Виктория Балашова - Елизавета Тюдор

Неожиданно в беседу вмешался Эдуард:

— Бэт говорит правду. Я ей верю, — обратился он к герцогу, — её следует отпустить.

— Я согласен, — герцог кивнул, — но, пожалуй, принцессе следует остаться в Лондоне и дождаться казни барона.

Оставшиеся дни Елизавета практически не выходила из своей комнаты. Изредка она беседовала с братом или с Фредерико, остальное время проводила за чтением книг, которые ей дал с собой Эшам. Бэт старалась не думать о Сеймуре, не вспоминать его лживых слов.

— Эдуард прав, Сеймур хотел использовать меня для достижения своих целей. Впредь надо быть осторожнее в отношениях с мужчинами, — говорила себе Елизавета, отложив в сторону книгу, — они постоянно лгут, а если и говорят правду, то легко отказываются от своих клятв, когда им это нужно.

Двадцатого марта во дворе Тауэра собралось не много народу — барон не успел снискать себе такую славу, чтобы на его казнь пришла поглазеть целая толпа. Но среди немногочисленной публики находились важные люди: король, постоянно прикладывающий ко рту платок, заходясь в сильном кашле; Елизавета, со строгим лицом, не выражавшим ни единой эмоции; герцог Сомерсет, старший брат барона, без единого сомнения подписавший приговор Тайного совета. Рядом с принцессой стоял верный Фредерико. Чуть поодаль — граф де Вилар. Граф сверлил взглядом присутствовавших, недовольный тем финалом, который был разыгран главными героями.

Барона вывели во двор. На его лице читался явный страх перед смертью. Он ни на кого не смотрел, его взгляд перебегал с предмета на предмет, не останавливаясь ни на одном ни на минуту. Палач приготовился осуществить приговор. Последние слова застряли у барона в горле — он умер молча, не попросив прощения у Бога, не сказав слов раскаяния, да и слов любви не произнеся.

Елизавета посмотрела на его голову, покатившуюся по помосту.

«Как это стало привычно, — подумала она, — голова расстаётся с телом, и человек никогда не станет вновь единым целым. Куда-то делись мои слёзы. Их не приходится сдерживать, потому что их просто нет во мне больше. Странно, я ведь была влюблена в мужчину, который только что умер на моих глазах. Что-то случилось с сердцем. Оно опустело».

На следующий день после казни Елизавета отправилась обратно в Чешант.

— Нам здесь делать нечего, — объявила она Фредерико, — мы возвращаемся домой.

Граф с ним поговорить не успел: принцесса уехала слишком быстро…

После казни Томаса Сеймура ситуация, складывавшаяся вокруг короля, не стала лучше. Паутина интриг опутывала королевский двор, затягивая всё новых и новых действующих лиц. Очередной жертвой пал сам герцог Сомерсет. Вот уж, «Не рой другому яму». Избавившись от брата, герцог подзабыл, что в его окружении есть и другие тайные враги. Одним из них стал Джон Дадли, граф Уорвик, давний друг герцога. Дружба, которая длилась много лет, закончилась в одночасье. Кто знает, если бы сам герцог не начал подозревать, что Дадли может успешно сместить его с насиженного поста главы Тайного совета, то ничего бы и не случилось…

А вот почему Фредерико тоже оказался впутанным в эту историю, объяснить было гораздо легче: с письмом к Эдуарду его отправила в Лондон Елизавета. Вернувшись в Чешант, она решила написать брату, ещё раз заверив его в своей любви и преданности. Бэт начинала потихоньку понимать, что просто тихо отсидеться в удалённом поместье ей не удастся. Получив право наследования престола, она в любом случае будет представлять для окружающих угрозу. Поэтому следовало поддерживать хорошие отношения с королём, заранее рассчитывая на его поддержку в сложных и запутанных играх, разыгрываемых при дворе.

Естественно, с посланием королю поехал Фредерико. Елизавета отпускала его со спокойным сердцем. Писать ей теперь было некому: мачеха умерла, Сеймура казнили, а сестра Мария давала о себе знать так редко, что и беспокоиться было не о чем.

— Вам следует дождаться ответа, — давала последние указания Елизавета, — посмотрите, что происходит в Лондоне. Нам надо быть осторожнее, а для этого нужно понимать, кто нам враг. Будьте внимательны, смотрите по сторонам. После расскажите о том, что заметили.

В тот момент Фредерико увидел одно — принцесса взрослела. Казнь Сеймура подействовала на неё не так, как все предыдущие. В её глазах более не сквозила печаль: взгляд стал жёстким и прямым. Все свои эмоции она теперь прятала глубоко внутри, не позволяя себе показывать их окружающим. А сам он вспомнил о графе, который, скорее всего, находится в Лондоне, и о сыне, которого никогда не видел.

С такими мыслями Фредерико и отправился в Виндзор. Король его сразу узнал, взял письмо от сестры и велел ожидать ответа. Пока граф на глаза не попадался, и всё складывалось более или менее благополучно. Но затем память вновь не подвела Эдуарда. И тут уж было трудно сказать, к лучшему или к худшему, но вскоре после приезда Фредерико позвали к королю.

— Мы помним, как вы помогли во время мятежа нашему отцу, — начал Эдуард, — поэтому отправляем вас в Норвич. Там сейчас неспокойно. Вы поедете утихомиривать мятежников вместе с братом покойной королевы Екатерины, Уильямом Парром. У него не такой богатый опыт, как у вас. Вы сможете ему помочь.

— Вы преувеличиваете мои возможности, ваше величество, — возразил Фредерико.

— А на вас и не возлагают какие-то невыполнимые задачи, — беседа начала явно тяготить короля, — просто сопровождайте Уильяма в его поездке.

— Как скажете, ваше величество, — поклонился Фредерико.

— Письмо сестре к вашему возвращению я как раз и напишу, — Эдуард показал, что аудиенция окончена, и замолчал.

Вскоре Фредерико представили Уильяму Парру. Брат королевы был совершенно невзрачен на вид. Трудно себе было представить, как он будет подавлять мятеж, не имея никакого опыта в подобных делах. Тут-то впервые и всплыло имя Джона Дадли. Его слава росла, затмевая славу его друга герцога Сомерсета. Герцог решил, что лучше ему не поручать дел, которые смогут возвеличить графа. И в Норвич поехал Уильям.

При всём желании помочь ему Фредерико ничем не смог. Уильям Парр был не только не способен к решительным действиям, но и упорно не слушал советов, которые ему вежливо пытались давать. Дело совсем было бы плохо, если бы из Лондона на подмогу не выехал Дадли. Нельзя сказать, что герцог его туда отправил, но и останавливать графа было бы глупо. В отличие от Парра, Дадли обладал и опытом, и решительностью.

Ещё в Норвиче Фредерико понял, что в столицу вернётся герой, способный лишить герцога власти. Дадли не скрывал своего отношения к тому, как управлял страной его друг, и был твёрдо настроен, вернувшись, изменить ситуацию.