Моника Згустова - Розы от Сталина [Журнальный вариант]

На перроне в Москве отец простился с ней холодно и поспешно. Светлана вернулась в свою невеселую кремлевскую квартиру, где ощущала себя узницей. Отец уехал на дачу в Кунцево. Ей потребовалось несколько дней, чтобы снова стать самой собой. И так бывало всякий раз, когда Светлане приходилось провести какое-то время в его обществе. Один-два часа — и она чувствовала опустошение. Отец и дочь понимали, что не будут больше близки. И каждый винил в этом другого.

На заснеженном Курском вокзале в Москве Светлану с Ольгой встречал двоюродный брат — черноглазый и спортивный Василий, который повез их по белым улицам к себе домой, на улицу Горького. Там Светлану ждало письмо от Юрия Жданова. Какое совпадение, подумала она, ведь она только недавно вспоминала об этом человеке, с которым никогда не была счастлива… как, впрочем, и он с ней. И вот теперь Юрий писал ей об их дочери Кате: она работает на Камчатке, изучает какой-то вулкан, стала настоящим ученым. На одной фотографии Катя сидела на невысокой лошади, на другой — играла с дочкой Аней.

Светлана засмотрелась на свою старшую дочь. Пятнадцатилетняя Ольга давно уже не грустила: теперь ей все здесь нравилось, она с удовольствием знакомилась с новыми людьми и легко переплывала из одной культуры в другую. Она подружилась с Сашей, сыном Василия, и по вечерам они вместе слушали песни Высоцкого и Окуджавы. Потом Саша брался за гитару и играл для всех; Ольга быстро выучила тексты песен и подпевала ему.

Однажды посреди этой вечерней идиллии раздался телефонный звонок. Василий поднял трубку и весело поздоровался; он слушал собеседника, и лицо его вытягивалось. Спустя минуту он молча нажал на рычаг. Светлана заподозрила, что звонила ее невестка Люда.

— Много я слышал в жизни грубых слов, но сегодня на меня вылили их столько, что…

Нетрезвая Люда позвонила для того, чтобы выругать Василия: почему это, мол, он поселил у себя Светлану и Ольгу?

— Да ей-то что? — недоумевала Светлана. — Сын уже несколько месяцев не дает о себе знать. Если бы я сама иногда ему не звонила, он бы даже не объявился. Чего же они хотят?

— Наверное, собирают информацию, Света, — ответил Василий и почесал затылок. — Видишь ли, я не хотел тебе говорить, но, пожалуй, лучше, чтобы ты знала. Люда — доносчица.

— Что ты сказал?

— Да. Я знаю, что говорю. К сожалению, сомневаться не приходится. Она работает на КГБ, доносит на своих сослуживцев, на всех, кто ее окружает. И КГБ ей за это платит. Ты разве не заметила, как жадна она до денег?

— А мой сын полностью подпал под ее влияние… — с горечью прошептала Светлана.

Василий молча глядел в пол.

— Послушай, — негромко сказала Светлана, — в Грузии я познакомилась с одним католическим священником. Ты же знаешь, меня давно интересует религия. Мне кажется, любой должен верить во что-то, что находится над ним. Это очень помогает сохранить душевное равновесие. Я рассказала священнику о своих старших детях, о том, что мы отдалились друг от друга… я просила его совета. А он повторял только: «Любовь победит. Терпение — и вы это увидите. Любовь придет сама». И вот я жду, жду, но любовь моих детей никак не приходит ко мне. Терпение у меня на пределе. Я отказываюсь ждать.

Скоро появился Гриша.

— Я пришел спросить, как твои бюрократические формальности, Света? Ты получила ответ от Горбачева?

— Ни строчки.

Тогда Гриша предложил Светлане побеседовать с одним его добрым знакомым:

— Он большая шишка в КГБ и скажет тебе, что там с твоим делом.

Когда Григорий ушел, Светлана вопросительно поглядела на кузена. Василий пожал плечами:

— Если у Гриши ходят в знакомцах большие гэбистские шишки, значит, и сам твой бывший муж — не последний там человек…

— Может, ему поручили перекинуть мостик от меня к КГБ?

Василий грустно кивнул.

— Так уж у нас заведено, — проговорил он нехотя. — Ты что, забыла уже, Света? Вот почему я занимаюсь спортом. Это единственное, за что меня точно не накажут.

На следующий день Светлана позвонила «большой шишке». Он немедленно назначил ей встречу.

— Это я разрешил вам вернуться в Советский Союз. Многие были против, как вы догадываетесь, но я настоял.

Аппаратчик был модно одет и хорошо воспитан, он даже повидал мир — побывал в Англии, Америке, в других западных странах. Однако Светлану трясло от отвращения. «Что я должна сказать этому гэбисту? Поблагодарить?» — думала она. И молчала. В здании КГБ она казалась себе маленькой и беспомощной. Наконец она спросила:

— Почему вы старались решить дело в мою пользу?

Мужчина хранил молчание, явно не желая отвечать на этот вопрос. Напряжение росло. Светлана произнесла негромко:

— Я пришла узнать, получил ли господин Горбачев мое письмо.

— Товарищ Горбачев был ознакомлен с его содержанием, — холодно ответил хозяин кабинета.

Светлана легонько кивнула.

Человек в упор смотрел на нее. Губы его едва шевелились, когда он произнес:

— И вот что мы решили: ваша дочь может в любой момент вернуться в Англию, в свою школу, тут проблемы нет. Разумеется, поедет она туда как советская гражданка и получит разрешение навещать вас в каникулы. Это легко организовать.

Значит, вот что они задумали. А Светлана должна гнить в России… На всякий случай она уточнила:

— А что будет со мной?

— Вы должны перебраться из Грузии в Москву и жить здесь. Вы москвичка, вам нечего делать на таких задворках, как Грузия. Все ваши друзья здесь.

Ей вдруг почудилось, что она сидит перед Ольгиванной Райт и просит отпустить ее из «Талиесина». Ольгиванна не только не хочет отпускать ее, но и намерена наказать за дерзость. Слушая собеседника, Светлана понимала, что ей огласили официальное решение властей. Она молчала, хотя внутри у нее все кипело.

Наконец она резко сказала, что и дальше будет добиваться разрешения покинуть СССР. Мужчина не удостоил ее ответом. Светлана представила его со свиной головой на плечах, как у тех фигур, которые она видела больше двадцати лет назад в храме Святого Николая. Улыбнулась про себя — и усмирила гнев.

Служебная машина отвезла Светлану на улицу Горького. Шофер сидел с каменным лицом и не сказал ни «здравствуйте», ни «до свидания». Дома Светлана приняла таблетку валиума и рассказала брату о посещении КГБ.

— Похоже, бедного Гришу и в самом деле используют, — подвела она итог.

— Конечно. И он на это согласен.

— А что ему остается, Вася? Все просматривается насквозь, за человеком следят, куда бы он ни пошел.

— Так мы здесь живем, Света, у всех на глазах. Что касается Григория, то КГБ поручил твоему первому мужу втереться к тебе в доверие и сообщать в комитет о каждом твоем шаге, даже не сомневайся…