Валерий Лаврусь - Очень странная история

При этих словах Джон перестал жевать, судорожно сглотнул и внимательно посмотрел в глаза матери-настоятельницы.

— Ну что ты смотришь, Малыш Джон? Ты ведь понимал, что так будет. И всё равно отправил сюда Робина. Спасибо за доверие. Теперь вопрос: кто кроме тебя, а сейчас меня и ещё пары сестёр, знает, что Робин — женщина? А, Джон? Или как тебя правильно называть? За своё молчание я хочу правду, и могу заверить, что ни одна живая душа ничего не узнает. До поры до времени…

— Зачем вам, матушка Елизавета? — Джон расслабился, отведя взгляд, и взял себе ещё кусок сыра.

— Мы живём в монастыре, и хоть постоянно молимся: о здравии всех христиан; о том, чтобы миновала чума народ наш; о скорейшем окончании этой бестолковой войны, которая вот уже сто лет никому не даёт покоя ни здесь, на Острове, ни на континенте 53 — живём мы скучно. Поэтому у меня полное собрание баллад о Робине Гуде. Кстати, кто их у вас сочиняет? Всегда хотела с ним познакомиться. Только не ври, что народ! Народ так не умеет. Ты расскажешь мне, Джон, — о себе и Робине? Начнём с простого вопроса — как твоё настоящее имя?

Джон вытер руки о льняные шоссы, взял бокал, залпом выпил, провел ладонью по бороде и, вздохнув, сказал:

— Жан де Новеломон.

— Вот как! Француз. Ещё и «де». Дворянин, значит. Попахивает шпионами.

— Не шпионами, мать Елизавета, диверсантами.

Жан (теперь будем его называть так) налил себе ещё вина, посмотрел в бокал и снова залпом выпил.

— Э… Не напиваемся… Я понимаю вашу скорбь, де Новеломон. И ситуацию понимаю. Но всё-таки хочу, чтобы вы были трезвы и рассказали историю до конца.

— Хорошо! Расскажу. Она всё равно настолько нереальна, что передай вы её хоть кому-нибудь — вряд ли поверят…

О себе рассказывать особо нечего, де Новеломоны — обедневший дворянский род. Обедневший настолько, что я уже не мог считаться полноценным рыцарем и поэтому подался в сквайры к Роберу де Бодрикуру, капитану города Вокулёра 54. Сразу скажу, де Бодрикур — капитан не простой, далеко не простой… Он был близко знаком с обоими Карлами: и с Дофином 55, и с Орлеаном. И вообще он был достаточно известное лицо в партии арманьяков. Слышали о такой, мать Елизавета?

— Да, конечно, партия, которая боролась с бургундами за независимость Франции, сын мой.

— Вот-вот! Независимость Франции… А тогда, в 1429-м, ситуация с независимостью была совсем никудышная. Карл Безумный, король Франции 56, помер, как известно, в 22-м… И, как, может быть, помните, в обход своего сынка, Карла Дофина, по завещанию посадил на престол этого английского щенка Генриха Ланкастера 57, одного года отроду. Многим было всё равно — какой там, в Париже, король. Француз ли, англичанин ли — всё одно: все они родственники сто раз подряд. А тут ещё английских вояк понаехало в Нормандию, Бретань и в сам Париж, как собак нерезаных, простите меня, мать Елизавета.

Но нашлись и те, кому было не всё равно, кто у нас король! В первую очередь — герцоги Орлеанские. Не всё равно было и Дофину. Никто, конечно, толком не знал, чиста ли кровь Карла (Дофина) — батюшка король чудил белым светом так, что временами не узнавал своих, от такого муженька сбежишь, не глядя, хоть к кому… Но всё это были лишь слухи. Официально Дофин являлся сыном Короля и значит, французская корона по праву принадлежала ему!

Жан отломил кусок хлеба, положил на него сыр, сунул в рот и принялся задумчиво жевать.

