Дмитрий Пучков - По главному фарватеру эпохи. От последнего паруса до первой ракеты

Выполнять срочные восстановительные работы поручили заводу № 189 – тому самому, на котором крейсер строился. В Кронштадт тем же вечером прибыла группа специалистов завода под руководством главного инженера В. С. Боженко. Он и разработал алгоритм дальнейшего ремонта.

На стапеле завода рабочие монтируют для крейсера новый нос. Начиняют всем необходимым оборудованием, полагающимся по штату. Спускают на воду и отправляют в Кронштадт на буксире. Тем временем в Кронштадте происходит зачистка повреждений, удаление деформированных и перебитых частей основного набора корпуса корабля, восстановление внутреннего оборудования поврежденных отсеков, замена коммуникативных систем – паропроводов, топливопроводов, электрокабелей. Генеральный конструктор проекта А. Й. Маслов схему ремонта одобрил, взяв предварительную консультацию у профессора-кораблестроителя, ученика знаменитого Крылова – академика Ю. А. Шиманского.

Восемь дней в доке мастеровые правили деформации, вырезали деструктурированные адским пламенем взрыва клочья обшивки, определяли места стыковки корпуса с будущим новым носом. Переборку на 61-м шпангоуте пришлось чуть не целиком вырезать и заменить – «усталость металла» при сверхнагрузках перехода сделала ее ненадежной. После этого «Максим Горький» вышел из дока и был пришвартован к стенке Морского завода.

3 июля на восточном стапеле завода № 189 начали сборку носовой оконечности крейсера, для которой удалось использовать отливки форштевня, клюзов и судовое оборудование недостроенных крейсеров следующего проекта – № 68. Работы велись круглые сутки, по 8 часов без пересменки – завод уже испытывал дефицит рабочих кадров, немало народу было мобилизовано, а кто-то, отказавшись от брони, успел уйти на фронт добровольцем. Четыреста мастеровых работали на монтаже для «Максима Горького» нового носа, и изготовление заново всех «ампутированных» взрывом частей заняло всего две недели.

18 июля 150-тонную конструкцию носовой оконечности спустили на воду, для остойчивости наполнив 120 тоннами водяного балласта. В полупритопленном виде, придерживая в нормальном положении мощным плавучим краном, ночью с 20 на 21 июля перевезли в Кронштадт и на тех же спусковых салазках, на которых она стояла в эллинге завода, закрепили в доке. Выкачали балласт. Затем заполнили док водой и ввели туда крейсер, после чего осушили док. Посуху краном подтянули к корпусу нос, началась стыковка.

Работа эта требовала высочайшей точности. А город меж тем уже начал подвергаться налетам вражеской авиации. Чтобы ни единой искрой сварочного аппарата, ни единым отсветом каленой заклепки не выдать место ремонта, над доком соорудили из нескольких слоев толстой парусины светонепроницаемую пелену – этакую палатку с корабль размером.

Коль скоро ремонту предстояло все равно быть долгим и трудным, его объединили с некоторыми модернизационными работами. Заменили деформированный на мели у Вормсе левый гребной винт, выправили погнутый правый. Провели размагничивание корпуса. Убрали катапульту: толку от невооруженных самолётов, как выяснилось, в бою немного, разве что разведка, а артиллерии катапульта мешает. Убрали 45-миллиметровые зенитные орудия, а на их месте установили десяток более современных 37-миллиметровых автоматов.

Вместо намеченных профессором Масловым трех месяцев на восстановление «Максима Горького» было потрачено всего 43 дня. Но это воистину был адский труд… Бывало, что сварщиков и клепальщиков под руки выводили из отсека, бывало, что инженеры – и те падали в обморок от усталости. К тому же начал уже сказываться дефицит продовольственного пайка. Но корабль был к бою готов, а это – главное…

18 августа четыре буксира ввели крейсер «Максим Горький» в Лесную гавань. А на следующий день город бомбили – и артиллеристы корабля записали на свой счет первый сбитый «хейнкель».

В ночь на 24 августа пришел приказ из штаба флота – перебазироваться в Ленинград. Крейсер был включен в систему артиллерийской обороны города, и 4 сентября со стоянки в Хлебной гавани его артиллерия впервые открыла огонь по наступавшим в районе Белоострова финским войскам. Затем «Максим Горький» поучаствовал стрельбой из главного калибра в отражении сентябрьского штурма Ленинграда.

С 7 по 17 сентября, в период наиболее напряженных боев, он систематически обстреливал наступавшие вражеские войска в районе Красное Село – Тайцы. 11 сентября корабль открывал огонь главным калибром десять раз, выпустив 285 снарядов по немецким войскам.

С 12 сентября 100-миллиметровые орудия крейсера ежедневно открывали огонь по немецким самолетам, бомбившим порт. К середине месяца линия фронта настолько приблизилась к городу, что артиллерия противника получила возможность вести огонь прямой наводкой по неподвижному кораблю, запертому в гавани в центре осажденного города.

16 сентября в надстройку «Максима Горького» попал первый немецкий 127-миллиметровый снаряд. На следующий день – еще четыре. Подводных пробоин, к счастью, не было, а то, что попало выше ватерлинии, сдержала броня, но 7 моряков были убиты, а 28 ранены.

Чтобы корректировать огонь своей артиллерии по кораблям, немцы в этот день в районе Красного села подняли аэростат с наблюдателями. Артиллеристы «Максима Горького» сделали по нему несколько выстрелов, после чего аэростат взмыл вверх и по ветру уплыл далеко за линию фронта. Видимо, привязной трос был перебит…

21 сентября в крейсер попали три тяжелых снаряда. Результат – девять убитых, семеро раненых в экипаже, разбит ходовой мостик, уничтожен нактоуз. Стало ясно, что пора менять стоянку: здесь, чего доброго, еще разделишь судьбу порт-артурцев, которые в далеком 1904 году при осаде города японцами не могли сменить место стоянки – и все как один погибли под обстрелом штурмовых орудий.

Командовал «Максимом Горьким» в то время капитан I ранга А. Н. Петров. Он отправил в штаб эскадры просьбу разрешить перейти на другое место и получил «добро». Поскольку слишком крупный для Хлебной гавани крейсер не мог развернуться в акватории порта, то он задним ходом, без помощи буксиров, против течения, прошел Морским каналом и укрылся в Гутуевском ковше, затратив на переход и швартовку всего 20 минут. К слову, в мирное время крейсерам базироваться в Хлебной гавани или в Гутуевском ковше, да еще и маневрировать, просто запрещено – тут и миноносцу времен Первой мировой тесновато будет!!!

Впрочем, в Гутуеве «Максим Горький» пребывал недолго: 23 сентября его отозвали в ремонт. На все тот же завод № 189. После ремонта крейсеру был определен дежурный пост вблизи устья Фонтанки. 22 и 24 октября противник обстреливал неподвижный корабль, и поэтому в дальнейшем при выполнении ответных стрельб командир крейсера старался снова менять позицию.