Андрей Миколайчук - Уго Пилигрим

— Они решили не дожидаться вас. Поднялся ветер, и мы увидели, как некоторые шхуны стали готовиться к отплытию, чтобы не упустить преступников Ашамбо предложил план, как задержать корабль.

Так как Рораль говорил слишком медленно, ребята решили дослушать рассказ в дороге. Но через секунду столкнулись, лоб в лоб, с бегущим на встречу Юном. Его глаза горели, видя вооруженную стражу, сопровождающую друзей, он не стал сразу говорить, а вопросительно посмотрел на Гондамара.

— Мы идем арестовывать корабль!

Ответил мальчик на немой призыв товарища.

После этих слов Юн, дал волю чувствам, сквозь слезы злости, он, путаясь от волнения, рассказал ребятам о случившемся. Оказывается, чтобы задержать отплытие, Ашамбо придумал дать представление морякам шхуны. Но как только ребята поднялись на палубу, корабль снялся с якоря. Юну чудом удалось вырваться из рук матросов, и перепрыгнув через борт поспешить за подмогой. Теперь видя, что все бесполезно, он сгорая от стыда за то, что бросил друзей, — плакал. Уго постарался успокоить товарища, но у самого на глазах стояли слезы.

— Нам необходимо организовать погоню! — Сказал Гондамар.

— Ты возвращайся к герцогу, а я найду отца. Встречаемся у лодки, где провели ночь.

Ребята разошлись. В душе у Уго уже не осталось места для страха. На всем обратном пути он повторял, как молитву, имена похищенных друзей.

Ашамбо не мог пошевелить ни одной частью тела. Веревки врезались в запястья рук и причиняли невыносимую боль. Он открыл глаза, и увидел серый сумрак, иногда оживающий в шевелящихся тенях и тихих скрипах.

— Здесь есть кто-то? — Спросил он, но вместо слов из горла вырвался хриплый кашель. Ашамбо прочистил горло и попытался еще раз.

— Эй!

Он было сделал попытку освободиться, но сразу понял, что люди, которые его связали, знали свое дело.

Покачавшись из стороны в сторону, мальчик неожиданно, плечом зацепил что-то мягкое, справа.

— Чего толкаешься?

Услышал он незнакомый голос.

— Сначала хрипишь, кашляешь, а потом вытанцовываешь. Лежи смирно, скоро придет надзиратель, а он ой как строг к нарушителям.

Было видно, что незнакомец истосковался по собеседнику.

— Вы кто?

Спросил Ашамбо.

— Дед пых-то!

Злости в этих словах не было.

— Вы извините за то, что я вас зацепил. В первый раз здесь, еще не освоился.

— А ты, малый, не промах, шутишь, я, как услышал шум на палубе вчера, сразу понял, Неэро хорошую добычу заполучил. Он без повода никогда не рискует. А чтобы так, в порту, среди белого дня… Видимо вы ему здорово приглянулись.

Ашамбо уже понимал о чем идет речь, поэтому не задавал глупых вопросов. Только сказал в ответ.

— Ну, мы здесь временно, очень скоро нас освободят товарищи. Так что, и вам повезло, уважаемый. Получите свободу.

— Ага, пой ласточка пой. При таком ветре, корабль за день прошел миль пятьдесят, а то и больше. Слышишь музыку, барабан, — это они за весла взялись. Так что, не выдумывай.

Ашамбо стало любопытно. Почему этот человек так внимательно прислушивается ко всему происходящему? А самое главное, что он делает связанным в трюме?

— А вы сами-то давно на корабле?

Спросил незнакомца мальчик.

— А бог его знает. Лет десять, наверное.

Ашамбо не знал, как отреагировать на такой ответ.

— Десять лет, долго, мне вон четырнадцать скоро исполнится.

— Ну, я же не все время в трюме просидел. Было время, когда галера принадлежала мне, а сам я никому не принадлежал, кроме бога.

Незнакомец грустно рассмеялся.

— Теперь вот развлекаю пленников своего… Ну да ладно, тебе малец незачем голову задуривать взрослыми глупостями. Тем более проблем ты имеешь побольше моего. Знаешь, что ждет тебя через две недели?

Ашамбо приподнялся на локтях, чтобы лучше видеть собеседника.

— Нет! Я вообще смутно понимаю, что случилось.

— Ну, с этим ты быстро разберешься. Запоминай: сейчас ты в трюме корабля пиратов, которые подрядились перевозить паломников на Святую Землю. Это с виду так кажется, а на самом деле, всех пассажиров и тебя в том числе, по приезду в Египет продадут на рабовладельческом рынке. Такая нехитрая история.

Ашамбо не выдерживал паузы и ответил просто.

— Эту историю я знаю. Собственно поэтому мы и пробрались на судно. Меня сейчас больше волнует судьба товарищей. Со мной были друзья.

— Мы здесь за перегородкой, — он услышал голос Жоффруа, — со мной Рораль, Пейян, Нивар и Андре.

— А где Мария?

— Не знаем.

Ответил Жоффруа.

— Но она точно на корабле. Мы связаны, пока освободиться не можем.

— Слава богу, все живы.

Про себя отметил Ашамбо.

— А дальше видно будет.

***

Ашамбо был прав, Уго, Гондамар и Юн, уже собирались выйти в море. Отплытие запланировали на утро следующего дня. Герцог и отец Гондамара снарядили одномачтовую галеру. Было объявлено, что в случае успеха погони, все члены команды, начиная от гребца и заканчивая капитаном, получат дополнительное вознаграждение.

Уго нервничал, упускать целый день — это слишком опасно, он просил Готфрида дать распоряжение выйти в море тотчас, как подует попутный ветер. Но его успокаивали, говоря, что за две недели пути их корабль нагонит потерянное время.

— Они ни за что не поверят, что из-за семи детей кто-то снарядит корабль. Понимаешь, сейчас эти люди чувствуют себя абсолютно спокойно и никуда не спешат.- Убеждал товарища Гондамар.

— А мы будем спешить, мы и на минуту не остановимся и не передохнем. Кроме того, я говорил с капитаном и выяснил, что их судно обязательно зайдет в порт Иерапетра на острове Крит. Нам теперь важно прибыть туда раньше. Сражаться в открытом море — это подвергать опасности всех, включая невинных пассажиров корабля.

Уго соглашался с товарищем, но все равно его сердце болело от тревоги.

Вечером корабль вывели на рейд, а с первыми лучами солнца, Уго услышал бой барабана и дружный всплеск весел, погоня началась.

***

— Значит, вы были капитаном? Может, расскажите мне о корабле?

Спросил Ашамбо незнакомца.

— Чего о нем рассказывать, корабль знатный, построен недавно на верфях Венеции. Мы с ним и воевали, и торговый флот охраняли, бывало, даже груз брали для коммерции.

Отвечал тот.

— Вы так говорите, будто судно ваше живое.

— Для меня оно больше чем живое, в свое время корабль заменил мне и отца и мать, и дом родной. Так что…

— Понимаю, — произнес участливо Ашамбо. — Я тоже, очень люблю своих родителей, и ни за что не смог бы простить, если бы какой-то гад, отнял их у меня!

— Я и не простил, — будто оправдываясь, ответил незнакомец. — Только, что я могу сделать один против полусотни вооруженных негодяев? Ничего!

— Не говорите так! Вы теперь не один.