Ханна Кент - Темная вода

Едва она открыла дверь, как в нос ей шибануло дымом и вонью. Бриджид стонала, не желая разворачиваться лицом к огню, на чем настаивала Нэнс. Жара в помещении была нестерпимой, по лицу Бриджид тек пот, мокрые волосы старухи липли к голове.

Женщины застыли в дверях, глядя, как Нэнс уговаривает Бриджид лежать спокойно и не вставать на колени, как та все время порывалась. Ляжки роженицы были скользкими от крови.

— Сорха, подойди и помоги мне уложить твою родственницу. Мне надо, чтоб она лежала лицом к огню. Вот так.

С помощью Сорхи Нэнс приподняла Бриджид за ноги и придвинула ее поближе к очагу, потом подбросила в огонь сухого дрока, отчего пламя стало ярче, а мрак отступил и притаился по углам.

Зрачки Бриджид, темные, расширенные, казалось, ничего не видели. Эйлищ жалась к стене, не выпуская из рук кувшина с водой, взволнованная. Кейт стояла возле дочери; в левой руке у нее была красная лента — завязка от шали.

— Зачем тебе эта лента, Кейт? — спросила Эйлищ. — Что ты собираешься делать?

В ответ Кейт принялась завязывать и развязывать ленту над то вздымающимся, то вновь опадающим телом Бриджид.

— Это роды облегчает, — пробормотала Кейт.

Нэнс окинула ее долгим взглядом, но промолчала.

— Как подвигается, Нэнс? — спросила Нора.

— Там в корзинке водяной кресс. Истолки его в кашицу, ладно? И вы две, тоже помогите. Возьмите там черные нитки и обвяжите ее, где я скажу.

Эйлищ и Сорха переглянулись.

— Живо! Надо кровь остановить. Обвяжите ей нитками запястья и лодыжки. — Женщины, поняв, что дело спешное, склонились к роженице. — И покрепче вяжите!

В дверь негромко постучали, и в хижину просунулась голова Мэри. При виде крови на полу глаза у девочки расширились.

— Нэнс! — Нора указала на девочку.

— Отошли ее. Пусть за свиным навозом сбегает, хоть к кузнецу, если у него найдется.

— Ты слышала, что велено, — сказала Нора.

Мэри исчезла, и женщины продолжили как могли помогать Бриджид. Та лежала тихо, оскалив зубы. Нора передала Нэнс кашицу и встала на колени позади Бриджид так, чтобы женщина могла опереться на ее голову.

Сжав зубы от усилий, Нэнс сняла с Бриджид промокшее платье, обнажив огромный живот, и стала мазать кашицей из водяного кресса ляжки и промежность Бриджид.

Женщины видели: оттуда струится кровь.

По прошествии часа Мэри вернулась от кузнеца с руками, перемазанными свиным навозом. С ней была Анья, сжимавшая в руках розарий и плетеный крестик.

Услышав шум в дверях, Нэнс подняла глаза.

— Анья, — вскричала она, — ради всего святого, не могу я позволить тебе находиться здесь!

Она поднялась на ноги. Фартук ее был весь в крови, как у мясника. Она обняла Анью за плечи.

— Я помочь хочу, — возмутилась та.

Бормоча извинения, Нэнс выпроводила Анью за порог и закрыла за ней дверь.

— Почему Анья не может войти сюда? — шепотом спросила Мэри у Норы. — Что она такого сделала?

Нора лишь цокнула языком, продолжая губкой смачивать виски Бриджид водой из кузни.

— Она ж только молитву сказать над ней хотела.

— Все знают, что Анья бесплодная, — презрительно бросила Кейт. — Она может сглазить ребенка.

— Она не станет делать этого! Она же добрая женщина.

— Не в доброте дело. У кого глаз дурной, те и сами не знают об этом. — Кейт облизнулась. — Да и ты, видать, сглазить можешь. У рыжих девок глаз дурной. Несчастье они приносят.

