Инга Кондратьева - Девятая квартира в антресолях - 2

Но мысли все равно возвращались к допущенной к покаянию вдове. Может это не из-за нее, и вовсе не «за драку» награда, а наоборот? Это его хотят оградить, обезопасить, убрать ее поскорей, отпустив домой? Но зачем же? Они вот и сами почти помирились между собой. Хотя и не выяснили всего, но нашли же пути сосуществовать по-человечески? Неудобно как-то такое внимание старцев к нему персонально. Ох, неудобно! Хотя, нет. Это вовсе не в традициях, не в монастырских правилах делать что-либо «побыстрее», да «для чего-то». Это не их, это его собственные, мирские мысли. У них, у старцев, вовсе другие резоны, на то они и путь духовный прошли – не ровня простому прихожанину. А какие? Да чего там гадать? Явится Демьянов, он у него и попробует прояснить то, что смущало его душу и покой.

Когда Андрей Григорьевич вернулся в домик, вдова уже была там и из ее комнаты раздавались глухие рыдания. Вышла сиделка – за свежей водой из бочки, что стояла в сенях. Полетаев не смог превозмочь любопытства и удержал ее.

– Ну, что там? Как? – шепотом спросил он, кивнув на приоткрытую дверь.

– Рыдает, – отвечала ему женщина. – И четверти часа не пробыла она во скиту. А как вышла, так и не успокоится до сих пор. Замолкнет, затихнет, а как вспомнит что-то, так по-новой давай!

– Что ж так скоро? О чем спрашивал старец, не говорила?

– Нет, – сиделка покачала головой и, перегнувшись через край бочки, зачерпнула с глубины водицы.

– А который из них принял-то?

– Да тот! – махнула женщина полотенцем и скрылась за тяжелой дверью.

По всему выходило, что вдова побывала у старца «строгого». Вот и результат. Да что ж? Не грозил же он слабой женщине? Ах, ты! Снова дурные мысли лезут в голову! Гнать их поганой метлой. Делать, надо что-то делать, тогда нет времени на досужие размышления. Все выяснится само собой. Рано или поздно. И взяв ведра, Андрей Григорьевич отправился к колодцу.

***

Митю в тот день из города не отпустили. Он вернулся с вокзала к Полетаевым, и Лиза поведала ему о завтрашнем своем намерении тоже ехать в Луговое.

– Если ночь переждешь здесь, то втроем и поедем. Я с Алексеем уговорилась, чтобы одной не добираться. Я вас познакомлю. Мы, Митя, по делам школы едем поспрашивать, да и сама я хотела…

Она опустила голову, не зная, как рассказать все то, что произошло у них так недавно. Но тут встряла Егоровна.

– И где это он ночевать собрался? – ехидным голосом вопрошала она их обоих.

– Отопрешь дальнюю комнату, – с напором велела Лиза, имея в виду то помещение, где видела вещи Митиной матери.

– И не подумаю! – Егоровна стояла насмерть, как скала. – Не будет при мне такого, чтобы моя барышня да холостой мужик под одной крышей ночевали! И не заикайтесь!

– Егоровна! Какой «мужик»? Что ты несешь? – Лизе было стыдно за такое поведение упрямой няньки. – Это ж Митя! Он мне как брат. Мы росли вместе.

– Росли, росли, да уж выросли! – Егоровна скрестила руки на груди. – То «брат», то «жених». Слыхала я!

– Митя, не слушай! – зарделась Лиза. – Это у нас с папой шутка такая появилась, я тебе потом расскажу.

– Ну, правда, Егоровна, – встрял Дмитрий. – Коли так складывается, то глупо же Кузьму два дня подряд гонять в Луговое. Да и не вернется он сегодня, если меня сейчас повезет – уже темнеет.

– В доме не оставлю, и не думай.

– Да и не надо! – Митя хотел уладить все миром. – Сама говорила, что Пашка наш у Кузьмы ночевал, вот и я там лягу.

