Лиза Кляйн - Мое имя Офелия [litres]

Я пересекла оживленный двор и двинулась к открытым воротам Эльсинора. Никто не смотрел на меня, пока я шла, и все же я чувствовала, что за мной следят. Неужели это Эдмунд? Я не смела оглянуться, но надеялась, что Горацио следует за мной по пятам. Я молилась, чтобы Смерть не оказалась более проворной, чем мой верный друг.

Я пошла дальше, вышла из ворот на столбовую дорогу. Маленький мальчик, который гнался за цесаркой, налетел на меня, но не извинился. Повозка, груженная зерном, с грохотом пронеслась по дороге, и я отскочила в сторону, чтобы она меня не задела. Я не оглядывалась назад, на замок, где из меня вырастили леди, где я пользовалась расположением королевы, и где за мной ухаживал принц, а потом бросил. Ощутив солнечные лучи на своей спине, я поняла, что вышла из холодной тени от стен Эльсинора.

Поднявшись на вершину холма, я покинула столбовую дорогу и спустилась через луг в долину, где текла река. Мелкие создания убегали и взлетали передо мной, испуганные моим приближением. Я подумала, что никогда больше не пройду этой дорогой, предвкушая радость встречи с Гамлетом. Я раздвигала руками шелестящие травы и нежно обнимала ладонями головки умирающих цветов, прощаясь со всем, к чему прикасалась.

Я прошла по тому месту у поворота реки, откуда Гамлет наблюдал, как я плыла, когда была еще ребенком. Подошла к иве, которая была живым символом плачущей Природы. Ее ветви поднимались вверх изящной аркой, а потом струились к земле и окунали концы в воду. Я смотрела, как опавшие листья расплывались по поверхности воды, бурлящей, будто она текла над камнями. Река стала полноводной и широкой после недавнего дождя. Я понимала, что вода в ней будет холодной. Утки качались на волнах среди стеблей рогоза у кромки берега, раздавался крик зимородка, прячущегося в кустах.

Мне казалось, что я в полном одиночестве, а знакомые картины природы навевали покой. Я взяла сплетенные ранее венки и надела себе на шею, наслаждаясь их сладким ароматом увядания. Хоть я и знала, что враг дышит мне в спину, выжидая подходящего случая, чтобы нанести удар, я верила, что Горацио меня защитит. Я даже не взяла с собой кинжал, опасаясь потерять его в воде. Мне хотелось немного полежать на согретом солнцем берегу и предаться приятным воспоминаниям перед тем, как отправиться в путешествие в неведомое будущее. Но предусмотрительность подсказывала мне, что нельзя терять времени, и нельзя подрывать решимость слишком долгими раздумьями. Поэтому я достала из кармана маленькую бутылочку. Мои пальцы дрожали, когда я откупорила ее и вылила содержимое в рот. Темный сироп мандрагоры, сладкий и крепкий, скользнул вниз, в желудок. Я слизнула последние капли с горлышка бутылки, бросила ее в воду, и она пошла ко дну и исчезла.

У меня оставалось всего несколько минут, возможно, даже меньше. Я не знала, как быстро подействует мандрагора. Замерев в полной неподвижности, я старалась почувствовать действие зелья. Но пока ничего не происходило. Мне хотелось ощутить нечто приятное, вспомнить что-то утешительное, но я чувствовала лишь растущую панику. Внезапно я испугалась грядущего забвения, и меня охватило отчаянное желание сохранить сознание. Что, если эти мгновения действительно последние в моей жизни? Следует ли мне покаяться в своих грехах и помолиться, на тот случай, если действие зелья окажется слишком сильным? Я дышала учащенно, во мне нарастал ужас. Я руками отталкивалась от земли, пытаясь подняться, и обнаружила, что мои пальцы запутались в прохладных, восковых листьях мальвы, которая росла на заболоченных берегах реки. Вспомнив о не выполненном обещании, я в отчаянии надергала ее корней из земли и наполнила ими корзину, в надежде, что Элнора каким-то образом найдет их там. От этих усилий я ослабела и чувствовала, что у меня все сильнее кружится голова. Оставив корзинку у ствола ивы, я взобралась на прочную ветку, вытянутую над водой. Глубокая, темная вода текла подо мной, ее журчание почти оглушило меня. У меня закружилась голова, в глазах прыгали черные искры, похожие на пепел. Потом мне показалось, что мир переворачивается, небо и вода меняются местами, снова и снова. Я цеплялась за ветку ивы, но теперь мандрагора заполнила мои вены и лишила меня сил. Глаза мои закрылись, и я почувствовала, что меня одолевает сон. Вопреки моему желанию жить, мои члены жаждали забвения.

Ветка согнулась под моей тяжестью, будто передавала меня глубокой воде, и я прошептала:

– Я иду к вам, воды смерти и жизни. Заберите меня из этого мира безумия и раздоров.

Я услышала, как чей-то голос крикнул «Офелия!» в тот момент, когда мои онемевшие руки отпустили ветку, я упала в воду, и меня поглотил мрак.

Я силилась открыть глаза, сражаясь с тяжелым грузом сна. Я смутно различала огонь в очаге, слабо освещающий неровные, обмазанные глиной стены маленькой хижины. Я лежала на грубой лежанке. Попыталась сесть и обнаружила, что мои руки и ноги мне не повинуются. Я не знала, где нахожусь. Увидела пучки растений, подвешенных к потолку для просушки, их запахи смешивались в теплом воздухе. Это было не то полуразвалившееся убежище, где мы встречались прежде с Гамлетом. До меня медленно дошло, что я нахожусь в доме у Мектильды.

Я была там не одна. Кто-то прикорнул на скамье в темном углу. Мои попытки пошевелиться разбудили его. К своему облегчению я увидела, что это Горацио. Он подошел и опустился рядом со мной на колени, на его измученном лице отражалась тревога.

– Вижу, что еще жива, – сказала я. Мой голос звучал странно, словно издалека. – Но почему я здесь? – Я ожидала, что проснусь в лесной хижине, где будет все готово к путешествию. – Горацио, что пошло не так?

– Не бойтесь; вы в безопасности. Когда я освободил вас из земли, мне потребовалась умелая помощь Мектильды.

– Откуда ты узнал об этом месте? Я всегда тайком пробиралась сюда.

Горацио улыбнулся.

– Знахарка и ее любовные зелья – не такая уж большая тайна, как считают некоторые дамы. Придворные кавалеры тоже пользуются ее снадобьями и советами.

Шаркающие шаги предупредили о появлении самой старухи, она вошла в комнату вместе с белым мастифом, который шел рядом с ней, как часовой. Знахарка посмотрела на меня пристально, но добрым взглядом глубоко посаженных глаз на морщинистом лице.

– Мандрагора вызвала такой глубокий сон, что даже я усомнилась, жива ли ты. Пока не пытайся встать.

Она подошла к очагу, чтобы помешать варево в горшке, а пес улегся у двери, повинуясь повелительному жесту хозяйки.

– Я сказал Мектильде, что отчаяние заставило вас искать смерти. Думаю, она мне не поверила. Она знает, что вы украли мандрагору, но не держит на вас зла, – шепнул мне Горацио.