Нора уже открыла рот, чтобы возразить, но тут в дом вошла Нэнс с небольшим глиняным кувшинчиком. Запахло аммиаком.

— Что это? — удивилась Мэри.

— Мужнина вода, — буркнула Нора.

Веником из ракитника Нэнс стала кропить мочой комнату, лицо, живот и бедра Бриджид. Остатки жидкости она плеснула на стоявшую в углу плетеную колыбельку.

— Это старинное святое заклятие, — пробормотала она себе под нос.

Женщины промолчали.

Весь день они под присмотром Нэнс возились с Бриджид. Смешав свиной навоз с водой из кузни, они голыми руками клали его ей на живот. По очереди теребили над нею ленту Кейт, связывая и развязывая узлы, пока не заныли пальцы, а лента не замусолилась. Они глядели, как пухнут и наливаются кровью пальцы на перетянутых нитками ногах и руках Бриджид, и капали ей в рот вытяжку поповника в парном молоке.

Лишь когда день наконец погас, ребенок появился на свет. Мертвый, с темными запекшимися губами.

Обессиленная Бриджид провалилась в беспамятство.

Дэниела впустили в хижину и показали крошечное тельце его сына. Женщины окружили его, они были так измучены, что не могли даже горевать. Дэниел бросил взгляд на лежавшую без чувств жену и зажал рукой рот, словно страшась слов, какие могут оттуда вылететь. Посторонившись, Мэри пропустила его к двери и глядела, как бросился он прочь, обратно в холодный вечерний сумрак, чтобы исторгнуть из себя горе в темное небо.

Нэнс приказала Сорхе спеленать младенца и прикрыть ему лицо.

— Бриджид умерла? — спросила Кейт.

— Нет покуда.

Нэнс взяла из корзинки бумажный сверточек, развернула его и высыпала из него что-то в глиняную миску.

— Дай-ка мне огонька, — буркнула она.

Мэри разворошила дымящуюся золу и осторожно ухватила щипцами горящий уголек.

— Сюда клади. — Нэнс протянула ей миску, и Мэри увидела, что в ней амброзия и сухой конский навоз. Она бросила туда уголек, и смесь закурилась дымком.

— Дай ей подышать, — сказала Нэнс.

Наклонившись, Мэри сунула Бриджид под нос дымящуюся амброзию.

— Шевельнулась она?

— Не пойму, дышит ли.

Лицо женщины заволокло пеленой дыма.

— Потяни-ка ее за подбородок, девочка.

Взяв у Мэри миску, Нэнс принялась вдувать дым в раскрытый рот Бриджид.

Никакой перемены.

— Может, молитву прочесть? — предложила Мэри.

Ноздри Бриджид расширились, и она закашлялась.

— Слава тебе Господи, — сказала Нэнс, проведя мокрой рукой себе по лбу. На лбу осталась кровавая полоска.

Это был странный и тихий вечер. Бриджид очнулась и стала громко плакать по ребенку, она звала мужа и сжимала рот, когда рука Нэнс настойчиво тянулась к ней с ягодами паслена. Уснула она, лишь когда совсем обессилела. Женщины перевернули ее спящую, чтоб вытащить из-под нее окровавленную вересковую подстилку и заменить свежей соломой. Нэнс бросила в огонь послед, и он зашипел, распространяя запах мяса.

— Где ее муж?

— На дворе, — ответила Мэри. Она выглянула за дверь. — Стоит в поле на коленях.

Нэнс сидела на табуретке, обхватив руками голову.

— Позвать его надо.

— Дай ему выплакаться, Нэнс, — сказала Нора. Лицо ее было очень бледно. — Пусть посидит там на земле.

— Нет. У юных души слабые. Не умеют обороняться от бесов, что кишат повсюду.

— Да пусть побудет один.

— Мэри Клиффорд, — приказала Нэнс. — Пойди и приведи Дэниела назад в дом. Он должен защитить душу этого ребенка.