Анатолий Соловьев - Хождение за три моря

Муртаз-мирза скрылся за поворотом. Вскоре там послышалась его команда и татары удалились. Сослан тотчас послал дозорного на склон горы. Тот знаками показал, что чужой отряд встал на стоянку там, где выход из ущелья. Оказавшись в западне, разбойники приуныли. Один из них, молодой, лишившийся в стычке левого глаза по имени Асмус, проворчал, что из-за какого-то чужака им теперь придётся погибнуть всем. По липам других было видно, что они поддерживают его. Если сотник Муртаз своими последними словами хотел перессорить разбойников, то его хитрость удалась. Сослан напомнил своим сообщникам, что у Хоробрита тамга племени Львов, он под их защитой.

— Но мы все погибнем из-за русича! — взвыл одноглазый. — Надо выдать его татарам!

Остальные зароптали, что Асмус прав, незачем подвергать себя смертельной опасности из-за чужака.

— Вы хотите нарушить священные адаты? — вскипел Сослан.

Спор из-за горячности горцев мог выйти за границы благоразумия, поэтому Хоробрит сказал, что он уйдёт от них сам, только дождётся ночи.

— Пусть будет по-твоему, — согласился Сослан. — Но скажи, как ты прорвёшься?

Хоробрит объяснил свой план. Сослан удивлённо поцокал языком, промолвил:

— Татары не зря столь долго гоняются за тобой. Ты уже совершил поистине небывалое. И я верю, что сумеешь вырваться и из этой западни. — Он повернулся к своим сообщникам: — Берите с чужеземца пример! Если бы мы были сообразительны, как он, давно бы стали богачами! Эй, Асмус, приготовь-ка большой барабан, возьми с собой двух человек, заберись вон на ту гору. И ждите темноты. Когда я зажгу факел и помашу им, бейте в барабан и кричите! Как можно громче. Пускайте стрелы.

Ночь выдалась звёздная, тихая. Хорошо освещённый стан преследователей постепенно затихал. Сослан сам вывел из-под навеса отдохнувшего Орлика, оседлал его и подвёл к Хоробриту.

— Да благословят твой путь боги, отважный русич!

Хоробрит вскочил в седло, пристегнул колчан с джеридами, положил дамасский клинок на колени. Сослан вывел Орлика из зелёной калитки, поставил на дорогу, слабо освещённую кострами татарского становища.

— Пора, — произнёс Хоробрит.

Сослан зажёг факел и взмахнул им. Тотчас на склоне соседней горы, невидимый в ночной темноте, зарокотал барабан. Оттуда донеслись крики. Внизу залаяли собаки. Зауськали татары. Выжлецы кинулись к горе. Слышно было, как под их лапами осыпаются мелкие камешки. Барабан продолжал стучать, крики стали громче. На стане послышалась команда Муртаз-мирзы:

— Эй, Ахмад! Возьми с собой два десятка, узнай, что там за шум!

У Орлика дрожь волной пробежала по шелковистой коже. Хоробрит придержал его и осторожно спустился к повороту. Открылся ярко освещённый стан. Там толпились воины, всматриваясь в чернеющую гору. Ещё одна толпа бежала в том направлении. Несколько часовых виднелись на дороге шагах в пятидесяти ниже. Их внимание тоже было отвлечено. Хоробрит перекрестился тяжёлой рукой и пустил жеребца во весь мах. Копыта дробно простучали по камням. В одно мгновение Орлик покрыл расстояние, отделявшее ездока от часовых. Те оторопело обернулись, схватились за луки. Но было поздно. Могучий жеребец налетел бурей, сшиб одного караульного грудью. Второго настигла сабля Хоробрита. Безголовое туловище покатилось вниз. Голова осталась лежать на дороге с вытаращенными от удивления глазами.

Татары, оставшиеся в становище, кинулись к лукам. Хоробрит настиг их. Два раза успел подняться и опуститься дамасский клинок, два трупа остались на земле. Орлик вырвался в степь и, храпя в избытке сил, понёс седока туда, где горела предрассветная заря. Степь была гладкой, как будто её нарочно выровняли перед состязаниями. Лишь сухие травы шуршали под копытами жеребца. Ночной тёплый ветер бил в лицо. Какая-то птица испуганно вскрикнула и метнулась прочь серой тенью. За спиной Хоробрита слышались яростные вопли. Несколько стрел пропели в воздухе. Татары знали высочайшие достоинства царского скакуна и проклинали его. Орлик уносил проведчика подобно вихрю. Хоробрит недаром расспрашивал Сослана о дороге на Дербент. Если держаться подальше от чернеющего справа хребта, то степь на всём протяжении до города безопасна для лошади, скачущей во весь опор. Только б нога лошади не попала в звериную нору.

Но этого не случилось. Высшие силы хранили седока и жеребца. И погоня отстала. Взошло солнце, осветило узкую полоску степи между горным хребтом и морем. Оно было опалового цвета, тут и там на нём мелькали белые барашки, а к берегу безостановочно катились крутые волны, с шумом и брызгами ударяясь в прибрежные скалы. В степи царствовали тишина и ветер. Стайки безмолвных пичуг носились над травами. Орлик уносил Хоробрита к Дербенту по древней дороге, утоптанной до звонкости, хранящей под пылью веков следы воинов Александра Македонского, Помпея Великого, Августа Божественного, Аттилы Потрясателя, Чингисхана, Тимура и ещё сотен полководцев помельче, оставшихся в безвестности. Каков итог их походов, кипения страстей, дикого тщеславия, жажды величия, непомерной гордыни?

Проклятия и забвение.

Теперь по этой дороге мчался разведчик московского государя. За ним с волчьим упорством неслась погоня. Хоробрит почернел лицом, спал урывками на сухой колкой траве, подвязав на морду Орлика торбочку с ячменём, заботливо прилаженную к седлу рукой Сослана, сохранившего верность древним адатам. Как только на горизонте появлялись татары, Орлик тревожно храпел, стучал копытами. Он охранял своего друга лучше сторожевой собаки. Хоробрит просыпался, вскакивал в седло, и вновь неутомимый скакун уносил хозяина всё дальше на юг.

На третий день утром он догнал большой торговый караван, и владелец его, толстый краснолицый перс, услышав фарсидскую речь усталого, запылённого Хоробрита, благосклонно разрешил ему присоединиться к каравану.

А в полдень на юге показался скалистый хребет, перегородивший степь от гор до моря. Купец уведомил Хоробрита:

— Дербент.

Но проведчик не видел города, хотя приподнимался в седле и оглядывал степь. Купец, видимо не любивший зря тратить слова, сказал:

— Город за стеной.

Значит, то, что показалось Хоробриту скалистым хребтом, — стена? Удивление проведчика не было напрасным, ибо караван приближался к одной из самых мощных крепостей в мире, построенной почти тысячу лет назад. Крутой холм нависал над городом, на вершине холма возвышался дворец, узкие окна его напоминали бойницы. Купец промолвил, показав на крепость:

— Называется Нарын-Кала. Там правитель Булатбег.

Караван приблизился к металлическим воротам, задержался возле них лишь на время, чтобы уплатить пошлину, и вошёл в пыльный город, укрывшийся за двумя стенами — северной и южной, которые западным концом упирались в холм, где стоял дворец, а восточным — в море. Караван направился к рынку. Хоробрит остался у ворот и попросил, чтобы его провели к начальнику охраны. Когда он предстал перед дородным хоросанцем в огромной чалме и с длинной саблей, заткнутой за кушак, сказал ему: