила лорда Грея, потому что в одинокие часы моих молитв он овладел моим духом, как демон-искуситель… Нет, я не уйду в монастырь, я знаю – там его облик будет всегда неотступно преследовать меня, я буду слышать его голос в мирном пении хора, буду видеть его черты в ликах святых на алтаре. Ах, друг мой! Ты веришь моим словам? Какое страшное кощунство! Но это так. Именно в церкви проснулась моя безрассудная страсть. Все, что говорит о набожности и благочестии, приводит в смятение мой разум; стоит мне услышать орган, как я вздрагиваю; при звуках церковного колокола моя грудь трепещет в жаркой истоме; в темноте храма у меня кружится голова, а распятый Иисус Христос не может растрогать меня, если я не представлю его себе рядом с тем ликом, который мне мерещится повсюду… Дьявольское наваждение, правда? Но я не могу с ним сладить. Я просто больна. Поражена неизлечимым недугом. Ах, если б он завтра же свел меня в могилу! Тогда настал бы желанный покой… Нет, я не пойду в монастырь. Я хочу смешаться с толпой людей, мне нужны зрелища, я должна бывать в светском обществе, ходить в гости, туда, где говорят о чем угодно, только не о лорде Грее, я хочу развеять мои мысли по разным дорогам, пусть они бродят там и тут, оседая легким пухом на каждом цветке, на каждой колючке. Излечить меня может только свет, дорогая моя подруга, только мир со всеми его радостями; мне нужны общество, дружба, искусство, путешествия, много новых впечатлений; хотя матушка думает иначе, но на самом деле все, что мы видим и слышим в мирской жизни, идет нам чаще всего на пользу… Спасите меня от одиночества, ведь в нем моя гибель; избавьте меня от мыслей, от раздумий, от этого постоянного кружения вокруг единственной страсти. Коли мне суждено излечиться от недуга, не монастырь меня излечит. Дорогая моя подруга, я знаю, если я стану монахиней, моя любовь к лорду Грею превратится в настоящее безумие, ибо не найдется такой силы, которая изгонит его, скроет его от бессонных, лихорадочных очей моей души. А если этот человек не оставит меня в покое даже в Божьем доме, я нарушу святость своих клятв и обетов и спущусь, невзирая на решетку, по веревке, которую он забросит в окно моей кельи, лишь бы вырваться из стен монастыря. Я знаю себя, дорогая моя, я научилась читать в темной книге моей души, я не ошибаюсь, нет.

Слушая поток пламенных слов, лившийся из уст Асунсьон, и сочувствуя ей в ее несчастной страсти, я не мог не подивиться ее разуму и здравому смыслу.

– Так наберись мужества и скажи матери, что ты не желаешь быть монахиней, – посоветовала Инес.

– Поддержанная твоей дружбой, я могла бы на это решиться. Одна я не смею. Она сочтет это бесчестьем, обречет меня на монашеское затворничество в доме, она навсегда запрет меня на замок.

– Все это можно преодолеть. Начни с того, что отвергни лорда Грея.

– У меня хватит сил так поступить, если я больше не увижу его, если он откажется преследовать меня…

Едва Асунсьон произнесла последние слова, как послышались шаги лорда Грея.

– Это он! – сказала она с ужасом.

– Не показывайся ему на глаза и уходи.

Амаранта пригласила лорда Грея войти в комнату и сейчас же позвала меня. Англичанин был с виду спокоен, но графиня, угадавшая его намерения, разом привела лорда в смущение.

– Мне известна причина вашего прихода, – сказала она ему. – Вы узнали, что у нас Асунсьон… Ради бога, уходите, лорд Грей! Я не желаю иметь новый повод для неприятностей с доньей Марией.

– Дорогой друг, не думайте обо мне плохо! – с жаром воскликнул он. – Неужели вы не разрешите мне сказать ей два слова на прощанье? Всего два слова. Сегодня ночью я уезжаю.

– Это верно?

– Так же верно, как солнечный свет… Бедняжка Асунсьон!.. Ведь она тоже будет рада увидеть меня… Право, я не уйду отсюда, не попрощавшись с ней…

– Откровенно говоря, милорд, – призналась Амаранта, – я не верю в ваш отъезд.

– Сеньора, уверяю вас, я уезжаю на рассвете. Меня задержала лишь шутка, которую мы собираемся разыграть с Конгосто… Пусть Арасели будет моим свидетелем.

Графиня молча открыла стеклянную дверь, и в комнату вошли обе девушки.

Асунсьон, не в силах скрыть овладевшего ею волнения, хотела уйти.

– Вы уходите, потому что я пришел? – сухо сказал лорд Грей. – Скоро я покину Кадис и Испанию, чтобы никогда больше не ступать по этой неблагодарной земле. Разочарование гонит меня прочь отсюда, но я знаю, сердце мое нигде не найдет покоя.

– Асунсьон не может дольше слушать вас, – сказала Инес. – Ей пора домой.

– Я не заслужил даже двух минут внимания? – с горечью проговорил лорд. – Неужто я не достоин милости услышать хоть одно слово в ответ?.. Что ж, я не жалуюсь.

– Теперь я верю, что он уедет, – сказала Амаранта.

– Прощайте, сеньора! – воскликнул лорд Грей с глубоким волнением, то ли притворным, то ли искренним. – Прощайте, Арасели. Инес, друзья мои, постарайтесь забыть несчастного Грея. И вы, Асунсьон, – я, верно, оскорбил вас, вы с таким гневом смотрите на меня, – прощайте.