Анатолий Соловьев - Хождение за три моря

— Достопочтенный господин, за нами гонятся преследователи. Они хотели ограбить мой караван, но не догнали его. Хочу предупредить об огромной опасности, которая ждёт Дербент, если татары проникнут в город.

— Много ли их? — встревожился начальник охраны.

— Около сотни.

— Иди и будь спокоен. Я задержу разбойников.

От северных ворот прямая дорога вела к южным воротам, которые виднелись на расстоянии полёта стрелы. Город оказался тесно застроен турлучными и саманными жилищами. Но ближе к крепости Нарын-Кала дома были каменные, с садами и бассейнами.

Опытный глаз проведчика подмечал всё. По улицам проезжали всадники в богатых одеждах, брели ослики, нагруженные хворостом, кувшинами, в сопровождении бедно одетых погонщиков. Шли женщины, закутанные до глаз в тёмные платки. По пути встречались лавки и мастерские — посудные, ковроткацкие, обувные, оружейные. Здешние люди смуглы, черноволосы. Взгляды, бросаемые на Хоробрита, не были враждебными, а скорей безразличными. Слышалась татарская и фарсидская речь. Возле каменного караван-сарая, во дворе которого уже разгружались верблюды купца-перса, был рынок, обильный яблоками, грушами, персиками, гранатами. Хоробрит увидел и привычные овощи — капусту, огурцы. Во дворе для приезжих жарили на костре туши баранов, источающие жир. Вертела вращали потные здоровенные повара. Душистый кизячный дым плыл над лавками торговцев. Здесь кипела чужая, но понятная жизнь, ибо в ней угадывались хлопоты и заботы о хлебе насущном, означающие, что мир и покой царят в душах людей. В наполненном людьми крытом рынке слышался гул большой толпы, там оживлённо спорили, не хватаясь за ножи, торговались, не проклиная друг друга, обсуждали новости, не сплетничая на соседей. Лица встреченных Хоробритом людей спокойны, а глаза бестревожны — свидетельство долгой благополучной жизни.

Узкая дорога поднималась на холм к крепости. Хоробрит свернул на неё. Возле чёрных ворот Нарын-Калы стояли внушительные стражи. Загородили ему дорогу, спросили, куда едет. Хоробрит ответил, что он русич, отставший от судна посла ширваншаха Хасан-бека. Лица воинов остались равнодушны. Он вынул две серебряные денги, протянул старшему усачу. Стражник оживился, сгрёб монеты, попробовал на зуб, махнул рукой, чтобы пропустили. Хоробрит въехал в ворота.

Площадка возле дворца правителя была вымощена плитами. По глиняной трубе в круглый бассейн текла вода. Пришлось дать монетку стражнику, охранявшему вход во дворец. Тот привычно спрятал её за щёку, вызвал слугу, который провёл Хоробрита в приёмный зал. Здесь возле украшенной резьбой двери переминался великан-телохранитель. На возвышении в кресле сидел правитель в широком шёлковом одеянии, в мягких козловых сапожках. У стены стояло несколько просителей, по виду купцы, в чалмах и халатах. Булатбег им что-то сказал, махнул рукой, и они вышли, подобострастно пятясь задом и кланяясь.

— Кто ты? — обратился Булатбег к Хоробриту.

Волосы его были подвиты, глаза и брови подкрашены, руки белы, а губы румяны. Выслушав Хоробрита, правитель Дербента с томной женственностью вздохнул, изящно поправил завиток кудрей, задумчиво облизал красные губы, тонким голоском заметил:

— Ах, заботы, заботы, заботы... Как они губительны для души и тела! Я видел твоих земляков, русич. О них печалился славный ширваншах Фаррух-Ясар, да будут бессчётны его годы. Он освободил их из кайтакского плена. Они просили его помочь им добраться до Московии, но, увы, казна повелителя не бездонна. Славный Фаррух-Ясар готовится воевать с османами и не мог оказать содействие купцам ещё и в этом.

— Где же они сейчас, господин?

— Обращаясь ко мне, милейший, впредь добавляй: «благороднейший и мужественнейший Булатбег»! — назидательно заметил женственный правитель и опять увлажнил свои губы; видно, они очень заботили его.

— Где же они сейчас, благороднейший и мужественнейший Булатбег, да пребудешь ты вечно в добром здравии!

— Ах, я не знаю, не знаю, не знаю... Ах, как я устал! Одни, кажется, остались в Шемахе, другие отправились в Баку. — Булатбег отвернулся и позвонил в колоколец. В зал вбежали слуги. — Ах, отнесите меня в спальню, право, я устал! Приём окончен! Ко мне больше никого не впускайте!

Сдерживая смех, Хоробрит поклонился и покинул приёмный зал.

«А яз пошёлЂ... из Дербента к БакЂ, гдЂ огнь торить неугасимый [113] Выходы горящих газов и нефти, которые видны на большом расстоянии от Баку. Нефть заливали в светильники, использовали в качестве лечебного средства. , а из Баки пошёлъ есми к Чебокару [114] Имеется в виду г. Чапокур на южном берегу Каспийского моря. , да тутЂ есми жил в ЧебокарЂ с мЂсяцъ, да в СapЂ жил мЂсяцъ, а оттуды к Димованту, а из Димованту ко Рею [115] Города в Персии. См. карту. . А ту убили Шаусеия Алеевых детей и внучатъ Махметевых [116] В г. Рее, по преданию, был умерщвлён имам Хусейн с семьёй, после чего землетрясение разрушило Рей. и онъ их проклялъ, ино 70 городовъся розвалило. А из ДрЂя к Кашенкъ [117] Город в Персии. , а из Кашени к Наину... А изъ Сырчана къ Тарому, а фуники кормят животину батманъ [118] Батман — мера веса, около 64 кг. по 4 алтыны. А изъ Торома к Дару, а изъ Лара к Бендерю. И тутъ есть пристанище Гурмызьское, и тут есть море ИндЂйское, парьсЂйскым языкомъ и Гондустаньскаа дория; и оттуды ити моремъ до Гурмыза 4 мили...» «Силно варъ в БакЂ, да в ШемахЂи паръ лихъ».

Когда Хоробрит вновь оказался на дороге, ведущей от северных ворот к южным, он вдруг услышал голос волхва, велевший ему оглянуться. Что он и сделал. И увидел, как в распахнутые северные ворота въезжает отряд татар. Выжлецы бежали рядом с лошадьми на поводках. Впереди ехали Муртаз-мирза и Митька. Видимо, начальник охраны польстился на мзду или Муртаз-мирза сумел развеять подозрения хоросанца. Погоня почти настигла Хоробрита. Татары в первую очередь поспешат к южным воротам, чтобы узнать, не проезжал ли здесь русич.

Вдоль улицы росли громадные густолиственные платаны. Они заслоняли Хоробрита от преследователей. Хоробрит ударил жеребца, оскорблённый Орлик прыгнул вперёд. Афанасия выручило то, что в южные ворота въезжала груженная камнем арба, запряжённая парой медлительных волов. Между створкой ворот и арбой оставался небольшой промежуток. Жеребец влетел в него. И опять только ветер свистел в разметавшейся гриве да грохотали копыта скакуна. Версты через две дорога раздвоилась. Одна вела в горы, другая вдоль моря. По дороге от гор спускался ослик, по бокам которого свисали перемётные сумы. За ним торопились бедно одетые мужчина и женщина. Хоробрит спросил, куда ему ехать, чтобы попасть в Шемаху. Там он надеялся встретить Василия Папина. Оказалось, по той, что вела в горы.