Дмитрий Пучков - По главному фарватеру эпохи. От последнего паруса до первой ракеты

Линолеум, уложенный без подложки, прямо на металл, почти не добавляет веса конструкции палубы. Но, в принципе, тоже горит, да еще и крайне вонючий дым при этом испускает. Зато пожар не распространяется дальше, чем по конкретно данному вспыхнувшему настилу. Тепло линолеум бережет плохо. Да к тому же облезает, и тем быстрее теряет вид, чем больше по нему прошло ботинок и сапог, чем больше волоком было протащено угольных мешков и прокатано снарядных тележек. В результате сохранять аккуратный облик с такой палубой – задачка еще та… Но немцы как-то умеют!

Броневая палуба нового крейсера закрывала корпус по типу «карапаса» – от носа до кормы. Скосы ее примыкали к борту, уходя под ватерлинию на 1 метр и 30 сантиметров. Защита была, по сути, двухслойной: подложка из обычной судостроительной стали толщиной на скосах 15 миллиметров, а в горизонтальной части 10 миллиметров. А поверх нее собственно броня, толщина которой на скосах была доведена до 35 миллиметров от 20 миллиметров в плоской части. Горизонтальная защита делалась из мягкой стали. Скосы выполнялись из сталеникелевой экстраэластичной брони. Из такой же броневой стали толщиной 30 миллиметров выполнялись крышки комингсов над машинными отделениями, а комингсы машинных люков – из 55-миллиметровой крупповской не-цементированной стали.

Боевая рубка защищалась 30-миллиметровой броней «германского образца» – нецементированной сталью. Впрочем, грибовидная крышка рубки в немалой степени обесценивала «противофугасное» действие этой защиты: вихрь осколков запросто загонялся через визирные щели под крышку рубки, причиняя смерть и раны командному составу. Но выяснилось это лишь на войне…

Ход корабля обеспечивали три паровые машины тройного расширения. Ради компактности цилиндр низкого давления был разделен на два, иначе бы вышел слишком большим. Диаметр цилиндра высокого давления составлял 760 миллиметров, среднего – 1 метр 16 сантиметров, а двух цилиндров низкого – по 1 метру 26 сантиметров. Суммарная мощность машин – точно по контракту – составляла 17 000 лошадиных сил. Эти машины обеспечивали паром 12 котлов «авторской» системы «Шихау» с рабочим давлением 18 кгс на квадратный сантиметр и с общей нагреваемой поверхностью 4600 квадратных метров.

Гребные винты изготавливались из полированной до состояния зеркала марганцовистой бронзы, прочной, относительно легкой, эластичной и – главное – почти не обрастающей морской травой даже во время длительных стоянок. Все это должно было сделать крейсер весьма быстроходным – контракт предусматривал скорость не ниже 25 узлов.

Четыре динамо-машины, две по 320 ампер и две по 240 ампер, давали в бортовой сети напряжение в 105 вольт. Это и свет в отсеках, и электромоторы самого разного назначения – от приводящих в действие шлюпбалки и системы подачи снарядов до гигантского «миксера» на камбузе для замешивания теста на хлеб.

Главный калибр – шесть орудий системы Канэ пятидюймового калибра (120 миллиметров) с длиной ствола 45 калибров. Противоминный – шесть 47-миллиметровых пушек системы Гочкиса. И вдобавок одно десантное орудие системы Барановского на колесном лафете. Этот комплект решено было дополнить еще и 37-миллиметровой мелкой одноствольной пушкой Гочкиса, установленной на носимом моторном катере. Кстати, разъездных моторных катеров полагалось два, один – паровой, с классической двухцилиндровой машиной, а второй – «особо быстроходный» – с мотором, работавшим… на спирту. Вооружен был более крупный паровой катер.

Были на крейсере еще два 7,62-миллиметровых пулемета на боевом марсе. Торпедное вооружение сократили относительно проекта на один аппарат – поставили один ахтерштевневый и четыре бортовых. Бортовые разворачивались по горизонтали на «яблоковидном шарнире» на 15 градусов, тот, что под штевнем, был неподвижным и наведение его осуществлялось движениями всего корпуса. Еще два аппарата «инерционного» типа, для пуска укороченных метательных торпед без мотора, установили на носимых катерах. Эффективность этих торпед была, впрочем, крайне невысока: после пуска они шли по инерции не более трех сотен метров, прежде чем теряли убойную силу. После этого, даже ткнувшись в борт противника, они не имели достаточной скорости для срабатывания взрывателя.

В Адмиралтействе шли долгие споры по поводу того, стоит ли перегружать будущего разведчика опасным грузом, выдавая ему заградительные мины. В конце концов, – слишком редко быстроходным и маневренным крейсерам, работающим при эскадре, доводится оказаться в глубоком неприятельском тылу и получить возможность скрытно поставить минную банку в чужих водах… В конце концов традиционализм флотоводцев и надежда на исключительно наступательный характер войны сделали свое дело. И 25 мин заграждения были все же выданы…

Для наблюдения за противником в плохих условиях видимости и подачи световых сигналов крейсер получил три 750-миллиметровых в диаметре прожектора системы Манжена.

Паровой брашпиль – часть системы уборки якоря – был установлен на верхней палубе под настилом полубака.

Противопожарные средства обеспечивались двумя насосами Стоуна, помещенными над броневой палубой возле котельных отделений и имевшими переносную систему патрубков и шлангов, так чтобы можно было достать раструбом брандспойта практически любой отсек. Для водоотлива использовались циркулярные турбонасосы, стоявшие по одному в каждом машинном и котельном отделении.

Шлюпки в бою, как правило, не доживают до тех времен, когда их понадобилось бы спускать. Но иметь их все равно положено. Помимо двух моторных катеров, парового и со спиртовым двигателем системы Луцкого, новому разведчику полагался один 16-весельный баркас, малый весельный ялик с одной парой весел, 12-весельный офицерский баркас и два 6-весельных вельбота. Моторные катера делались с металлическими корпусами, а гребные шлюпки были классические, деревянные, поэтому перед боем их приказано было наливать водой и обматывать пеньковыми веревками – чтобы, если все-таки разорвет снарядом, не летела во все стороны смоленая щепа, от ранения которой заражение крови бывает чаще, чем после пули или металлического осколка.

В феврале 1901 года правление Невского завода еще полагало, что ему доверят постройку только одного крейсера по проекту «Новика». Но уже 16 марта вице-адмирал П. П. Тыртов распорядился отдать заводу и второй заказ. 22 марта 1901 года на завод прибыл новый наблюдающий инженер – капитан II ранга П. П. Левицкий. Первым делом он засел за чертежную документацию и обнаружил, что немцы так и не переслали с фирмы «Шихау» часть необходимой документации.