Любовь Овсянникова - Птаха над гнездом Том 1. Дарители жизни

От сверхчеловеческого напряжения у работников уставали глаза. Во-первых, немцы не заботились о хорошем освещении для работников, а во-вторых, рабочий день длился двенадцать часов: с пяти часов утра до пяти часов вечера. И это еще было хорошо, а в прокатных цехах работали в две смены. Это вообще ужас!

Жилы пленные в бараках, по двадцать человек в каждом, спали на двухъярусных нарах. Всего в лагере, куда попала Зинаида Сергеевна, удерживали шестьсот человек. Бытовые условия были ужасные: туалет и моечная, кухня и столовая находились под одной крышей. Собственно, это был погреб, где стоял полумрак, и питаться приходилось наощупь.

Сначала их кормили дважды в день: в полдень и после работы. В полдень давали баланду, а вечером какой-нибудь бутерброд. Хлеб выдавали раз в сутки — одну буханку на четыре человека. Делили его между собой сами.

Молодых людей изводило постоянное недоедание. Если бы сейчас предложили охарактеризовать одним словом то, как им жилось у немцев, то сказано было бы одно слово: голодно. Очень страдали мальчишки, подростки. Им ведь надо было расти и развиваться. А с чего?»

Советские люди, остарбайтеры (нем. Ostarbeiter — «восточный работник»), вывезенные в Германию насильно, де-факто содержались на положении рабов. Под эту категорию подпадали и советские военнопленные, которых использовали на самых тяжелых работах при минимальном питании, фактически уничтожая их таким образом.

Затем, конечно, было освобождение и репатриация, но сначала молодые люди два года провели в концлагерях, в частных хозяйствах, принудительно работая в чужом краю! Мучили не два года, изъятые из юности, которые ничем не возместить... Мучило понимание того, что страданиями и трудом ты укрепляешь не свою страну, а вражескую.

Последнюю группу славгородцев 10 апреля 1945 года освободили американские войска. Еще некоторое время разбирались кто и откуда, так что домой Зинаида Сергеевна и ее товарищи по несчастью попали 31 августа — через пять месяцев после освобождения.

Мария раньше всех узнала о том, что молодежь будут приглашать на работу в Германию. Еще не началась в селе рекламная кампания, а они с матерью уже тайно обсуждали дома варианты будущего с учетом открывающихся возможностей, прикидывали, насколько выгодно завербоваться к немцам.

— Ничего, с ними можно работать, — прикидывала Матрена Сидоровна. — Сложно, зато надежно. Надо жить там, где есть работа.

Матрена Сидоровна, мать Марии, работала уборщицей в управе и иногда могла слышать по кабинетам обрывки разговоров, несущие в себе ценную информацию. По крайней мере, она видела, кто в Славгород приезжал, кто уезжал, и могла догадываться — зачем. Да и просто чувствовала настроение немцев. Все это выдавало их намерения, и давало ей уверенность, что она разбирается в обстановке.

— Боязно немного, — поежилась Мария. — Не наши они. Все у них не так

— Там уже весь западный люд работает, поляки тоже, — рассуждала Матрена Сидоровна, которая и принесла эту новость с управы. — Надо пробовать. А то, что не наши они, так и наши даром денег не дают.

— Клаву не возьмут, у нее ребенок, — начала прикидывать Мария, — а нам с Василием можно попытаться.

— Да Васька еще малый, — засомневалась мать. — Не возьмут его. А тебе, если решишься, надо торопиться. Как только начнут записывать, сразу иди. Может, тебе тогда лучшее место в Германии достанется. Первым выбора-то больше будет.

Матрена Сидоровна в управе все подслушала правильно — на следующий день в Славгороде появились воззвания и плакаты с текстами: «Твой труд в Германии приблизит конец войны», «Мы едем в Германию работать за мир и лучшее будущее». На плакатах были изображены веселые парни и девушки с инструментами в руках, ниже мелким шрифтом было дописано что-то вроде того, что великая Германия дает людям работу и хлеб.

Ну вот что простой человек — наивный, воспитанный на добре и на сталинской идеологии, при которой слово никогда не расходилось с делом, — мог понять из этих плакатов, из всех немецких посулов? Только то, что немцы обещают скорый мир и трудоустройство. Разве это плохо? И никто из них не задумывался, что на самом деле за этим стоит правда о немецкой, и вообще о буржуазной пропаганде. А немецкая пропаганда отличалась от советской бездуховностью и отсутствием истинности, ибо представляла собой смесь лжи, вероломства и бессердечия. Цель немцев, как и всей их культуры, была чисто потребительская, и состояла в том, чтобы заманить человека в сети, выжать из него все силы и выжимки выбросить на свалку — без какой-либо ответственности за него. Советскому человеку, и вообще русскому, невозможно было представить такое, ибо их воображение не оперировало образами, в которых не было души. А западный человек — он души не имеет. То, что в нем кажется душой, — это всего лишь маска лицемерия, которую они надевают, как платье, чтобы прикрыть срамные язвы своего нутра.

Размечтавшиеся добровольцы писали заявления, заполняли учетные карточки в сельской администрации. Написала такое заявление и Мария Горбашко, причем одной из первых. Никому она о своем решении не рассказывала, ни с кем, если не считать матери, не советовалась, ничьего участия не просила.

Затем, когда набралась группа из 20-ти добровольцев, началась проверка их благонадежности. Все это длилось не день и не неделю. Далее, сказали им, если у полиции не возникнет вопросов, их отправят в сборный лагерь, где будет еще одна проверка. Добровольцев оккупанты все время обрабатывали, беседовали с ними, обещали хорошее снабжение в дороге, а в самой Германии хорошее обеспечение, хорошие жилищные условия и оплату труда. Обещали также заботиться об их остающихся на оккупированной территории семьях.

Не скоро выяснилось, что это была ложь от начала до конца. Людей, попавших в капкан грязного обмана, везли в рабство без учета потребностей, практически не кормили, издевались над их человеческой природой. А в Рейхе превращали в скотину, вынуждали жить в нечеловеческих условиях, где они гибли тысячами. Не сразу люди узнали правду о сущности немцев, что это не люди, а наделенные коварством ящеры, рептилоиды.

Но тут в Славгороде случился расстрел, и тогда уже спала с глаз доверчивых простаков розовая пелена, они прозрели, с чем имеют дело.

Матрены Сидоровны не было дома, когда к ней в хату пришли каратели, забрали Василия и куда-то повели. Мария осталась одна с трехлетней сестрой Ниной, тем не менее, забеспокоившись, выскочила за братом, но потом увидела, что в группе, куда он влился, было уже человек пять-шесть, причем одни мужчины, и успокоилась. Имея свое на уме, обратила внимание на необычную форму немцев и подумала, что это те, кто занимается завербованными на работу в Германии и готовит их на выезд туда. Может, подумала, на инструктаж повели. Васька ведь тоже написал заявление, и от него его приняли. Странно, конечно, ведь ему только 13 лет.