Кейт Мосс - Огненные палаты

Алис молча шла, склонив голову, хотя глаза ее метались из стороны в сторону. Веревка, накинутая на ее шею, не была затянута, и она подумала, что, если улучить момент и застать Бланш врасплох, возможно, у нее получится вырвать другой конец аркана из рук хозяйки замка и убежать в лес.

Но если ей удастся сбежать, а окажется, что Мину все-таки ее ждет, что тогда будет?

– Лишь огонь может искоренить грех, – бормотала Бланш, точно разговаривая сама с собой. – Зло будет повержено, и Царство Божие на земле вновь очистится от скверны. Мы изгоним их – еретиков, богохульников и тех, кто попирает Его законы.

Алис решила, что Бланш спятила. Настроение ее менялось от экзальтации в один миг до страдания в следующий. Она то и дело возводила глаза к небу, обращаясь с речами к облакам, в точности как бедняга Шарль Санчес в Каркасоне.

Они вышли из тени замка и очутились посреди великолепия утра. Солнце уже начинало понемногу окрашивать долину золотом.

– Вы сказали, Мину будет ждать меня здесь, – подала голос Алис.

– Ее уже ведут. – Бланш подтолкнула девочку вперед. – Она будет так рада тебя видеть. Там, в вечной жизни, вы сможете никогда больше не разлучаться.

Проснувшись, Видаль обнаружил, что в постели один, а Бланш нигде нет.

Он поспешно уселся, отчего голова у него немедленно пошла кругом. Со дна желудка, словно вода сквозь пробоину в днище лодки, хлынула волна тошноты. Когда комната вокруг него наконец перестала вращаться, он взял стоящий у постели кубок и осторожно понюхал остатки вина. Все его тело было словно налито свинцовой тяжестью, руки и ноги казались странно чужими.

Неужели его опоили?

Видаль спустил ноги с края постели. Это движение отозвалось новой волной головокружения. Словно расплавленное железо текло в его венах вместо крови, и, подобно старому раненому животному, он с трудом мог шевелиться.

Священник медленно поднялся. Его сутана и серебряное распятие валялись на полу там, где она сорвала их с него в пылу грешной страсти, бросившей их в объятия друг друга. Он с облегчением заметил, что ее черное платье висит на обратной стороне двери. Наверное, Бланш просто отправилась принять ванну. Потом он обнаружил, что ее белая нижняя юбка и резные четки, с которыми она никогда не расставалась, исчезли. Наклонившись поднять с пола распятие, он увидел, что и туфлей ее тоже нет.

Неужели Бланш отправилась в темницу без него? Только бы это было не так! Ее поведение становилось все более и более пугающим. Неуправляемым. В одну минуту ее охватывала глубочайшая меланхолия, а в следующую же – экстаз равной силы. Может, это младенец так на нее действует? Если так, придет ли она в себя после того, как разрешится от бремени, или эти перемены уже навсегда?

Нет, их роману следует положить конец. Ему надо позаботиться о том, чтобы уехать подальше от нее и от Пивера. Он и так собирался отправиться на север, в Тарн, прежде чем возвращаться в Тулузу. Это было лишнее подтверждение тому, что решение было верное.

Одевшись, Видаль спустился по винтовой лестнице вниз и принялся заглядывать во все комнаты подряд в поисках Бланш.

– Госпожа де Брюйер? Бланш? Вы тут?

Ее не было ни на хорах, ни в часовне.

Он спустился еще на этаж ниже и вышел во двор как раз тогда, когда колокола деревенской церкви отбили половинный час. Сколько же времени? Судя по свету, между шестью и семью утра? На траве поблескивала роса, но солнце уже золотило вершины башен.

Видаль зашел в старый дом. Слуги с поклонами поспешили убраться с его пути. Через ступеньку взбежав по лестнице, несмотря на то что мышцы по-прежнему отказывались ему повиноваться, он ворвался в комнату, где держали девочку.

В кресле никого не было. На полу валялись перерезанные веревки.

На него накатила паника, и он, пытаясь бежать, вернулся обратно. Он с горем пополам доковылял с верхнего двора до нижнего и направлялся в башню Боссю, когда к нему подлетел запыхавшийся Бональ:

– Монсеньор, я не ожидал так рано вас увидеть.

– Который теперь час?

– Часы только что пробили половину седьмого.

– Ты не видел госпожу Бланш?

– Я думал, она с ва… – начал было тот, но вовремя спохватился. – Я думал, она в своей опочивальне, монсеньор.

– Она там была, но сейчас ее там нет. И девочка тоже исчезла.

Глаза Боналя сузились.

– Сквозь караульную будку никто не проходил.

Видаль всплеснул руками:

– Где же она? Мы должны ее найти.

– Сие мне неведомо, монсеньор. Но могу сообщить вам печальную весть. Поль Кордье по пути домой оступился в темноте и упал. Он едва ли поправится.

Видаль кивнул; на него накатила новая волна тошноты, и он пошатнулся. Бональ успел подхватить хозяина в самый последний момент.

– Что-то случилось, монсеньор? Вам нехорошо?

– Я… она… – Он выпрямился. – Разыщи капитана. Мне нужен доступ в темницу.

– Думаю, мне сейчас не стоит оставлять вас одно…

– Ступай! – рявкнул Видаль, и его голос эхом разнесся над тихим двором.

Бональ коротко поклонился и собрался идти, но в этот момент какая-то перепалка у ворот заставила обоих обернуться.

– Нет, мадам, – твердил караульный. – Прошу прощения. Вы не можете войти без разрешения. Моя госпожа не дозволяет…

Видаль нахмурился, пытаясь сфокусировать взгляд на приземистой даме, пытающейся прорваться во двор. Дама казалась ему смутно знакомой, но он никак не ожидал увидеть ее здесь и потому не вполне верил своим глазам. На лице Боналя отразилось точно такое же замешательство.

– Прошу простить меня, монсеньор, но разве это не супруга месье Буссе?

Сальвадора Буссе не любила появляться без объявления.

В Тулузе все полагалось делать строго определенным образом, и она изо всех сил старалась не допускать промахов. Женам других секретарей городской управы только дай повод кого-нибудь осудить, а ее муж очень сердился, когда она его позорила. Но сейчас обстоятельства были необычными. Мадам Буссе отбросила все сомнения прочь и, не обращая внимания на протесты караульного, решительно прошествовала во двор и зашагала по направлению к цитадели.

Лишь тогда она осознала, что во дворе кто-то есть. Это были двое мужчин, стоявшие вплотную друг к другу. Она нахмурилась, но потом разглядела на одном алую сутану священника и воспрянула духом.

Радость ее, впрочем, была недолгой. Может, в его облачении и не было ничего примечательного, но волосы выдавали его с головой. Угольно-черные с белоснежной прядью. Земля ушла у Сальвадоры из-под ног. Неужели о ее побеге стало известно и ее муж послал монсеньора Валентина вернуть ее домой?

Но откуда он узнал, что она здесь? Это было совершенно невозможно.

Впрочем, неделя путешествия в обществе племянника не прошла для нее даром. Сальвадора вскинула подбородок. Она как-нибудь выкрутится.