Георгий Блюмин - Юность Татищева

«Ведомости» сообщили о назначении Романа Вилимовича Брюса, псковича по рождению, оберкомендантом Санкт-Петербурга. А старшего из Брюсов, Якова Вилимовича, когда по возвращении из шведского плена умер царевич Александр Имеретинский, государь пожаловал в генерал-фельдцейхмейстеры русской армии, поручив ему всю артиллерию в том же 1704 году. С гордостью узнавал юный Василий Татищев о подвигах земляков своих и еще уверенней печатал шаг в учебном строю на Преображенском поле.

…В последний раз перед отправлением из Москвы побывали Иван с Василием в гостеприимном доме Автонома Иванова 15 июня 1704 года, когда докатилась сюда весть о взятии войсками Шереметева города Дерпта. Карета медленно поднялась на Ваганьковский холм; братья вошли в прихожую и в сопровождении лакея отправились переодеваться. Аккуратно уложили на широкую лавку черные треуголки и серые мундиры новобранцев, сняли и изрядно разбитые солдатские башмаки с начищенными до блеска пряжками. Тут уже висело платье, специально приготовленное для торжественных случаев. Братья натянули на ноги плотные шелковые чулки, облачились в темно-коричневые бархатные штаны, доходящие только до колен и собранные сзади в складку, прикрепленную к поясу — сентюру. Штаны застегивались спереди на клапан; они сужались к колену и под коленом застегивались на одну пуговицу. Погрузив ноги в черные туфли на каблуке, с закрытым подъемом, с большими розовыми бантами, братья приступили к камзолу и кафтану. Камзол из плотной хлопчатой бумаги, простеганной белою ниткою, приятно облегал плечи и грудь. Поверх камзола надели столь же длинный кафтан, сшитый из того же бархата, что и штаны, — темно-коричневого, отделанного рисунком с эффектом стриженого бархата, на розово-коричневой тафтовой подкладке с вытканным по ней рисунком цветов; вокруг шеи застегнули широкую ленту с пришитыми к ней двумя отдельными кусками кружев, к которым пристегнут был еще бант. Оглядели друг друга и расхохотались от души, до того забавны показались себе в необычном для них наряде. Между тем все было сшито по самой последней моде и привезено по просьбе хозяина дома из той же театральной храмины Кунста сообразно мерке, снятой с солдат Татищевых загодя. Дополнили костюм обязательные парики.

Сегодня вечером в доме Иванова собрались гости, и гостиная отдана была под танцы. Церемонно раскланявшись с хозяевами, братья с удивлением увидели, что музыкантов в горнице нет, а в углу стоит большой темновишневый ящик, наподобие высокого бюро. «Сия музыкальная машина привезена из Франции и именуется „каллиопе”», — объяснил Автоном Иванович, облаченный также по моде в голубой кафтан на палевой подкладке. Он открыл нижнюю дверцу ящика и извлек изнутри несколько больших медных кругов. Каждый круг имел множество сверленных в нем сквозных отверстий, расположенных тем не менее в определенном порядке. Установив в машину один из кругов, хозяин дома повернул несколько раз рукоять сбоку и надавил на рычаг. Тотчас мелодичная музыка менуэта полилась изнутри машины. Василий, пристально глядевший внутрь, приметил, как в отверстия медленно вращавшегося круга просовывались маленькие молоточки, ударявшие в пластинки разных размеров, извлекая из них звуки музыки.

Гости заполнили небольшой зал, выстроившись парами друг за другом в колонну посреди него. Начался менуэт. Василий стоял рядом с младшей дочерью хозяина, веселой и говорливой шестнадцатилетней Лизанькой [19] В доме на Старом Ваганькове (Елизаровом дворе) росли и малолетние дети А. И. Иванова: сыновья-наследники Николай и Василий и дочь Аграфена. . Иван — со старшей, двадцатилетней Варей, уже просватанной за пехотного поручика Глинского. И Лизу, и Варю учили братья, бывая у Ивановых, польскому языку, особливо модному в то время, а Иван, воротясь в полк, подолгу вздыхал о Варе, стесняясь рассказать о своем безнадежном чувстве младшему брату, все видевшему и подтрунивавшему над влюбленным.

В ожидании вступления к менуэту Василий любовался нарядом Лизаньки. Маленькая и изящная головка ее была украшена связанным на затылке узлом волос и спускающимися по длинной шее и обнаженным плечам двумя длинными локонами. Искусно сделанный корсет на металлических прокладках, украшенный наслоением из бантов и лент, стягивал необычайно тонкий стан, книзу мягкими складками нисходило длинное платье со шлейфом, задрапированным с одного бока и ниспадающим далеко назад. Василий стоит слева от Лизы, она обеими руками придерживает платье, его руки немного отведены от корпуса и обращены ладонями вниз. Вот они, как все танцующие, отдают друг другу поклон. Сделав поворот и стоя вполоборота друг к другу, кавалеры подают дамам правую руку. Вася чувствует в руке кисть левой руки Лизаньки и делает с левой ноги четыре па минуэта вперед, затем еще четыре, потом останавливается, и они поворачиваются вокруг: Лиза вправо, он влево. Кавалеры кланяются дамам, дамы отвечают низким реверансом. Нежно льется музыка, и кажется странным, что где-то гремят разрывы ядер и гранат, сшибаются в бешеной рубке лавины всадников, и удивительный русский царь, не слезая сутками с седла и не выходя из походной кареты, объезжает громадные пространства между Архангельском и Петербургом, подчиняя воле своей и людей, и самую стихию… Потом — ужин, беседа с хозяином дома о делах военных, прощанье с Лизой, — и вновь в обычных своих серых мундирах братья едут в полк, в Преображенское. Ученье заканчивалось, царь торопил офицеров с присылкой новиков под Нарву, а в июле пришел строгий указ выступать из Москвы.

Поутру ударили дробной россыпью барабаны. Над полем поднималась заря, и медленно, будто нехотя, проступали сквозь туманный полумрак контуры дальнего леса; засветились зубцы облаков на склоне неба, а над головами всадников среди угасших звезд странно и тревожно продолжал гореть пылавший во всю ночь «огненный змий» — неведомая крупная звезда с белым изогнутым хвостом.

Подобный «змий», только еще более по размерам, повис над Москвою 22 года назад, в начале 1682 года [20] Комета Галлея. , когда умер царь Федор Алексеевич и на престол был возведен десятилетний Петр. Уже тогда предсказывали старые люди на Москве, что юный царь будет храбрым воителем. Под знаком хвостатого огня стрельцы учинили тогда кровопролитие в Кремле, вручили правление Софье и возвели Ивана в соцарствие Петру. Один Сухарев полк не принял участия в бунте, и замечательной красоты Сухарева башня поднялась в самом начале Троицкой дороги, на высочайшем холме, чтоб смотрение горизонта обеспечивать, а под сводами палат своих выполнять учение математическое и навигацкое. От Сухаревой башни легла дорога из Москвы на север, к Троице-Сергиеву монастырю, укрывшему некогда царя Петра от врагов. По дороге этой по цареву указу шли ныне спешным маршем полки новиков, дабы, отслужив молебен в монастыре, получив благословение, идти под Нарву.