Кейт Мосс - Огненные палаты

От еще одной такой же искры вспыхнула куча сухих листьев у подножия буков с краю поляны. Золотистое пламя мгновенно взлетело по стволу и объяло крону.

– Уводи Алис! – закричала Мину брату.

Эмерик закутал девочку в свой зеленый плащ и потащил в чащу леса.

Облегчение Мину было недолгим. Сквозь клубы черного дыма она увидела, что Беранже перехватил другой солдат. Девушка закрутила головой, выглядывая Пита, но тут Бланш вновь вцепилась ей в горло, лишив возможности дышать.

– Пит! – расслышала она крик Беранже. – Позаботься о Мину!

Мину силилась вывернуться из пальцев Бланш, пытаясь не обращать внимания на привкус крови во рту. Несмотря на свое состояние, Бланш вполне могла бы посоперничать силой с несколькими мужчинами.

Подбежавший Пит налетел на Бланш, отшвырнув ее от Мину. Один из солдат бросился на него со шпагой наголо. Пит лезвием кинжала отразил удар клинка и всадил его нападавшему в живот. На губах у солдата выступила кровавая пена, потом кровь фонтаном хлынула изо рта, заливая зеленую траву алым. Он рухнул на колени и повалился ничком. На Пита уже бежал следующий, но Пит отбил и его удар, а за ним еще и еще, без устали тесня нападавшего назад, к костру.

Ветер между тем продолжал крепчать, раздувая огонь. Рев пламени становился все громче и громче.

Мину внезапно заметила, что у Бланш в руке откуда-то появился нож.

– Лишь в очистительном пламени мы все можем возродиться заново, – зашептала она. – Ты умрешь, но еще скажешь мне спасибо. Я спасаю твою душу, Мину.

Та в растерянности отпрянула. Она была в ловушке. Противостоять ножу с голыми руками было невозможно. Она попыталась лягнуть Бланш ногой, чтобы удержать ее на расстоянии. Ветер взметнул очередной клуб черного дыма, и обе оказались в его удушающих объятиях, от которых перехватывало горло. Бланш закашлялась. И тут сквозь хаос пробился еще чей-то голос.

– Бланш. Сударыня.

От потрясения та выронила нож. На лице Пита отразилось смятение, и Мину, обернувшись, увидела, что по поляне идет Видаль в сопровождении пары солдат, своего слуги и еще двоих.

– Нет, – обреченно прошептала она.

Видаль держал за шиворот Алис. Бональ вел ее брата, приставив к его горлу острие ножа. Левый глаз Эмерика заплыл, щеку пересекала красная полоса.

– Прости, Мину, – произнес Эмерик. – Мы выбежали прямо на них. У нас не было ни…

– А ну тихо, – пригрозил ему Бональ.

– Вы двое, оружие на землю, – приказал Видаль. – Бросайте его туда, где я смогу его видеть.

Пальцы Пита на мгновение сомкнулись на рукоятке шпаги, но он все же сделал то, чего потребовал Видаль. Беранже последовал его примеру. Клинок старого солдата со звоном приземлился поверх шпаги Пита. Бональ вытащил у Эмерика из-за пояса кинжал и швырнул в общую кучу.

Видаль кивнул. Солдаты заломили Питу и Беранже руки за спину и, связав их, заставили обоих опуститься на колени.

– Так-то лучше, – усмехнулся Видаль.

Мину с изумлением отметила произошедшую с Бланш внезапную перемену. Ее демоны, казалось, оставили ее, и она вмиг превратилась в воплощенную любезность и очарование. Как будто принимала гостей на пиру или маскараде.

– Валентин, вы как нельзя более вовремя. Прошу простить меня, но, как видите, мы вынуждены были начать без вас. Надеюсь, ты хорошо спал, любовь моя?

Глаза Пита сузились. На лице Беранже отразилось омерзение, и Мину, вспомнив про слухи, о которых упоминали отец с мадам Нубель, взглянула на живот Бланш, и еще один кусочек головоломки встал на свое место.

Ребенок, которого она носила, был от Видаля, а вовсе не от ее покойного мужа. Никакой не наследник Пивера.

– Вы слишком много говорите, сударыня, – резким тоном произнес Видаль.

– Неужели ты ко мне не присоединишься? – произнесла она. – Я собрала их всех вместе, чтобы тебе было удобнее. – Она бешено замахала руками. – Видишь? Они все здесь.

Видаль коротко кивнул, и солдаты, подойдя к Бланш, застыли у нее за спиной. Они не прикоснулись к ней, но не было никакого сомнения в том, что их задачей было удерживать ее, а отнюдь ей не повиноваться.

– Как? – произнесла она своим странным ровным голосом. – Неужели тебе не нравится? Неужели огонь тебе не нравится?

Видаль подошел к Питу. Один из солдат приставил к его горлу кинжал, не давая подняться с колен.

– Я не стану больше тратить на тебя время, Рейдон. Ты и без того достаточно заставил меня побегать, пользуясь моим некогда добрым к тебе отношением. Из-за тебя многие люди лишились жизни. Их смерть на твоей совести.

Лицо у Пита свело от ярости.

– Гори в аду.

– Неужто ты забыл, что говорится в Писании, Рейдон? Грехи деянием и недеянием, закон преднамеренных и непреднамеренных последствий. Из-за твоего упорства Кромптон и тот несчастный глупец, которому ты заплатил за изготовление поддельной плащаницы, – им пришлось многое перенести по твое вине. И Маккону тоже, хотя он сам был кузнецом своего несчастья. Недальновидно с его стороны было двурушничать.

Видаль умолк, как будто ожидал, что Пит заговорит, потом отступил назад и потер слезящиеся от дыма глаза.

– Тебе нужна плащаница, Видаль. Я прав?

– У тебя есть единственный шанс сказать мне правду. Если ты откажешься, я убью сперва девчонку, потом мальчишку, а затем мадемуазель Жубер. Если будешь честен, я не стану марать о вас шпагу.

– Это вранье! – закричал Эмерик. – Он собирается убить нас всех.

– Скажи ему, Пит, – выдохнула Мину, пытаясь отодвинуться подальше от костра. Еще одна искорка выскочила из огня и угодила на сухой лист папоротника. Крохотные язычки пламени разбежались по его «пальцам», подбираясь к упавшей ветке.

– Где сейчас плащаница? Я знаю, что ты отдал его своей… кто она тебе? Своей католической любовнице?

– Ты делаешь вид, что любишь Господа, Валентин, – неожиданно произнесла Бланш. – Ты делаешь вид, что все это ради Его славы, но ты отвернулся от Него. Ты стремишься лишь к собственной выгоде.

Видаль пропустил ее слова мимо ушей.

– Где она, Рейдон?

Пит ничего не ответил. Видаль молча ждал, глядя на него, затем развернулся и подошел к Алис.

– Нет! – закричал Эмерик. – Она здесь. В подкладке моего плаща.

– Ну наконец-то. – Видаль щелкнул пальцами. – Бональ!

Тот грубо сдернул плащ с шеи Эмерика и подал его хозяину. Видаль разорвал шов, пошарил внутри и вытащил кожаный сверток.

На мгновение он заколебался, как будто боролся с желанием взглянуть на плащаницу, но потом передумал.

– Я не стану осквернять столь священный предмет, разворачивая его в присутствии кучки нечестивцев, – произнес он.

Бланш издала утробный вопль.

– Ты держишь в руках символ Божьей милости к людям, дар Его Сына, который умер за нас, но тебе нет до него никакого дела! Ты грешник, Валентин.