Уинстон Грэхем - Демельза [litres]

– Дорогой, я не сомневаюсь в том, что сейчас тебе все кажется отвратительным. Поверь, мне хорошо знакомо это чувство. Но оставаться в таком состоянии – это все равно что стоять на морозе и не двигаться. Так можно погибнуть.

Росс подошел к буфету в надежде найти там еще одну бутылку, но, увы, запасы бренди закончились.

– У меня сейчас мысли путаются, – неожиданно признался он. – Между прочим, Демельза сама сказала, что не хочет ехать.

– Конечно, а что еще она могла сказать?

Росс колебался.

– Верити, я все обдумаю и дам тебе знать завтра утром.

Больше Росс на эту тему ни с кем не разговаривал. Он, как и обещал Верити, все обдумал и решил все-таки поехать.

Демельза после ничем не примечательной поездки наконец-то оказалась в одной из спален городского дома Уорлегганов, но тяжелые мысли, как червяки яблоко, подпортили первые впечатления от этого долгожданного момента. Вот что ее терзало.

Во-первых, жалость к Джинни, которая накануне вечером пыталась повеситься на балке в кухне у себя дома.

Во-вторых, тревога за Росса. Он так до конца и не протрезвел после возвращения в Нампару. Алкоголь в его крови был как пороховая бочка, которая могла взорваться от малейшей искры.

И в-третьих, она беспокоилась за Джулию, которую пришлось оставить в Тренвите на попечении миссис Табб.

Однако все эти оговорки, какими бы существенными они ни были, не смогли лишить Демельзу удовольствия от предстоявшего празднества.

Врожденное чувство вкуса подсказывало ей, что дом Уорлегганов начисто лишен елизаветинского очарования Тренвит-Хауса, но ее впечатлили богатая обстановка, мягкие ковры, сверкающие канделябры и многочисленные слуги. Демельзу поразило огромное количество гостей и то, с какой непринужденностью они приветствовали друг друга. Все в дорогих нарядах, в напудренных париках, с наклеенными мушками, золотыми табакерками и сверкающими кольцами на пальцах.

Джордж Уорлегган хотел устроить нечто похожее на королевский прием перед публичным увеселением на балу. Все светское общество было в сборе. Точнее, пришли те, кто посчитал нужным. Лорд-наместник с семейством ответил вежливым отказом. Бассеты, Боскауэны и Сент-Обины также оказались не готовы опуститься на уровень этих богатых выскочек. Но их отсутствие заметили только самые проницательные или завистливые.

В памяти Демельзы смутно запечатлелось знакомство с сэром Джоном Таким-то и с достопочтенным Сяким-то. Плохо соображая, она прошла в кильватере слуги вверх по лестнице в выделенную для них спальню и теперь ждала горничную, которая должна была помочь гостье с платьем и прической.

Ее пугала предстоящая встреча с горничной. Бедняжка паниковала так, что даже ладони похолодели. Демельзе легче было поддержать беседу с Джоном Тренеглосом, чья родословная тянулась от норманнских графов, чем встретиться взглядом с дерзкой служанкой, которая, хоть и не знала о происхождении гостьи, могла раскусить ее в два счета.

Демельза присела за туалетный столик и посмотрела в зеркало на свое раскрасневшееся лицо.

Да, она действительно в доме Уорлегганов.

Росс еще не появился. А вот Дуайт Энис, молодой и красивый, уже был здесь. И старый Николас Уорлегган, отец Джорджа, – огромный, напыщенный и грубый. Священник Холс, худой, высохший, но весьма энергичный, расхаживал среди аристократов как равный и совершенно не заискивал, подобно мистеру Оджерсу из прихода Сола и Грамблера. Демельза знала, что доктор Холс и старый мистер Уорлегган были в числе судей, которые вынесли Джиму обвинительный приговор, и боялась того, что может в связи с этим последовать.

В дверь постучали. Она еле удержалась, чтобы не встать навстречу служанке.

– Вот, мэм, попросили вам принести. Благодарю вас, мэм. Камеристка придет через несколько минут.

Демельза, ничего не понимая, уставилась на небольшой пакет. На пакете было написано: «Россу Полдарку, эсквайру» . А рядом рукой Росса: «Доставить миссис Демельзе Полдарк» . Еще даже чернила не высохли.

Демельза достала из пакета небольшую, переложенную ватой коробочку и ахнула. Придя в себя, она двумя пальцами, осторожно, словно боялась обжечься, вытащила из коробочки брошь.

– Вот так красота!

Она приложила брошь к груди и посмотрелась в зеркало. Рубин мерцал, словно подмигивая хозяйке. Это был невероятно щедрый жест со стороны Росса. Демельза буквально растаяла. Ее темные глаза увлажнились от нахлынувших эмоций и сверкали не хуже рубина. Этот подарок, как ничто другое, придал ей уверенности в себе. Когда она предстанет перед гостями в новом платье и с такой брошью, никто не посмеет смотреть на нее свысока. Даже прислуга.

В дверь постучали, и вошла камеристка. Демельза торопливо скомкала пакет, в котором доставили брошь. Она обрадовалась, что в этот раз прислали пожилую служанку.

И вот она в новом платье. Демельзе фасон показался слишком смелым, но служанка вроде бы так не считала. Конечно, другие женщины, следуя моде, носили подобные платья, но они уже успели привыкнуть, а вот Демельза пока еще нет.

Фасон напоминал платье для дневных приемов, которое ей подобрала Верити, только это было слишком открытое. В том наряде у нее были оголены шея и немного плечи, а здесь вырез был значительно глубже. По бокам платье было собрано в затейливые рюши, а кисти рук утопали в прекрасном кружеве, которое Демельзе показалось излишним.

Она не могла понять, как Росс решился на такую покупку. Платье было очень дорогим, это сразу видно. Он потратился на нее, как будто это ему ничего не стоило. Милый, милый Росс! Как же она его любила. Если бы смерть бедняги Джима не омрачала все эти подарки и обновки, каким бы счастливым был для нее нынешний вечер!

Горничная закончила заниматься волосами Демельзы. Она сделала ей высокую прическу. С самого рождения Джулии Демельза ни разу не подстригала свои черные густые волосы, и теперь, на фоне всей этой роскоши, они, казалось, заблестели по-новому. Служанка предложила Демельзе пудреницу, но, услышав отказ, не стала настаивать: действительно, такую красоту не стоит присыпать белой пудрой. Затем камеристка решила заняться лицом мадам. Демельза попыталась было, не очень уверенно, отказаться, но на этот раз у нее ничего не вышло. Поскольку леди оказывала активное сопротивление, служанке пришлось умерить свое рвение. В результате она только чуть удлинила Демельзе брови, слегка припудрила лицо и нанесла на губы небольшое количество алой помады. После чего поинтересовалась:

– Одну мушку или две?

– Спасибо, не надо ни одной. Мне они не нравятся.

– Но образ мадам не будет завершен без мушки. Могу я предложить одну под левый глаз?