Рудольф Баландин - Миклухо-Маклай

— Как видите, в чём-то очень важном религия и наука сходятся, — удовлетворённо отметил миссионер.

...Экспедиция тем временем продолжалась своим чередом. В темноте под дождём были высажены десанты — один со шхуны, другой с корвета, чтобы с двух сторон подойти к деревне. Двигаться было чрезвычайно трудно: в тропическом лесу пройти можно только по тропинкам, которые петляли, заводя то в чащу, то в болото. Солдаты и офицеры в полной амуниции выбивались из сил. Наконец с помощью проводника из соседней деревни они подошли к окраине Кало и заняли исходную позицию.

Утром со стороны реки послышался рожок — сигнал к наступлению. Деревня была окружена с трёх сторон: оставался открытым лишь путь к морю. А там уже показались корвет и шхуна.

В селении началась паника. Её усугубили выстрелы в воздух со стороны леса и реки от наступающих отрядов. Кричали женщины и дети, лаяли собаки. Вскоре жители осознали, что самое благоразумное — спрятаться в хижинах. Староста Квайпо со своим сыном, тоже участником преступления, и несколькими верными людьми занял оборону в своём доме. Осада длилась недолго: все оборонявшиеся были убиты, а сооружение разрушено.

Миклухо-Маклай чувствовал себя победителем, хотя он не сделал ни одного выстрела. Ведь это по его инициативе каратели не стали уничтожать деревню.

Что и говорить: если невозможно воспрепятствовать победоносному шествию европейской цивилизации по земному шару, то есть возможность сделать эту железную поступь не столь жестокой и сокрушительной.

Но не только по причине успеха его плана карательной экспедиции возвращался Миклухо-Маклай в Сидней удовлетворённым и даже, пожалуй, счастливым. К этом времени, как он полагал, должно было завершиться обустройство первой в Южном полушарии биологической научной станции, основанной им. Но самое главное — и тайное: его ждала молодая вдова, дочь влиятельнейшего сэра Джона Робертсона Маргарита.

На свете не так уж много людей, слова которых не расходятся с делом. Миклухо-Маклай принадлежал к их числу. В этом отношении он был безупречен.

Другое, ещё более редкое его качество: жить в полном согласии со своими убеждениями и более того — идеалами. А его идеалы были самые высокие, недостижимые для людей заурядных.

Французский учёный и публицист Габриель Моно писал о нём так: «Воображение невольно рисует этого героя под видом Геркулеса, поражающего своей силой. Смелым взглядом и резкими жестами. На самом деле Миклухо-Маклай — маленький, худощавый человечек, блондин, несколько курчавый, с ясным взором, медленной жестикуляцией, задумчивым и несколько пассивным видом. Вся его энергия скрыта в нём самом, вся его сила заключается в его нервной системе. Его храбрость есть прежде всего род хладнокровия и терпения. Это — чисто славянская выносливая натура, индифферентная ко всему, за исключением намеченной цели...

Преданность, скажу — даже вера в науку, была его единственным вдохновением и единственной поддержкой в неслыханных опасностях. Он так мало любил шум и славу, что в течение 12 лет о его существовании знали лишь немногие географы и антропологи... Маклай ненавидит шарлатанство и рекламу. Он служит науке, как иные служат религии: он отрешился, насколько это возможно для человека, от всякого личного интереса...

Какое терпение, какая могучая нравственная сила была у этого человека, жившего одиноко среди враждебных племён, мучимого лихорадкой и стремлением понять и быть понятым!»

Надо уточнить. Живя среди «диких», он вовсе не считал их враждебными, а напротив, оставался с ними в самых дружественных отношениях. Враждебны ему были не столько эти племена, сколько европейские «дикари высшей культуры», тупые обыватели и ненасытные хапуги.

И ещё. Только ли во имя научной истины совершал Маклай свой подвиг исследователя? Нет, он делал это прежде всего во имя людей, ради более осознанной и благородной жизни человека на Земле.

Согласимся с Моно: «Россия может гордиться, что из неё вышел один из величайших путешественников и вместе с тем лучших людей, когда-либо живших...

Идеалист и вместе с тем человек вечно деятельный — разве эти признаки не составляют основных черт истинного героя?»

О взглядах Миклухо-Маклая можно судить, в частности (если иметь в виду, конечно, и весь его жизненный путь), по цитатам из Шопенгауэра, которые он избирал в качестве эпиграфа, упоминал в статье и письме:

— Одна только истина — моё стремление.

— В царстве интеллигенции нет места боли — там всё познавание.

— Преодолевать препятствия — вот истинное наслаждение его существования на земле; какого порядка ни были бы эти препятствия — материального ли, как при занятии торговлею и ремеслом, или умственного, как при изучении или исследовании, — борьба с ними и победа осчастливливают.

Его собственные высказывания лишены патетики. Учёный не старался оставить потомству какие-то мудрые изречения и поучения. Он оставил нам опыт собственной жизни, что несравненно ценнее и полезней.

Обратим внимание на некоторые его замечания, оброненные в письмах:

— Сознание, что единственная цель моей жизни — польза и успех науки и благо человечества, позволяют мне прямо обращаться за помощью к тем, которые, я думаю, разделяют мои убеждения.

— Какая-либо зависимость, даже самая ничтожная, для меня... невыносима.

— Я бы не мог поступить иначе, будучи связан словом.

— Удивительно, до какой степени я привык к ежеминутной опасности. Не знаю, зависит ли моя привычка от фатализма или просто от равнодушия к жизни.

Наконец, имеется запись его брата Михаила, по-видимому, сделанная с утраченного оригинала Николая Николаевича под названием «Несколько правил жизни Н. Н. М.-М.»:

— Помнить, что каждый вечер мы беднее на (один день) (окончание неразборчиво).

— Твои права оканчиваются там, где начинаются права другого.

— Не делать другому того, что не желаешь, чтобы сделали тебе.

— Не обещай — раз обещав, старайся исполнить.

— Никогда не раскаивайся в том, что сделал, но если сознал, что сделал плохо, — не повторяй.

— Не берись за дело, не будучи уверенным, что его выполнишь.

— Раз начав работу, старайся её кончить как можно лучше — не переделывай её несколько раз. На следующей работе исправь всё повторяющееся в первой.

Он руководствовался этими принципами. Не потому, что когда-то их записал заранее (учёный сформулировал их в последние годы жизни).

Настало время новых мятежей

И катастроф: падений и безумий.

Благоразумным: «Возвратитесь в стадо!»