Уинстон Грэхем - Демельза [litres]

Росс вернулся через час. К этому времени Демельза уже приготовила поесть, но он отказался сесть за стол. Только позже, лаской и уговорами, как ребенка, Демельзе удалось заставить его попробовать сначала одно блюдо, а потом и другое. В семь Джейн убрала со стола, а Росс расположился в своем кресле у камина. Он вытянул ноги, и, хотя разум его не находил покоя, тело постепенно начало расслабляться.

И тут доставили платье.

Демельза непонимающе уставилась на коробку и потащила ее Россу. Коробка была такой большой, что едва протиснулась в дверь гостиной.

– Вот, Бартл только что это привез, – сказала она. – Из самого Тренвита. Он ездил в Труро за продуктами, и миссис Треласк попросила заодно доставить и эту коробку. Интересно, что в ней такое?

– Бартл еще здесь? Будь добра, дай ему шесть пенсов.

Жена ушла и вскоре вернулась. Росс по-прежнему сидел с мрачным видом. Демельза непонимающе переводила взгляд с коробки на мужа и обратно.

– Я подумала, что это какая-то ошибка. Решила, Бартл, наверное, перепутал. Росс, ты что-нибудь покупал у миссис Треласк?

– Да. Теперь кажется, что с тех пор целый год прошел. По пути в Лонстон я заглянул к ней в лавку и заказал для тебя платье.

Демельза округлила глаза:

– О!

– Для завтрашнего праздника. Тогда я еще думал, что мы туда пойдем.

– Росс, ты так добр ко мне. А можно посмотреть?

– Взгляни, если интересно. Потом еще будет повод его надеть.

Демельза подскочила к коробке и стала нетерпеливо развязывать ленту. Наконец подняла крышку, вытащила упаковочную бумагу и на секунду замерла. Потом взяла пальцами ткань и начала осторожно поднимать переливающийся серебром и пурпуром наряд:

– О, Росс, я даже не думала…

Демельза осеклась и опустила платье обратно. Она сидела на корточках и плакала.

– Потом еще будет повод его надеть, – повторил Росс. – Ну, перестань. Разве тебе не понравилось?

Демельза не ответила. Она закрыла лицо ладонями, и слезы начали просачиваться между ее тонкими пальцами.

Росс потянулся к бутылке и обнаружил, что выпил весь бренди.

– Мы не сможем веселиться на завтрашнем приеме. Не сейчас. Невозможно так быстро все забыть. Неужели ты смогла бы?

Демельза затрясла головой.

Росс какое-то время молча смотрел на жену. Его мозг затуманился от спиртного, но даже в этом состоянии он не мог спокойно видеть ее слезы.

– Там есть еще кое-что. Помнится, я просил, чтобы и плащ тоже прислали. Взгляни, если хочешь.

Но Демельза даже не стала смотреть.

А потом Джон провел в гостиную Верити. Демельза быстро встала и отошла к окну. Она смотрела на сад, платка у нее не было, поэтому приходилось вытирать щеки ладонями и кружевными манжетами.

– Кажется, я помешала, – сказала Верити. – Прошу прощения. Я понимала, что не следует приходить сегодня вечером. О, дорогой, мне так жаль. Бедный Джим.

Демельза повернулась и поцеловала Верити, но глаза отвела в сторону.

– Мы… мы немного расстроены, Верити. Смерть Джима… Все это так печально… – Демельза, не договорив, вышла из комнаты.

Гостья посмотрела на Росса:

– Прости, что помешала. Я собиралась зайти вчера, но была занята. Помогала Элизабет подготовиться к отъезду.

– К отъезду? – переспросил Росс.

– Да, они с Фрэнсисом уезжают. Они на две ночи остановятся в доме Уорлегганов. Я осталась одна и подумала, может, ты позволишь мне завтра поехать вместе с вами.

– Ах да, – сказал Росс. – Мы ведь прежде тоже собирались туда.

– Но мне казалось, что все давно решено. Ты хочешь сказать… – Верити присела. – Это из-за Джима?

Росс протянул ногу и пнул полено в огонь.

– Кузина, у меня крепкий желудок, но при виде этой публики меня может стошнить.

Верити уже несколько раз натыкалась взглядом на открытую коробку посреди комнаты.

– Это Бартл принес? Похоже, там платье.

Росс в нескольких словах рассказал ей всю историю. Верити стянула перчатки и подумала о том, какой Росс все-таки странный человек. Циничный и в то же время сентиментальный. Такая удивительная смесь: он унаследовал цинизм от отца, сентиментальность от матери, и в результате получился весьма своеобразный характер. Росс обычно не злоупотреблял спиртным, но вот сейчас здорово напился из-за смерти парнишки, который, прежде чем попасть в тюрьму, не прослужил у него и года. Любой другой на его месте просто поворчал бы из-за смерти слуги, повздыхал бы, но и на две мили не приблизился бы к тюрьме, чтобы попытаться его спасти.

И этот жест с покупкой платья… Неудивительно, что Демельза расплакалась.

«Все Полдарки в душе сентиментальны», – подумала Верити.

И тут она впервые поняла, что сентиментальность намного опаснее цинизма. Сама Верити все эти дни, несмотря на невзгоды и безденежье, чувствовала себя счастливой. Ее жизнь снова наполнилась смыслом. Нет, она понимала, что просто не имеет права оставить все ради брака, который в любой момент может закончиться катастрофой. Согласившись стать женой Блейми, она должна была отказаться от того, что имеет, забыть о прошлом и строить планы, которые, возможно, никогда не осуществятся. По ночам она порой просыпалась и холодела от одной только мысли об этом. Но потом наступал день, и она снова была счастлива.

Или взять Фрэнсиса. Половина его страданий проистекала из того же источника. Он слишком многого ожидал от жизни, от себя, от Элизабет. Особенно от Элизабет. А когда его ожидания не оправдались, он нашел утешение в пьянстве и азартных играх. Он был просто не способен смириться. Никто из них не способен.

– Росс, – сказала Верити, после того как молчание слишком затянулось. – Я не думаю, что остаться завтра дома – мудрое решение.

– Почему?

– Ты очень огорчишь Демельзу, она ведь строила планы с того самого дня, как пришло приглашение. И как бы она ни печалилась из-за Джима, как бы ни сочувствовала Джинни, ей все равно будет горько из-за того, что она не смогла пойти на бал. А это платье, которое ты купил, чтобы порадовать жену, только подбросит углей в костер ее разочарования. И меня ты тоже разочаруешь, Росс. Я ведь не смогу поехать одна. Но самое главное – ты должен пойти туда ради себя самого. Джиму уже ничем не помочь. Ты сделал все, что было в твоих силах, тебе не в чем себя упрекнуть. Оттого что ты будешь сидеть дома и хандрить, станет только хуже. То, что ты вломился в тюрьму, не добавит тебе популярности. Но твое появление на завтрашнем празднестве лишний раз послужит для всех доказательством того, что ты – один из этих людей, принадлежишь к их кругу. И, думаю, если они замыслили что-то недоброе, то удержатся от этого шага.

Росс поднялся на ноги и какое-то время постоял, облокотившись на каминную полку.

– Твои доводы вызывают у меня отвращение, Верити.