Андрей Миколайчук - Уго Пилигрим

Ашамбо придвинулся к человеку поближе.

— Там за стеной пятеро отважных ребят, конечно пятьдесят пиратов — сила, но сдаваться без боя, все равно причин нет.

Ашамбо решил пока не посвящать незнакомца во все свои планы. Он был абсолютно уверен в том, что Уго и Гондамар организовали погоню, единственно, если их не настигли в первый день, — думал мальчик, — значит, преследование может затянуться.

— Если мы плывем в Египет — это значит, что все время дороги мы проведем в море?

Ашамбо решил разведать как можно больше информации.

— Не знаю сынок.

В голосе незнакомца послышались нотки участия.

— Но, похоже, что все-таки Неэро придется зайти в порт, слишком много людей взял на борт, им надо и есть и пить, а эти трюмы вмещают провизии только на две недели пути.

— А какой порт находится на таком расстоянии?

— Ближайший безопасный — Иерапетра, там уже сто лет правят византийцы, они одинаково не любят ни арабов, ни латинян. Считают нас варварами. Так что боятся Неэро там некого.

— Иерапетра, — повторил Ашамбо. — Не знаю, а где это?

— Это остров Крит.

— А как вы думаете, эти две недели нас кормить будут?

— Не беспокойся юноша, раз тебя сразу не выбросили на корм акулам, значит, с голоду не умрешь. Но сильно не надейся, кормежка такая, что на моих ребрах уже давно белье стирать можно.

В это время над головой со скрипом открылся люк, яркое солнце заслепило глаза. Ашамбо, щурясь разглядел, как к ним спускается человек в хороших кожаных сапогах.

— Ну, привет разбойники!

Услышал он голос чернокожего великана.

— Не заморили вас ребятки? А где остальные?

С палубы ответили капитану, где разместили пленных.

— Чудесно. Значит, все живы и здоровы.

Ашамбо почувствовал, как чьи-то сильные руки перевернули его лицом вниз, и через минуту веревки опали с его рук и ног. Он сел и потирая запястья, произнес.

— Вас обязательно повесят!

Неэро весело рассмеялся.

— Опа. Только получил свободу сразу угрожать. Смотри Карл, красивый, белобрысенький, как девочка, а характер есть. Закуй смельчака в кандалы на палубе, вместе с остальными, но осторожно руки не испорть.

Неэро говорил без злости, как будто предлагал вывести Ашамбо на прогулку, подышать воздухом.

— А ты как, Веримида?

Он несильно пнул ногой сокамерника Ашамбо в живот.

— Строишь планы, хочешь я и тебя привяжу на палубе, как собаку, кости с моего стола ты уже давно ешь. А?

Веримида тихо застонал, но в ответ не произнес, ни слова.

— Возьми и его Карл, и перегрузите провизию из шлюпки в трюм, а саму шлюпку утопите.

Пока пленников выводили, Веримида сказал Ашамбо.

— Видишь, чтобы в трюмах людей провезти они продукты в шлюпку сложили, все продумали подлецы.

— Это их не спасет, о нашем похищении знают, один товарищ сумел сбежать.

Ответил Ашамбо.

Когда мальчик поднялся на палубу, то первым увидел вздутое ветром, огромное полотнище паруса.

— Быстро идет, — с гордостью отметил Веримида.

Тем временем на палубу вывели остальных и приковали к огромной цепи, протянутой вдоль высокого, решетчатого борта корабля. Ашамбо, радостно приветствовал каждого, пытаясь, словом поддержать друзей.

— Я сам видел, как Юн прыгнул в воду, так что со дня на день нас освободят.

Ребята, молча, кивали в ответ. Почему-то говорить особенно никому не хотелось.

За кормой садилось солнце, лучи вперемешку с теплым ветерком игрались в волосах пленников. Ашамбо глубоко вдохнул.

— Наслаждаемся морем, я уверен, если должно было случиться что-то нехорошее, Мария обязательно это почувствовала бы. А это значит все идет по плану друзья.

