Ирина Корженевская - Девочка-Царцаха

— Ну да, джяворонок. Так этот птичка уже прилетел тогда. Один раз лежал я на степи, на солнце согревался, этот самый джяворонок слушал... Вдруг слышу—наверху новый шум! Такой шум я еще никогда не слыхал. Трррр... трррр... Я глаза открывал и сразу садился. Наверху два больших черных царцаха, саранча по-русски... Удивился — откуда он взялся? Первый дело, думаю, царцаха летает, когда жарко... Второй дело, думаю, такой большой и черный царцаха никогда я не видал. И зачем два? Царцаха всегда много тысяч штук вместе летит... Наверное, думаю, это шайтан. Народ тоже этот шум слыхал, из кибиток вышел, наверх смотрел и крепко ругался. «Шайтан,—кричит,— шайтан!» Ребятишки плакал, громко кричал. А царцаха этот совсем уже близко, и вдруг один делает з-з-з-ы!— и сел на бугор, совсем рядом. Верста два от нашего хотона не будет. Другой царцаха дальше пошел, потом вернулся, над бугром кружит-кружит и рядом с другим своим садился. Ну, думал я тогда, конец жизни пришел. Если шайтан такой, как царцаха, он вокруг себя все будет кушать и наш хотон тоже будет кушать. Вот какой дурак я был тогда! Потом ночь настал. Народ не спал, тихонько говорил: утром сразу надо кибитка собирать, на другой урочище кочевать. Я тоже не спал, все думал, думал, думал... Если этот шайтан днем летал, ночью он спать будет... Если, думаю, он спит, теперь посмотреть на него близко можно. Как только небо чуть светлый стал, я никому не говорил, тихонько на бугор пошел, на земля ложился и, как ящерица, ползал. И все увидал! Никакой это не шайтан, а самый настоящий машина; на царцаха, правда, он очень похож: крылья у него прямой, усы тоже есть, как у царцаха; брюхо тоже есть. Только у царцаха ноги, а у машина колеса маленький. А под крылом у него, смотрел я, урусы 6 6 Русские. спят. Тогда я назад в хотон скоро бегал, всем громко кричал — бояться не надо! Никакой шайтан нет! Есть там урусы — четыре или пять штук. Уже мужчины говорят: пойдем, Нимгир, мы тоже смотреть его будем. Когда мы туда пришли, урусы просыпались, нас увидали, навстречу к нам бегали, а мы сразу назад в хотон! Не знаем, зачем сюда урус пришел! Я тоже бегу назад, а сам думаю — зачем, Нимгир, ты опять боялся? Зачем обратно бегаешь? Давай, Нимгир, назад посмотри, что будет? И посмотрел! Пять урусов стоит, один урус на меня бегает, руками машет, кричит что-то. Вижу, винтовка у него нет. Подождал его. А он подходит и говорит вдруг: «Менде» 7 7 Здравствуй! . Если урус «менде» знает, это хорошо. Я его в хотон к дедушке Далантай привел. Дедушка мой русский разговор очень хорошо понимал, раньше с урусами работал. Все, что урус говорил, дедушка сразу объяснял. Этот урус с товарищами из Астрахани на Кавказ летел. Один самолет портился, пришлось на степь садиться, ремонт делать, а кушать ничего нет. Просит урус — дай, пожалуйста, кушать, я тебе деньга платить буду. А народ тихонько стоит за кибиткой, все слушает. Как услыхал, урус кушать просит, начал ему таскать и хурси 8 8 Сыр. з Кислое молоко. * Налог. и молоко, и масло, читан 9 9 5 Властелин. 6 Управитель аймака. тоже. У кого что есть, все урусу таскает! А деньга никак не хотел брать у него. Товарищи этого уруса пришли, чай пили, потом обратно пошли, ремонт делали, а вечером опять к нам пришли. Козла мы резали, его хорошо угощали. Вот тогда у нас важный разговор был. Весь хотон кругом урусов тихонько сидел, очень крепко слушал. Дедушка Далантай опять объяснял. Есть урусы-большевики, есть урусы-белогвардейцы, вот как тот урус говорил. Между ними сейчас страшный война идет. Если белогвардейцы большевиков прогонять будут, то все, как раньше, очень плохо будет — и албан 10 10 7 Колодец. калмыки платить будут, и нойоны 32, и зайсанги 33назад на степь придут, все худуги 34возьмут, и народ им опять работать будет. Если большевики белых прогонять будут, советская власть будет, каждый калмык на себя работать будет, все ребятишки учиться пойдут, никакой деньга за ученье платить не будут, очень хорошо жить тогда будет... Потом урусы спать в кибитке ложились.

