Фока Бурлачук - Черниговского полка поручик

За несколько минут до начала состязаний приехал Александр I в подготовленный для него павильон, рядом с которым на высоких скамейках, сделанных из досок, восседала многочисленная знать, а немного в стороне, сверкая медными трубами, разместился духовой оркестр. Чуть подальше толпились любопытные ребятишки, прибежавшие из Белой Церкви.

Ровно в двенадцать часов оркестр исполнил «Гром победы, раздавайся», этот полонез Козловского использовался в качестве государственного гимна.

Как только смолкли трубы, на поле появился первый всадник. Он с ходу красиво «взял» высокую перекладину, но, подскакав ко рву, заполненному водой, круто повернул вправо, в обход препятствия. Лошадь второго наездника перескочила через перекладину, а затем ров, но в последний момент всадник не удержался в седле и угодил в воду, это вызвало всеобщее оживление и тревогу, но когда он невредимый поднялся сильно замазанный грязью, раздался громкий смех.

Александр время от времени прикладывал к глазам подзорную трубу, рассматривал лица наездников, иногда бросал какие-то замечания стоящему рядом Аракчееву.

Уже более десяти наездников сделали попытку взять все пять препятствий, но неудачно. Командир корпуса генерал Рот нервничал: на тренировке все прошло так хорошо…

Но вот вдали показался очередной всадник, вороной конь плавно нес его к исходной линии. Всадник красиво сидел в седле, словно прирос к нему. Александр поднял к глазам подзорную трубу, заметил: «Поручик». Услышав слово царя, Аракчеев почесал пальцем свой огромный, с синими прожилками нос и, когда увидел, как поручик с ходу перемахнул через перекладину, красиво преодолел ров, приоткрыл рот, хотел что-то сказать царю, но царь упредил его:

— Превосходно! Превосходно! — восхищался он.

Поручик преодолел все пять препятствий и на полном скаку под аплодисменты удалился с поля. Царь повернул голову к Аракчееву:

— Алексей Андреевич, вели позвать поручика ко мне.

Царское повеление услышал генерал Рот, и Аракчееву не пришлось повторять его.

Состязание продолжалось, но уже никто не сумел не только превзойти, но хотя бы повторить успех поручика, покорившего всех своей ловкостью и умением. Очередного наездника задержали на старте. В это время поручик, сопровождаемый вестовым, лихо спрыгнул с коня, подбежал к царю, стукнул шпорами, четко отрапортовал:

— Ваше императорское величество, по вашему высочайшему повелению честь имею явиться, Черниговского полка поручик Сухинов!

Царь с минуту молча разглядывал красивого стройного поручика. Аракчеев успел сообщить Александру, что поручик однажды уже был удостоен монаршей чести. Во время битвы с Наполеоном награжден шпагой «За храбрость». Александр кивнул головой и обратился к Сухинову:

— В столице служить желаешь?

Многочисленная свита военных завистливо глядела на Сухинова, шутка ли — сам император предлагает. Сухинов чуть приподнял вверх голову, секунду подумал, ответил:

— Благодарю за честь, ваше императорское величество, я родился здесь и до столицы не дорос. Позвольте продолжать службу в Черниговском полку!

За спиной царя послышался негодующий шепот свиты, расценивший отказ как неслыханную дерзость, а по лицу Александра пробежала тень удивления и гнева, но он сдержался.

— Ну, ступай, — сказал он и кисло улыбнулся, а когда Сухинов удалился, наигранно добавил: — Хохлу север вреден…

Содержание разговора царя с поручиком немедленно стало достоянием всех офицеров полка. Они были удивлены поступком Сухинова. Отказаться от приглашения царя? Слыханное ли дело? Служить в столице, да еще в гвардии, было мечтой любого офицера и генерала, и вдруг такое…

— Иван Иванович, сделай милость, объясни свой поступок, — просил майор Трухин.

— У меня в Гребенках невеста, полагаю, вам это известно, — не стал распространяться Сухинов.

В тот же день вечером к Сухинову подошел подполковник Сергей Муравьев-Апостол, крепко обнял его, тихо сказал:

— Молодец! В столице мы еще послужим, но не императору. — Затем уже громче, весело закончил: — Даю вам, Иван Иванович, трое суток. Езжайте в Гребенки к своей Катюше.

Уходили последние дни августа 1825 года. Дождей в то лето не было, и листья на деревьях преждевременно жухли и осыпались.

В пятнадцати километрах от Житомира, в лесу под местечком Лещин, расположились лагерем полки 3-го пехотного корпуса. С утра и до вечера шла муштра солдат; здесь император Александр I собирался произвести смотр войскам корпуса.

В те дни можно было часто видеть молодого белокурого подпоручика Полтавского полка с портфелем в руках. Он появлялся то в одном, то в другом полку. Это был Михаил Бестужев-Рюмин. Ему нельзя было дать более восемнадцати лет, хотя шел уже двадцать третий. Товарищи и друзья его называли просто Мишель.

Бестужев-Рюмин выполнял тайное поручение Сергея Муравьева-Апостола. Встречался с членами Славянского общества, готовил их к объединению с Южным обществом. Одни члены были рады такому объединению, а некоторые к предложению отнеслись настороженно.

Вчера Бестужев-Рюмин присутствовал на их собрании, на котором решено разделить общество на два округа, таким образом, чтобы артиллеристы составили одну управу, а пехота — другую. Каждая управа избрала посредника для связи с Южным обществом. Договорились также предложение об объединении еще раз обсудить в начале сентября. Улаживая все это, Бестужев-Рюмин под различными предлогами переходил из полка в полк для личной беседы с имеющимися там членами Славянского общества.

Вторично собрались, как и было решено, 2 сентября. Но место сбора, по предложению Бестужева-Рюмина, перенесли, о чем не уведомили членов общества офицеров Черниговского полка, которые явились на собрание, когда оно уже заканчивалось. Сухинов подумал, что все это сделано умышленно, дабы исключить присутствие на нем черниговцев. Это привело его в негодование. В сильном гневе он заявил Бестужеву-Рюмину:

— Если кто когда-нибудь вздумает удалить меня от моих товарищей, с которыми я хочу быть вместе, то клянусь всем для меня священным, что я изрублю его в мелкие куски.

Сухинова поддержал Кузьмин. Назревала перепалка, чего нельзя было допустить. Бестужев-Рюмин тут же спокойно все объяснил. Недоразумение было улажено, и последовало примирение.

13 сентября на заключительное собрание к «славянам»; пришли Сергей Иванович Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин.

Хозяин квартиры, член общества «славян» Андриевич, у которого собрались его товарищи, накрыл стол. Условно он отмечал «день рождения». В квартире было тесно. И только гости уселись, как разразилась сильная гроза. Дождь полил бурными потоками, гром гремел так, что заглушал разговоры.