— Когда она явилась к нам в мэрию, — прожевав, продолжил он, — я поначалу не понял, что это девушка. Вы же видели её… его… её. В общем, вы же были знакомы с Робином. Нормальный стройный парень. Конечно, не мужлан, но и не кисейная барышня. А она, в мужском платье, влетела, как ураган, сорвала шаперон, махнула, как ведьма, волосами и накинулась на капитана: «А вы знаете, что наши войска совершенно деморализованы и неспособны провести хотя бы одну мало-мальски вразумительную военную операцию?! Даже если нужно будет только отбить обоз селёдок у англичан?» В ту пору на дворе был пост, и англичане завозили вереницами телег селёдку для пропитания. Капитан, конечно, послал девчонку куда подальше… Тут, понимаешь, война идёт наперекосяк, а какая-то ненормальная примчалась и начинает: «войска деморализованы»… Где слов-то таких нахваталась? (Потом я понял где.)

А через неделю пришла новость из-под Орлеана, нехорошая новость, наши парни вместе с шотландцами (в войсках служило полным-полно добровольцев из Шотландии, этим парням было всё равно, где рвать англичан) совершили вылазку, чтобы отбить обоз, с той самой селёдкой, и облажались по полной. Не только обоз не отбили, но при полном преимуществе в живой силе, ещё и потеряли до пятисот человек. Позорище!

Капитан сразу вспомнил и потребовал найти девчонку. И когда через пару часов её привели, он накинулся с расспросами, откуда она знала про обоз и как успела предупредить англичан о готовящейся вылазке? Девушка только покрутила пальцем у виска — мол, господин капитан сам-то понимает, что несёт? Как она могла что-то знать про обоз и как сумела бы предупредить о готовящейся вылазке англичан, если до Орлеана шестьдесят с лишним лье 58… Она что, птица? А тогда — откуда знала, что ничего не получится? — поинтересовался капитан. А оттуда! — отвечала она. — Каждый крестьянин знает, что французские рыцари совсем разучились воевать. И тут капитан неожиданно для себя вдруг спросил: «А ты что предлагаешь?» Представьте, мать Елизавета, профессиональный вояка Робер де Бодрикур, капитан Вокулёра, спрашивает сопливую девчонку: «Что ты предлагаешь»! Тут-то она и выдала: мол, ей снятся сны, и во снах Архангел Михаил рассказывает, как спасти Францию.

Если бы всё было не так плохо, он её бы опять послал, но утопающий хватается за соломинку. И капитан решил отправить сумасшедшую к Дофину. Пусть они там сами разбираются!

Дорога в Шинон 59, резиденцию Дофина, лежала через Бургундию, а это известные английские прихлебатели 60, поэтому в охрану Маргарите (так она себя тогда называла) капитан назначил меня и Бертрана де Пуланжи. «Смотри, Жан, башкой отвечаешь за жизнь этой сумасшедшей, нюхом чую, пригодится она Дофину», — сказал мне капитан.

Через одиннадцать дней мы прибыли в Шинон. Дофин к тому времени так был напуган бесконечными подосланными убийцами, что одевался как свитский офицер, а вместо себя на трон сажал телохранителя. Когда нас привели на аудиенцию, Маргарита внимательно посмотрела на «дофина» и отвернулась. Оглядев зал, нашла взглядом Карла и крикнула: «Шарль, братец дорогой! А ты чего прячешься? Я же не убийца!» Дофин внимательно посмотрел на девушку и спрашивает: «Марго?! А ты чего сюда приехала? Сказали же — сидеть в деревне! Я, можно сказать, тебя почти замуж выдал!» — «А я замужем, Шарль! За Францией замужем! Почему же я тогда должна сидеть с каким-то разнесчастным муженьком в Лотарингии, когда мой разлюбезный брат не может совладать с этим англичашками». (Простите меня, мать-настоятельница). «А что ты предлагаешь?» — и его высочество туда же, за капитаном… «А ты дай мне войско, — говорит она, — я его сама поведу под Орлеан!» — «С ума ты, сестрёнка, сошла? Сама-то понимаешь, что несёшь? Ты в военном-то деле ничего же не смыслишь! Думаешь, умеешь мечом махать, сможешь управлять войском?» — «А мне Архангел Михаил поможет!» О как!