Кейт Мосс - Огненные палаты

– Не трогайте ее! – закричала Мину. – Вы делаете ей больно!

– Я убью ее, – прошипел Эмерик. – Богом клянусь, я ее…

– Главное сейчас – спасти Мину и Алис, – хрипло произнес Пит. – Не позволяй гневу затмить твой рассудок.

– Все будет хорошо, – твердо сказал Беранже, хотя в его тоне явственно звучало сомнение. – Правда на нашей стороне.

– Отпустите Алис, – сказала Мину. – Вам нужна только я.

– Вы не в том положении, чтобы торговаться, мадемуазель Жубер. Теперь уже поздно. Вы слишком долго заставляли меня ждать.

Сердце у Мину бешено колотилось от ярости, но она была исполнена решимости не выказать этого. И хотя взгляд ее был прикован к Бланш – слишком уж пугающими были блеск в ее глазах и неестественная бледность, – она не могла не поразиться перемене, произошедшей с младшей сестренкой.

Все это время Мину рисовала в своем воображении картины одна другой страшнее, как ее сестричка, больная и голодная, тает с каждым днем как свеча. Но похоже, дело обстояло с точностью до наоборот. За семь недель, что ее продержали в заложницах, Алис вытянулась и окрепла. От свежего горного воздуха на щеках у нее играл румянец, а кудри черным ореолом обрамляли лицо. Столь разительное преображение на миг придало Мину храбрости.

– Где завещание? – спросила Бланш. – Ты должна отдать его мне.

– Оно не у меня.

– Я тебе не верю.

– Это правда, – сказала Мину, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос не дрожал. – Как и то, что мне ничего этого не нужно. Пивер, замок, наследство, за которое вы так яростно сражаетесь, – можете забрать это все себе. Я передам вам все права в присутствии нотариуса, священника – кого угодно. Даю вам слово, что сделаю это, если вы только нас отпустите.

– Слишком поздно, – пробормотала Бланш. – Время жить и время умирать.

– Я вас не понимаю, – сказала Мину.

– Все было бы так хорошо, если бы он только придержал свой поганый язык. Мой горячо любимый и горько оплакиваемый покойный муженек, который, уже лежа на смертном одре, уже гния заживо и источая зловоние, вдруг решил поговорить. Все сетовал на мир и на дьявола, которому никак не терпелось его забрать. Все молол и молол языком, старый нечестивец. Я никак не могла его заткнуть. Вот слухи-то и поползли. Что не видать мне моего наследства. – Она положила ладони на свой разбухший живот и стиснула его, словно пытаясь до срока выдавить оттуда младенца. – Я запрещала слугам слушать, но они не умеют держать рот на замке. Я твердила им, что он не в себе, что он заговаривается. Что это существо внутри меня – что оно и есть то дитя, о котором он говорит, – но слухи было уже не остановить. Слишком много слов, слишком много.

– Вы убили его, – ровным голосом произнесла Мину.

– Время сберегать и время бросать. Время убивать. Да, так оно и есть, – сказала Бланш, как будто в том, чтобы отнять жизнь, не было ничего особенного.

Мину бросила быстрый взгляд на Алис, желая ободрить сестренку.

– Господь говорил со мной, и я повиновалась, – продолжала Бланш. – Как надлежит нам всем. Мы – ничто, мы грешники. А потом его похоронили, глубоко-глубоко, и в рот ему набилась земля, так что больше уже он не мог ничего сказать. Но оставалась еще старуха, вот ведь какое дело. Гордыня ее обуяла, старую ведьму. Не женщина, а чума. Распускала по деревне лживые россказни про завещание и ребенка, которого она приняла. И который не умер. Время сберегать и время бросать. Так мне сказали голоса.

– Анна Габиньо, – сказала Мину. – Она писала мне, чтобы предостеречь.

Бланш продолжала, точно и не слышала слов Мину.

– Время искать и время терять? – Она подтащила Алис к себе, и девочка вскрикнула от боли, потому что веревка впилась ей в шею. – Ну что, пришло нам время тебя потерять? – прошептала она. – Или тебе потерять кого-то?

Мину инстинктивно рванулась вперед, но веревки, которыми она была привязана к столбу, держали крепко. Она бессильна была помочь сестре. Потом девушка вдруг с потрясением поняла, что ветер задул с противоположной стороны и гонит клубы дыма к букам в дальнем конце поляны. На белом платье Бланш начали оседать пятна черного пепла.

– Ветер меняется, – закричала Мину. – Отойдите от костра!

– Лишь через огонь мы можем обрести спасение! – завизжала Бланш.

Мину забилась в своих путах, и ей даже удалось немного ослабить веревки.

– Она никак не хотела умирать, – произнесла Бланш. – В ней было больше духа сопротивления, чем полагалось бы в ее возрасте.

– Вы говорите о мадам Габиньо? – снова спросила Мину, думая, что, услышав из ее уст признание в убийстве старой повитухи, солдаты уж точно откажутся служить такой хозяйке.

Бланш вновь остановила свой безумный взгляд на Мину и подошла ближе.

– Больше духа сопротивления, чем в моем муже. Тот под конец пищал, как младенец.

– В ком было больше духа сопротивления? – сделала Мину третью попытку.

– В повитухе, ты что, совсем ничего не понимаешь? Она тоже не смогла удержать рот на замке. Выболтала мне, что одна из моих предшественниц, твоя святоша-мать, была еретичкой. Ты знала об этом? Гугеноткой. Повитуха спасла протестантского младенца! Да за одно это она уже заслуживала смерти! – Бланш безо всякого предупреждения вдруг схватила Мину за горло. – Я не позволю отродью гугенотской шлюхи украсть у меня наследство. Время жить и время умирать. Так и только так. Это слово Бога. Это Божья воля. Его воля.

Бланш внезапно ослабила хватку, и Мину перехватила взгляд Алис.

– Моя любимая сестра, – прошептала она, чтобы ободрить малышку.

– Твоя единственная сестра, – одними губами произнесла та в ответ.

Дальше все произошло в один миг. Мину пнула Бланш по коленям. В то же самое время Алис обеими руками ухватилась за веревку и, резко дернув ее на себя, вырвала другой конец из рук Бланш и бросилась бежать.

– Остановите ее! – завизжала Бланш.

Солдаты ринулись за ней, но Алис уже со всех ног мчалась по направлению к лесу, пытаясь на ходу скинуть с шеи петлю.

– Вперед! – выкрикнул Пит.

Они с Эмериком и Беранже выскочили из своего укрытия и с воплями вылетели на поляну. Пит взял на себя солдат, поддерживавших огонь. Эмерик бросился на выручку Алис. Беранже попытался прорваться к Мину.

Северный ветер вдруг изменил направление и с неожиданной силой задул с юго-запада, вдоль берегов реки. По поляне закружились и понеслись вихри, взметая и раздувая клубы дыма, который вдруг повалил во все стороны разом.

Вылетевшая из костра искра попала на просмоленную веревку, которую держал в руках один из солдат, пытавшихся догнать Алис. Веревка вспыхнула прямо у него в руках. Пламя в одно мгновение перескочило на его бороду и волосы, и солдат закричал, тщетно пытаясь сбить огонь руками. Потом споткнулся и полетел наземь. Запахло паленой кожей.