– Не бывать тому! – уперлась Егоровна. – Это стыд какой, перед Натальей-то Гавриловной! Один коленкор – какой-то там Пашка, другое – наследник. Не позволю на конюшне спать.

– А не стыдно тебе перед Натальей Гавриловной, что ты ее сына в ночь на улицу гонишь? – от бессилия уже чуть не плакала Лиза. – Ну-ка, сию минуту! Не позорь меня, а стели Мите постель!

– А и постелю, – вдруг совершенно спокойно сдалась нянька. – Я ему в большом доме, возле твоего рояля, на диванчике в зале постелю.

На том и порешили. Утром зашел Алексей по уговору, и они погрузились в повозку к Кузьме. Щупленький Семиглазов притулился вместе с возницей на козлах. А Митя с Лизой, сидя вместе, сначала молчали, потом стали узнавать приметные вехи дороги, потом перешли на постоянные «А ты помнишь…?».

– Лиза, Вы такая вся светящаяся сегодня, – не выдержав, обернулся к ним Алексей. – Я Вас такой ни разу и не видел!

Лиза сразу сникла, и улыбка сползла с ее лица.

– Что не так, сестренка? – Митя всмотрелся получше. – Не может быть, что бы ты еще не привыкла к комплиментам. Алексей правду ж сказал. Или не так?

– Не так, – Лиза подняла голову. – Ох, все у нас «не так» последнее время, Митя.

И она стала рассказывать. Про свое непослушание, про загородный выезд, про его плачевные последствия, про помощь Натальи Гавриловны. Опустила она только личные подробности и ничего не упоминала ни про Сергея, ни про визиты Нины и врача. Выходил рассказ складным и вовсе не таким страшным, как казалось прежде. Потом она поведала и про уход отца, и про неудачную поездку к нему. Алексей кивал, как свидетель. Митя внимательно слушал, потом чуть-чуть помолчал, потом улыбнулся.

– Накуролесила, значит, сестренка?

– Накуролесила, – улыбнулась в ответ Лиза, и где-то далеко-далеко ее светящийся колобок подпрыгнул и ухватился за края ямы.

– А мамка моя, значит, рядом оказалась?

– Помогла и рядом оказалась.

– Ох, Лизавета! – Митя глядел на обрыв реки, где они сейчас проезжали. – Как с обрыва в реку! Как на глаза-то ей явиться? Только б она меня простила. Уж, как я-то накуролесил! Сколь времени весточки даже не подавал. У тебя-то все уже позади, а мне как в омут сейчас.

– Митя, Митя! Ты что! Ты же знаешь свою матушку, все простит, все примет. Вот дед… – прикусила губу Лиза.

– Дед да! – хохотнул Дмитрий. – Дед вожжи возьмет, это точно! Гони, Кузьма, уж как невтерпеж мне!

А Егоровна после их отъезда стояла у решетки городского особняка и утирала слезу умиления. «Нашелся! Дождалась Наташка!», – она смотрела вслед уезжающей повозке и не обратила внимания, как рядом остановилась другая.

– Ну, что проводила? – спросил Егоровну дворник, принимая ключ от ворот.

– Да, укатила моя ласточка вместе со своим «женихом». То-то радость нынче в Луговом будет! Вы к кому, барышня? – обернулась она, заметив за воротами фигуристую кудрявую девушку, которая разглядывала дом и двор.

– Скажите, это ведь здесь живет Лиза Полетаева? – спросила визитерша. – Можно ли ее позвать? Мы вместе учились в Институте.

– Ах, ты ж, батюшки, – всплеснула руками Егоровна. – Чуть-чуть опоздали, милая. Вот только отъехала она, раньше, чем завтра не вернется.

– Ах, как жаль, – вежливо отвечала барышня. – Ну, ко вторнику-то она будет?

– Будет, будет непременно, – заверила ее няня.