Любовь Овсянникова - Птаха над гнездом Том 1. Дарители жизни

План хлебозаготовок в этом горьком году удалось выполнить только ценой повальных обысков в деревнях и последующих судебных процессов. Власти, наученные опытом сокрытия хлеба, осенью 1929 года примерно треть его объема уже изымали с применением силы, особенно в Поволжье, где в предыдущий год было выявлено много злоупотреблений.

Именно зерновой кризис 1928 года заставил Политбюро ускорить поиск новых решений зерновой проблемы через реформирование сельского хозяйства — неприятности достали. Вначале было решено построить десятки зерновых совхозов в зонах нетронутых земель, лежащих восточнее Волги. Как уже упоминалось, требовалось решение не только зерновой проблемы. Нехватка рабочих рук в промышленности тоже заставляла спешить с коллективизацией.

В том же году приняли новый земледельческий кодекс, ограничивающий аренду земли и запрещающий ее для кулаков. В мае того же года, сразу после провала посевной, в Москве была проведена конференция, посвященная проблемам выхода из зернового кризиса. На ней приняли решение о создании зерновых совхозов в восточных областях СССР. Тогдашний глава украинской совхозной ассоциации на этой конференции заявил, что достаточно малейшей засухи на Украине, и ситуация резко осложнится, ибо снова возникнет зерновой кризис. В 1929 году после повторившихся два года кряду холодных бесснежных зим на Украине почти полностью погибли озимые посевы. В июне 1929 года было решено начать наконец подготовку к форсированной коллективизации. В частности, было принято положение об организации машинотракторных станций — МТС.

Понятно, что даже «быструю коллективизацию» можно было трактовать и провести по-разному, все же всегда зависит от конкретных людей и их интересов. Во-первых, «быстрая» могло означать и «сплошную коллективизацию», за год-два, и объединение большинства хозяйств за пять лет.

Высшее руководство страны вовсе не стремилось добиваться коллективизации всех крестьян, да еще за пару лет. Оно выдвигало другую программу: организовать в селах колхозы на добровольной основе, помочь им на государственном уровне, показать остальным крестьянам преимущества коллективного труда и в итоге всех перетянуть в колхозы. Но ведь надо представить, насколько реальна была эта программа. Во-первых, первыми в колхоз потянулись бы самые бедные крестьяне, и новое хозяйство оказалось бы менее обеспечено скотом и инвентарем, чем соседи. Кроме того, этих бедных крестьян еще надо было вооружить знаниями, приучать хозяйствовать. Ведь они и бедными-то были именно из-за отсутствия знаний и опыта. Во-вторых, сам замысел организации колхозов включал и упрощенный механизм увеличенного изъятия продовольствия в пользу города, иначе терялся весь эффект от ускорения индустриализации. Иными словами, жизнь крестьян в новых колхозах заведомо не могла быть лучше, чем у игнорировавших колхозы соседей — как по причине первоначальной бедности, так и в связи с увеличением налоговых изъятий. Единственный выход сделать жизнь колхозников лучше, чем у остающихся единоличников, состоял в том, чтобы усилить налоговое давление на последних больше, чем на колхозы. Но государство не могло уже это сделать — собирать с единоличников ренту, как при царе, большевики не умели, а механизм «ценовых ножниц» оказался не эффективным.

Фактически же, объединения под названиями «товарищества по обработке земли» (ТОЗ), артели, коммуны и совхозы уже существовали в СССР долгое время. Более того, за исключением совхозов и коммун, эти объединения не являлись коммунистическим изобретением, а были известны с дореволюционных времен. Тогда еще они возникли как добровольные крестьянские товарищества. Основными стимулами этих организаций тогда были защищенность от конкуренции, возможность получать государственные кредиты и существенную помощь в обеспечении сельскохозяйственным инвентарем и семенами. На Украине существовало два вида сельскохозяйственных кооперативов (объединений): ТОЗ и артель. Только труд и земля, или ее часть, а также тяжелая сельскохозяйственная техника были коллективными. Домашний скот, жилье и даже часть земель находились в личной собственности крестьян. Это была свободно организованная ассоциация, из которой любой член мог беспрепятственно выйти.

Артель представляла собой группу людей, занимающихся одним ремеслом и объединенных в кооператив по производству конкретной продукции. Сельскохозяйственные артели состояли из крестьян, решивших объединить свои земельные участки, инвентарь, лошадей и совместно заниматься выращиванием урожая. Их работа оплачивалась в зависимости от вложенного в общее дело труда. Каждый член артели имел право содержать собственный дом, корову, овец, коз, свиней и домашнюю птицу. Во время полной коллективизации в Советском Союзе артель стала прообразом того, что сегодня известно как коллективное хозяйство.

Скажу несколько слов и о коммунах, это как раз будет к месту. Так вот, сельскохозяйственные общины начали возникать в период военного коммунизма (в годы Гражданской войны 1918-1921 гг.) Обычно они организовывались на территории бывших помещичьих усадьб. Сельскохозяйственные общины, или коммуны, имели в своей основе не только коллективное ведение хозяйства, но и обобществление всех сторон жизни, в том числе общих домов, столовых, детских садов и яслей и т. д. Члены этих коммун были лишены права на частную собственность, за исключением самых необходимых личных вещей. Коммуны получали большую поддержку со стороны Коммунистической партии и правительства, но все равно были обречены на неудачу. Они или распускались, или, что имело место в большинстве случаев, преобразовывались в государственные хозяйства — совхозы.

Совхоз (советское хозяйство) представлял собой государственное предприятие с привлечением наемных рабочих, получавших регулярную зарплату. Сельскохозяйственные рабочие, занятые на таком предприятии, не были крестьянами в полном смысле слова. В отличие от крестьян в колхозах они были лишены права голоса при распределении дохода от продажи произведенной продукции и не могли участвовать в управлении.

Все эти коллективные хозяйства организовывались на добровольной основе, исключавшей какое-либо принуждение. Но когда высшее руководство выдвинуло нереалистичную программу постепенного заманивания крестьян в колхозы «пряником», партаппарат на местах сразу осознал ее утопичность и осуществил по-своему — путем принудительной коллективизации всех с пополнением колхозного имущества за счет раскулаченных. При этом по понятной причине за основу был взят способ организации кибуцев, разработанный сионистскими социалистами для еврейских колонистов в Палестине. Обобществление собственности в кибуцах было доведено до высшей степени, никакой собственности не допускалось, членам кооператива было запрещено даже обедать дома. Кибуцы, создание которых расширилось после Первой мировой войны, показали себя как очень эффективный производственный уклад (и остаются таковым, например, в Израиле, до нынешнего времени). Видимо, руководство Наркомзема и Аграрного института было под большим впечатлением от экономических показателей этого типа кооперативов и без особых сомнений использовало готовую организационную схему у нас. Вопрос о ее соответствии культурным особенностям русской деревни никто не ставил. Никто не ожидал, что крестьяне съедят скот. Хотя крестьяне предупреждали тех же комиссаров, пропагандистов коллективизации, что «чужая скотинка» останется неухоженной.