Анри Монфрейд - Приключения в Красном море. Книга 1 [Тайны красного моря. Морские приключения]

Не дослушав его, мы поспешно уплываем.

Но отлив продолжается, и я боюсь, что завязну на рифах, как муха в клею. Я снова включаю мотор. Таможенное судно находится слишком далеко, чтобы услышать его тарахтенье. Я вижу мачту, торчащую за островом. Только бы там все спали, ведь если я вижу их мачту, то они с таким же успехом могут заметить и мою.

Судно петляет в лабиринте подводных скал. Один из моих людей, стоя на носу фелюги и вглядываясь в дно, жестами руководит нашим движением.

Вдруг нас останавливает резкий удар, и я теряю равновесие. Судно напоролось на скалу.

Мы сразу же прыгаем в море. На камень сел один киль, и судно поворачивается на этой точке опоры, повинуясь нашим усилиям, однако с места не сдвигается.

Будь что будет — я решаюсь на крайнюю меру. Подул восточный ветер, и я поднимаю грот, перенеся весь груз к подветренному борту. Судно кренится набок, экипаж подталкивает его плечами, и оно соскакивает наконец со злополучного рифа, пленившего нас.

Мне предстоит преодолеть еще полмили над этими коварными скалами. Крен позволяет уменьшить осадку судна, но если оно теперь наскочит на риф, то уже не килем, а обшивкой, наиболее уязвимой своей частью. Я готов скорее погубить фелюгу, нежели доставить таможенникам удовольствие меня поймать.

Какая-то подводная скала выбивает руль из петель. Он волочится в воде за кормой, привязанный к судну тросом. Я продолжаю править уже с помощью весла.

Вода наконец темнеет, и вызывающий тревогу мадрепоровый хаос сменяется равномерной синевой больших глубин.

Я возвращаю фелюгу в вертикальное положение.

Абди прыгает в воду, и ему удается выловить руль во вспененной струе кильватера. Он опять занимает свое место в петлях.

После пережитых нами волнений я испытываю глубокое облегчение, и мы все наконец расслабляемся.

Недолго я наслаждался покоем. Из-за дюн появился краешек белого треугольника. Таможенное судно снялось с якоря: нас заметили.

Дистанция между нами слишком велика, чтобы оттуда опознать мою фелюгу с определенностью, но я знаю, что их судно более быстроходно, чем наше. При самом благоприятном галсе — бакштаге — оно плывет на добрый узел быстрее. Через три часа, если я по-прежнему буду держать курс на мыс, расположенный на английской территории, нас догонят. Это будет банальный арест, постыдное для нас поражение. Мы даже не получим удовлетворения от борьбы, так как я не могу вступать в схватку с кораблем, плывущим под тем же флагом. Если бы это таможенное судно было английским или турецким, тогда другое дело. Следовательно, необходимо избежать встречи с ним любой ценой, вплоть до затопления фелюги.

При восточном ветре я могу направиться либо на юго-юго-восток, к английской границе, и в этом случае я буду плыть бакштаг, либо на запад, к заливу Таджура, и тогда мне будет благоприятствовать попутный ветер. При фордевинде таможенное судно лишится некоторых своих преимуществ, так как оно не сможет эффективно использовать свою бизань. Чтобы настигнуть меня, ему понадобится шесть или семь часов. И потом, я войду в течение, проникающее в залив, на полтора часа раньше его. Таким образом, избрав этот курс, я рассчитываю воспользоваться дополнительным запасом времени в четыре или пять часов, несмотря на то что этот маршрут заводит меня в тупик.

Итак, я устанавливаю на корме парус. В бинокль я вижу, что таможенное судно предпринимает вслед за мной тот же маневр. И впрямь начинается погоня.

Я думаю о входе в Губет-Караб [40] Губет-Караб — своеобразное внутреннее море в глубине залива аджуры, с которым это море сообщается посредством узкого прохода. ( Примеч. авт. ) шириной всего 180 метров, доступный только в определенные часы по причине мощного течения, возникающего в приливы и отливы. Все зависит от того, позволит ли мне разница в скорости приплыть туда в наиболее благоприятное время. Я вычисляю, что у входа в залив надо быть в четыре вечера, опередив при этом таможенников на два часа. Таким образом, я буду довольно долго дразнить их, сохраняя преимущество в дистанции. Но я замечаю, что их парус увеличивается в размерах; они догоняют меня быстрее, чем я предполагал. Корпус моей фелюги сильно оброс ракушками, что и приводит к потере в скорости.

Чтобы поскорее отыскать нужное течение, я поворачиваю к побережью исса. Появляются внушительные скалы, черные стены с рядом выступающих в море мысов. Мне известны все стоянки, способные приютить небольшие суда за этими мысами, которые защищают их от восточного муссона и волн, устремляющихся в залив, как в воронку.

Мы плывем теперь в четырех или пяти кабельтовых от берега, представляющего собой отвесные утесы. Море нападает на скалы, яростно бурлит, а на восточных склонах каждого мыса высокие валы разлетаются снопами брызг, оставляя белые пенистые каскады между вулканическими глыбами. Все черно в этих горах, нигде не видно никаких жилищ, даже вдали. Эти огромные базальтовые плиты когда-то обрушились в море, которое, кажется, приходит в бешенство, наталкиваясь на эту невозмутимую преграду. Карликовые мимозы, Ощетинившиеся длинными колючками, похожие издали на сероватый пух, покрывают эти плато, насколько хватает взгляда, до самых отдаленных вершин. Иногда, у входа в ложбины, на обломках черных скал видны белые движущиеся точки. Это козьи стада. Пастухи, выходцы из племени исса, невидимы; они сливаются с вулканическими породами.

Пока мы плывем мимо череды спускающихся к берегу оврагов, с их крохотными черными или коричневыми песчаными пляжами, расстояние между нами и таможенным судном сокращается. Нас разделяет не более трех миль. Надо срочно принимать какое-то решение.

Впереди в нескольких милях, подобно гигантской змее, вытянулся мыс Дебелеба. За ним, на западе, находится просторная якорная стоянка с глубинами от семи до восьми метров. Может быть, мы успеем добраться до нее и, будучи невидимыми для таможенного судна, затопим фелюгу и укроемся в горах. Я рискую все потерять, однако честь будет спасена. Позднее я попытаюсь поднять свой груз с небольшой глубины.

Действовать надо быстро, так как при таком сильном ветре таможенное судно настигнет нас минут через двадцать.

На этом побережье, где обитают исса, единственным промыслом местных жителей является заготовка дров. Туземцы собирают древесину на небольших пляжах, у входа в овраги и продают ее матросам фелюг, которые доставляют этот товар в Перим, где дрова ценятся очень высоко. Но эти пустынные и недружелюбные горы являются французской колонией, поэтому французские власти претендуют на уплату пошлины за лес. Согласно действующему положению, иностранные фелюги обязаны причаливать в Джибути, чтобы уплатить пошлину в зависимости от тоннажа и получить разрешение на сбор дров на этих диких берегах. Само собой разумеется, что лишь немногие арабы тратят время и деньги, по своей воле приплывая в Джибути. Они знают, чего стоит береговое наблюдение, и доверяются быстроходности своих зарук. Таким образом, они прямиком направляются к местам погрузки и уплывают обратно, игнорируя распоряжения властей. Арабы умеют издали опознавать паруса различных таможенных судов, и этого им бывает достаточно, чтобы уклониться от неприятной встречи.