Богдан Коломийчук - Людвисар. Игры вельмож

Увидев эти нехитрые яства, Доминик проглотил слюну, и только воспоминание о проклятом зелье сдержало пленника от того, чтобы не накинуться на все сразу. Есть хотелось немилосердно. Подойдя к столу, он прежде всего заглянул в кувшин — там была вода. «В конце концов, теперь уже можно не бояться. Я им нужен живой и в сознании», — подумал Людвисар и жадно взялся за хлеб и сыр.

Утолив голод, он выглянул в окно. Оно оказалось достаточно высоко, очевидно, в какой-то башне. Внизу маячил небольшой двор, замкнутый со всех сторон стенами, за которыми виднелась отвесная пропасть. Безусловно, лучшей тюрьмы не надо было и искать.

Вдали раскаленное солнце уже исчезало за близлежащими горами, предвещая окончание дня, которого Доминик не заметил. Клонилось к вечеру, и близость ночи отзывалась холодной тоской в груди пленника.

С наступлением сумерек в дверях повернулся ключ, и в комнату зашло двое стражников, а с ними — худощавая молодая девушка с подсвечником и шерстяным одеялом в руках. Положив одеяло на кровать, она попробовала зажечь свечу, но щербатое огниво никак ее не слушалось. Руки девушки задрожали от волнения, она аж побледнела.

— Позволь мне, — сказал Доминик, ступив шаг к ней.

— Стой! — гаркнул кто-то из мадьяр.

— Я только зажгу свечу, — пояснил Гепнер, — не сидеть же в темноте.

Он осторожно взял огниво, невольно коснувшись девичьих рук. От того прикосновения она зарумянилась и опустила глаза.

— Как тебя зовут? — шепотом спросил Доминик, делая вид, будто чистит кремень.

Девушка молчала, все еще не поднимая взгляда.

— Ты меня понимаешь? — во второй раз спросил пленник.

— Юстина… — несмело молвила та.

— Скажи, Юстина, — украдкой спросил Гепнер, — что это за место?

— Замок в Невицком, — быстро ответила она, осмелившись наконец взглянуть на собеседника.

Девушка не была красавицей, но что-то в ней манило и привлекало. Она искрилась еще не растерянным теплом и глубоко затаенною ласкою, что, как сладкий нектар, готова была вылиться наружу, даря счастье мужчине. Без сомнения, ее избраннику можно было позавидовать.

Гепнер наконец зажег свечу и отдал девушке огниво.

— Ты еще придешь? — шепнул он.

— Я принесу вам завтрак, — ответила девушка.

— Хватит тянуть! — у часового лопнуло терпение. — Иди уже, Юстина!

Она молча покорилась. Мадьяры презрительно зыркнули на пленного и подались следом.

Впрочем, часа через два они вернулись снова, на этот раз впустив в комнату веселого пузана с кружкой в руке. За ним порог переступил Иштван.

— Это он? — спросил смеясь весельчак. — Это ваш грозный Гефест? Да он больше смахивает на аптекаря или астронома, чем на Людвисара. Чтобы меня черти взяли!

— Впрочем, это он, ваша милость, — ответил Иштван, совсем, видно, не разделяя его мнения, — Доминик, это граф Другет, владелец замка, именно его гостеприимством мы с тобой пользуемся.

Пленник поклонился на ответ.

— Вы плохо выглядите, мой друг, — на ломаном польском обратился к нему граф. — Видимо, путешествие сюда оказалось нелегким?

— Именно так, ваша милость, — ответил Доминик, немного удивленный от проявления такой дружбы.

— Эт, взбодритесь! — неожиданно воскликнул граф, похлопав узника по плечу. — Смастерите нам эту проклятую пушку, и, клянусь честью, я сумею отблагодарить! А пока мой приятель, Иштван, советует вас держать гм… в тесноте. Надеюсь, вы на меня не в обиде?

— Нисколько, пане граф, — уклончиво ответил тот. — Впрочем, я бы хотел…

— Я знаю, — перебил Другет, — я знаю, что вам нужно! Ласло! — позвал он.

В комнату зашел хмурый крепыш с бочонком в руках.

— Налей гостю, Ласло! — приказал граф.

Тот оглянулся, ища какую-нибудь посудину, и в конце концов узрел кувшин на столе. Вылив за окно воду, он щедро наполнил его вином.

— Это моя прогулочная бочка, — хохотнув, объяснил Другет, — я беру ее с собой, когда гуляю по замку. Еще у меня есть охотничья, но втрое больше. Ласло тогда приходится туго… Пейте, мой друг!..

Гепнер сделал глоток.

— Что ж, надеюсь, вы вскоре возьметесь за работу, — сказал граф, осушив свою кружку до дна, — я вас покидаю. Не люблю долго задерживаться на одном месте… Ласло, за мною!..

С этими словами он протиснулся в двери. Стражи также, оставив Иштвана, подались следом и заперли за собой двери.

Венгр молча подошел к окну и уставился взглядом в мерцающие ночные звезды. Минуту так помолчав, он, наконец, произнес:

— Не удивляйся графу, Доминик. Старому пьянице отовсюду казна-то мерещится. Вот он и бегает по замку. Прогуливается…

— А может, он просто видит окружающий мир таким, каким он есть на самом деле, — снисходительно молвил Гепнер.

Иштван усмехнулся.

— Я замечал, что наш учитель больше всего любил тебя именно за веселый нрав. Так за что же иначе? Ум, смекалка, отвага? Все это было и у меня… Однако, даже Софии, что была скорее его служанкой, досталось больше, чем мне.

— Все, чему мы научились, стало нашим проклятием, — с затаенной горечью сказал Гепнер. — Людвисар, ведьма и вурдалак! Разве это может кому-то принести счастье?

— Зря ты так, Доминик, — возразил мадьяр. — Надо ценить свои способности. А все бедствия — от человеческого упрямства. Взять хотя бы тебя. Признайся, где тот проклятущий камень?

Гепнер отвел взгляд в сторону.

— Вот видишь, у тебя ни малейшего желания улучшить свое положение, — разочарованно подытожил Иштван.

И вдруг он взглянул глаза в глаза пленнику.

— А может, он у твоей любовницы, в Лемберге? — добавил он, заглядывая словно в самую душу. — Угадал?

Венгр зашелся дьявольским хохотом.

— Ах, черт побери! Как я раньше не догадался!.. Кстати, довольно легкомысленно с твоей стороны, Гепнер. Знал бы ты, на какую опасность обрекаешь свою избранницу.

Однако эта мысль, похоже, поразила его не меньше, чем Доминика. Лицо Иштвана побледнело от ярости и ужаса одновременно.

— Молись, чтобы Ангельская Кровь была еще у нее, а не у того демона-австрияка, которому я служил когда-то и против кого восстал, — сказал он охрипшим голосом.

Впрочем, настроение его снова неожиданно улучшилось.

— Напиши ей письмо, — сказал венгр своим привычным тоном. — Попроси отдать камень епископу, а я позабочусь, чтобы с ней ничего не сталось.

— Она не поверит, что письмо настоящее, — возразил Гепнер.

— Напиши так, чтобы поверила, — настаивал Иштван, — укажи какую-то деталь, какую-то чувствительную ерунду, известную только вам.

Узник отрицательно мотнул головой.

— Что ж, — мадьяр окончательно вернул себе холодное спокойствие. — Не спеши, подумай. Хотя, признаюсь, времени очень мало. В конце концов, Высокий Замок будет взят. Так много ли ты теряешь, Людвисар?