Все весело засмеялись, страх исчез сам собой, только Жоффруа недовольный поднял вверх цепь и дополнил Ашамбо.

— А я с этими гадами обойдусь очень жестоко, никто после этого не будет называть меня ребенком.

Он угрюмо насупился.

— А как тебя будут называть? Жестоким карликом?

Сказал Андре, и все кампания кроме Жоффруа покатилось со смеху.

Ашамбо внимательно всматривался в горизонт.

— Оттуда придет помощь, — думал он про себя.

***

Уго стоял на носу корабля, задумчиво наблюдая, как вскипала под бушпритом вода. Гондамар находился рядом, волнение товарища заставляло забыть о собственных переживаниях.

— Если бы я не подслушал ночью разговор, ничего такого не произошло бы.

С горечью произнес Уго.

— И как только я мог позволить им самостоятельно следить за преступниками?

— Тебя не было рядом. Не вини себя, Ашамбо принял верное решение, единственное Мария…, она должна была остаться на берегу.

Гондамар скорее размышлял, а не утешал друга.

— Как такое происходит в мире? Как можно наживаться на страдании и несчастье людей?

Уго посмотрел товарищу в глаза.

— Какое удовольствие хочет купить за вырученные деньги этот человек? В какого бога он верит, если посягнул на свободу людей добровольно отдавших ему в руки свою судьбу?

Он опять посмотрел в голубую даль моря.

— Это самое тяжелое испытание, выпавшее на мою долю. Я страдаю от бессилия и сгораю от желания покарать преступника.

Мальчик сжал кулаки.

— Нам необходимо оружие. Я хочу сражаться, иначе эта боль никуда не исчезнет.

Гондамар с восторгом посмотрел на него. Прошла только неделя, как Уго получил известие о судьбе своей семьи, Гондамар хорошо помнил, как детское лицо друга впервые стало взрослым. Теперь боль и решительность в его взгляде, превратилась силу и бесконечную уверенность.

— Мария права, мы не случайно встретились, и вообще нет ничего случайного в нашей жизни.

Уго замолчал.

— Я пойду, попробую найти оружие и учителя, который поможет нам научится с ним обращаться. Иначе ты сойдешь с ума за эти дни.

Сказал Гондамар, и впервые за день, оставил друга одного.

***

Это была самая тяжелая неделя для Ашамбо, за всю жизнь. От морской болезни никакая пища не держалась в его желудке, он так обессилел, что оставался в сознании только благодаря друзьям. Жоффруа смастерил веревку из рубахи, и время от времени опускал ее в море, и вытирал другу лоб прохладной водой. Их лица обветрились, губы распухли и кровоточили. Все молчали кроме Жоффруа, он и не думал подчиняться обстоятельствам. Несколько раз в день, он обязательно обменивался зуботычинами с юнгой, помощником повара.

На протянутую вдоль борта цепь, были посажены все пассажиры злосчастного корабля, и в первые три

дня невыносимого солнца, палуба содрогалась от стонов и мольбы о помощи. Но пираты только посмеивались над страданиями своих жертв.

— Ничего в Африке отдохнете, вам эта дорога еще покажется сущим раем.

Такими словами они отвечали на все мольбы пленников.

Но, как бы не было тяжело друзьям, они все время думали о побеге. Веремида стал окончательно на их сторону, поверив в скорое освобождение. Теперь днями напролет он посвящал ребят в азы мореплавания. Первым делом они выучили устройство галеры, теперь, от кормы до самого носа не было ни одного уголка, о котором друзья бы не знали. Также Ашамбо распределил обязанности на случай если на палубе, все-таки начнется бой. Товарищи единогласно избрали его главным, не смотря на слабость и недомогание. Все понимали, что от того, как слаженно они будут действовать и помогать друг другу во многом зависит их жизнь. На восьмой день плаванья болезнь отпустила Ашамбо, и он стал понемногу набираться сил.