— Как звали этих урусов?

— Одного узнал, который первый в хотон со мной приходил. Он со мной особый разговор держал. Дедушка Далантай каждый слово его мне объяснил. «Учиться ты должен,— урус мне сказал.— Обещай учиться»,— так он сказал. Я сказал — хорошо. «Когда ученый будешь, говорит, приезжай ко мне в гости». Имя мой спрашивал тоже, в маленький книжка записал. Я тогда дедушке Далантай сказал: «Спрашивай его, пожалуйста, где его искать нужно. Как звать его, тоже спрашивай, пожалуйста». Засмеялся этот урус, по спине меня хлопал и сказал: «Какой-нибудь старый большевик найдешь, спрашивай, он тебе обязательно скажет, где я буду...» Шутил он, я так думаю...

— Ну а имя? Имя-то как его?—нетерпеливо спросила Ксения. — Имя, имя! Куда торопишься? Имя его такой же, как у Клавдии папашка — Сергей, а фамилия ему Киров. Если у меня сын

будет, я его так буду называть — Сергей, Сережа...—добавив Нимгир.

— Киров, Киров... Где-то я слышала это имя... Нет, он не шутил с тобой, Нимгир. Его не только большевики, и я знаю — это же бывший председатель Реввоенсовета в Астрахани, а сейчас он кажется, в Баку работает. Напиши ему. Он, наверное, рад будет.

— Что ты! Разве я уже ученый? Я еще русский язык хорошо не знаю. Сам слышишь: глагол у меня хромой, единственный и множественный тоже путаю, а существительный предмет у меня почти всегда мужчина. Очень трудно мне все помнить. Зачем я ему писать буду? Он большой человек, а я кто? Когда маленький человек к большому на глаза лезет, большой человек нехорошо подумать может. Например, хочет Нимгир от него подарок или деньга получать... Нет! Не надо. Сергей Киров слова хороший мне говорил, я их в голову прятал и учиться пошел. И хватит Нимгиру! Если каждый Кирову письмо посылает, ему кушать некогда будет. Вот что я тебе говорю. «Расскажи, расскажи» — Кюкин — Расскажи! Я тебя теперь так называть буду... — Нимгир потянулся и зевнул.— Я тебя просить хотел...— прибавил он тихо,— ты, пожалуйста, Клавдии Сергеевне не скажи, что я его крепко хвалю, он очень не любит, если его хвалят... Не скажешь?

— Будь покоен, Нимгир, не скажу. До свиданья.

Ксения прокралась в комнату, боясь разбудить хозяйку. Клавдия Сергеевна не спала.

— Как ваша мигрень?—спросила Ксения.

— Теперь легче,— Клавдия Сергеевна попросила ее найти на туалете пакетик с пирамидоном.

Наклонясь над столиком, Ксения чиркнула спичку. Из-под бумажных роз с фотокарточки на нее весело и дружелюбно посмотрел агроном Эрле...

«Ага! Вот, оказывается, где причина нашей мигрени»,— подумала Ксения.

Капитолина Семеновна Евтухова, учительница Харгункиновской аймачной школы, отчетливо помнила, что щемящая боль в ее сердце возникла в тот момент, когда Клавдия Сергеевна,, у которой она проводила воскресный день недели две назад, поделилась с ней радостью: агроном Эрле сделал ей предложение, и они договорились справить свадьбу в летние каникулы.