Колм Тойбин - Дом имён

– Она пока побудет здесь, – сказала Электра.

– Кто отдал приказ, чтобы она появилась здесь? – спросила мать.

– Я, – сказала Электра.

– По какому праву?

– По моему личному, – ответила Электра, – как дочери своего отца, дочери своей матери, сестры Ореста, сестры Ифигении.

– Я знаю, чья ты дочь и чья сестра. Ты отдаешь себе отчет, что идет восстание? Ей нельзя здесь находиться.

– Через день-другой уйдет, – спокойно произнесла Электра. – Я дала ей свое слово, что она может здесь остаться.

– Я не желаю видеть ее, – сказала мать.

– Она не покинет этой комнаты, – отозвалась Электра.

– Уж будь уверена, так и будет!

Орест переводил взгляд с матери на сестру, замечая, что ни та ни другая ни разу на него не посмотрели. В их ярости он стал незримым. Они в бешенстве вперялись друг в друга, и он решил не поддаваться искушению и не говорить, что это он нашел Ианту. Не будет он настаивать, что она здесь по его приказу. Он знал, что лучше сейчас помолчать. Пока пусть мать вперяется в его сестру, а не в него.

Незадолго до этого он, возможно, поразмыслил бы, почему мать не спросила, что вообще стряслось с Иантой, или задался вопросом, почему мать не потребовала объяснений, почему одежда Ианты, пропитанная кровью, валяется на полу или почему Ианта неподвижна и безучастна, словно пойманное в неволю беспомощное существо.

Теперь он не размышлял. Теперь ему все было ясно. Его мать заказала эти убийства, так же как и похищения, – так же, как держала в руке нож, убивший отца.

Орест смотрел на мать с ледяным гневом.

Позднее, ужиная с матерью наедине, он заметил, что она вялая, жалуется на головную боль.

– Твоя сестра, – сказала она, – стала нешуточной докукой. Казалось бы, уж сейчас-то могла бы прийти и отужинать с нами, побыть в нашем обществе. Молясь по ночам, я благодарю богов за все, что они мне дали. Благодарю их за тебя. По крайней мере, мой сын вернулся и он со мной. Благодарю их, невзирая ни на что, вопреки любым разочарованиям, несмотря ни на чье коварство.

Улыбка у нее была теплой и доброй, с намеком на стойкость и смирение. Но было что-то в ее позе, в голосе, что намекнуло ему на зловещие подводные течения: она полностью осведомлена, что́ он свершил, какую роль сыграл в освобождении Митра и Теодота, о том, что он сам отправился в дом к Леандру, не посоветовавшись с ней, где обнаружилась гора трупов. В ее голосе он засек предупреждение, намек на металл и твердость, какие она явила в комнате у Электры, и он с нетерпением ждал, когда сможет убраться от матери.

– Иди поцелуй меня, прежде чем меня покинуть, – сказала она, когда он встал. – Сейчас такое время, что всем нам надо быть внимательными. За всем присматривать, прислушиваться – даже к малейшему шепоту.

Стражник при Оресте куда-то делся, замены ему у двери не возникло. Орест спал урывками и проснулся от шума чьего-то присутствия у себя в комнате. Испуганно сел, Электра зашептала, чтоб вел себя тихо, не возился.

– Мать спит, стражники, верные ей, не видели, как я сюда пришла, – сказала она. – За дверью – один из моих. Уловишь звук – это предупреждение, чтоб сидели молча, совершенно молча.

– Чего тебе надо? – спросил Орест.

– Эгиста нет, можем действовать. Больше нет у нее защитника. Она теперь не захочет оставаться со мной один на один – даже близко от меня. Когда гуляла со мной по саду сегодня, до того, как ты вернулся, держалась на расстоянии, но больше она со мной по саду гулять не станет. Больше не дерзнет. Боится.

– Чего?

– Того, что я с ней сделаю.

Оресту на миг показалось, что он перестал дышать.

– На пути в погруженный сад есть шаткие ступеньки, – продолжила Электра. – Мать ходит там каждый день. Это часть ее прогулки – после того, как мы расстаемся. Завтра после обеда пойдешь с матерью. Держаться будешь как обычно. Трое стражников последуют за вами, но, когда окажешься у ступенек, двое устранят третьего и уберутся сами. Все сделают тихо. Не глазей на это. Не привлекай внимания. Нож, который тебе пригодится, будет под шатким камнем третьей ступени, если считать сверху. Возможность – одна-единственная. Упустишь – она прикончит нас обоих.

– Ты хочешь, чтобы я ее заколол? – спросил Орест.

– Да. Она убила твоего отца собственными руками, приказала похитить тебя, забрать Теодота и Митра. Приказала убить всю их родню.

– Я видел, как убивали Ифигению, – произнес Орест чуть ли не для того, чтобы сменить предмет разговора, отвлечь ее. – Я видел.

– Что ты видел, не имеет значения, – сказала Электра.

– Это сделал отец, – сказал Орест. – Я видел, как мой отец наблюдает…

– Ты боишься? – спросила Электра.

– Чего?

– Убийства.

– Нет.

– Когда все будет кончено, верные нам стражники откроют дворцовые ворота, явятся другие, разберутся с той частью стражи, которая осталась верна матери. Убьют тех, кого она отправила резать семью Теодота. Дворец будет наш.

– Откуда ты знаешь, что двое завтрашних стражников – за тебя? – спросил Орест.

– Я вложила труд и подготовилась к завтрашнему. Она тебя не заподозрит. Никто не догадывается, какой ты храбрец.

– Откуда ты знаешь?

Электра на миг задумалась, улыбнулась.

– Я об этом молилась, – произнесла она. – Что ты вернешься храбрым. Я знаю, ты храбр.

– Я уже убивал, – сказал Орест.

– Мы разберемся со всеми нашими врагами, когда возьмем власть в свои руки, – продолжила Электра, не обратив внимания на сказанное Орестом.

Орест молчал.

– Замысел полностью готов, – говорила Электра дальше. – Ты – единственный, кто способен его воплотить.

– Разве нельзя просто поймать ее? Выслать куда-нибудь?

– Куда? Слушай, стража скоро придет в этот коридор. Мне нельзя оставаться тут с тобой. И, пока все не свершится, я не смогу позволить себе тебя видеть. Посижу у себя с Иантой, пока не придет весть, что мать убита. Буду молиться богам, чтобы все свершилось.

– Нож будет на месте?

– Он уже там. Третья ступенька, шаткий камень. Она оставила его.

Ночь истекала, и он знал, что поступит по слову сестры. Отомстит за гибель отца. Завтра он сделает все, чтобы мать ему доверяла. Станет обращаться с ней по-доброму, изобразит покорность и желание слушаться ее, а затем будет храбрецом.

В разгар утра он уже едва ли не завидовал матери: ей хватило решимости вырезать целую семью, а затем спокойствия, чтобы гулять по саду, выходить к столу и за столом болтать о пустяках. Должно быть, так же было с ней и в день, когда она убила отца. Он помнил ее, улыбчивую, у дворцовых дверей – само гостеприимство.

Она умеет убивать, думал он. Она знает, каково это – убить. Но тут его осенило, что и он это знает: он не ждал наставлений Леандра, перед тем как убить стражника и тех двоих, что пришли к дому старухи. Воспользовался обстоятельствами. Сейчас ему оставалось только одно: просить помощи у отцова духа, просить сил, но просить и дара не показать свою силу, пока не наступит нужный миг.