Виктор Мануйлов - Жернова. 1918–1953. Обреченность

Но детектив… Я никогда не писал детективов. И даже не помышлял об этом. Но отчего ж не попробовать? Как говорится, не боги горшки обжигают.

Итак, детектив. О чем и о ком – не имею ни малейшего понятия. Но вот чем я не болею, так это страхом перед чистым листом бумаги (в данном случае – перед экраном компьютера). Все, что мною написано, начиналось первым пришедшим на ум предложением, будь то рассказ, повесть или роман. Главное – начать.

И я начал с того, что Некто, возможно, будущий герой повествования, возвращается домой поздним вечером. Мне известна улица, по которой он шагает – Хабаровская; квартира, в которой он живет, находится в такой же девятиэтажке, в какой живу я сам; человек этот немного похож на меня, но значительно моложе, сильнее физически и умнее автора. Наконец, само повествование ведется от первого лица. Так, мне кажется, будет доходчивее.

А дальше… дальше повествование стало раскручиваться в сторону неизбежного конфликта героя с некими темными силами. И все это возникало из ничего и двигалось неизвестно куда. Тем интереснее оно мне представлялось.

Должен покаяться: я не пишу плана будущих произведений, как это делали такие великие писатели, как Тургенев, Бальзак и кто-то там еще. Я не знаю, что будет в следующей главе и чем кончится та, над которой работаю. Зато бросаю писать, достигнув кульминации, – неважно, какой именно, – потому что в каждой главе она своя и не должна повториться. Потом я многое исправлю, когда отчетливо проявятся все линии повествования, без сожаления вычеркивая целые страницы, если они начинали диссонировать с остальным текстом.

Я никогда так быстро не писал, хотя работал всего двумя пальцами. Однажды даже побил свой собственный «рекорд», отстучав целых двенадцать страниц. Выше этого я так и не поднялся. Впрочем, не в количестве дело.

Закончив повесть и дав ей название «Измайловский стандарт», я положил ее «под компьютерное сукно», чтобы забылась и не мешала мне работать над романом «Жернова».

Миновал месяц или больше. Я снова перечитал повесть, исправляя мелкие корявости. На сей раз сделал несколько экземпляров и пошел по знакомому кругу: издательства, редакции журналов, альманахов и прочее. Подошло время – звоню. Мне отвечают, что, во-первых, это никакой не детектив; во-вторых, он не подходит им в любом случае. Так вернулись ко мне два или три экземпляра, потому что за остальными я не поехал.

Оставалась «Молодая гвардия», откуда меня вытуривали дважды. Но, как говорится, бог любит троицу.

В редакции «МГ», как мне показалось, сидят совсем другие люди. Наверное, не все, но те, которые занимают должность. И главред – тоже другой.

Все, естественно, повторилось: звоните, никаких гарантий, редакционный портфель и так набит рукописями на несколько лет вперед.

Только значительно позже я понял редакторов журналов и издательств: рукописей присылают действительно много, все не перечитаешь, а среди них разыскивать нечто гениальное – все равно, что найти золотой самородок в ближайшем подмосковном лесу. Зато у каждого журнала имеется устоявшийся контингент авторов, пусть не гениев, зато пишущих на вполне современном уровне и в том духе, которым дышит сам журнал. Завоевать место в этом контингенте не так просто, но и удержаться в нем не менее сложно.

39.

Мне повезло. Возможно, вспомнили, что я приходил сюда дважды, и хотя не попал в идеологическую струю журнала, однако отнюдь не графоман, посему заглянуть в рукопись и посмотреть, что там еще накалякал этот Мануйлов, особого труда не составит.

И кто-то прочитал и что-то сказал в мою пользу. Не исключено, что и не член редколлегии. А дальше пошло вверх со ступеньки на ступеньку: прочитал кто-то из отдела прозы, потом завотделом и, наконец, дошло до Главного. И когда, выдержав положенное время, я позвонил, мне предложили приехать, чтобы предстать пред его грозные очи..

И я приехал.

Рассказывать об этой аудиенции потребуется несколько страниц. Они и в моем дневнике заняли немало места. Но дело не только в этом. Я и без того растянул самохвальство, что для этой формы повествования явный перебор. Но есть и другая сторона этой проблемы: я пишу о себе и поневоле беру на себя роль судьи, что, как минимум, выходит за рамки общепринятой этики. Тем более что в самом начале обещал рассказать всего-навсего о том, как я стал писателем. Поэтому – ничего лишнего! Но, быть может, когда-нибудь, в полном собрании моих сочинений будут представлены и дневники. Так что, следите: авось повезет.

Главный похвалил меня за повесть, сказав, что в отличие от пропаганды мордобоев в большинстве детективах, я сделал упор на «новые технологии», что у меня есть еще «творческий резерв», но это не значит, что журнал берет все подряд.

Дорогой мой читатель, не исключено, что и у тебя в жизни были такие моменты, которые запоминаются на всю жизни с самыми мельчайшими подробностями. Одна реклама, что в следующем году в журнале будут напечатаны произведения таких-то писателей, – и среди них значится моя фамилия! – вызвала во мне такое чувство, которое описать несколькими словами я не способен. И это при том, что уже кое-где печатался.

За «Измайловский стандарт» я впервые получил солидный гонорар – шесть тысяч рублей, а если на доллары, так целую тыщу. А еще письмо с Кубани от давнего подписчика на «МГ». Правда, не мне лично. Из этого письма, пересказанного мне на память, запомнилась лишь одна фраза: «И где вы откопали этого Мануйлова? Передайте ему привет!»

Привет тебе, мой первый почитатель! Надеюсь, что ты жив-здоров и заглядываешь в «ЛитРес. ru». Потому что «живую книгу», пахнущую краской, шелестящую страницами, мне, судя по всему, не дождаться.

40.

В поисках новых открытий историков, я бродил по книжному развалу в «Олимпийском» и наткнулся на книгу В.В.Кожинова «Россия. Век XX-й. (1901–1939)». И, разумеется, купил.

Я читал эту книгу, делая свои заметки на ее полях, вынося на форзац (чистые листы в начале книги и в конце) особо важные для моего романа рассуждения по тем или иным проблемам. А в самом конце наткнулся на сообщение, что «Издание книг Вадима Кожинова «Россия. Век ХХ-й» осуществляется при содействии Фонда «Регионы России». И номер телефона этого Фонда.

И в голову мою пришло обратиться в этот Фонд: а вдруг и меня этот Фонд возьмет под свое крыло.

Набравшись духа, звоню: так, мол, и так, вы печатаете Кожинова-историка, а я пишу о том же самом роман-эпопею. Не могли бы вы помочь и мне, как помогаете другим, издать мои книги?

Заспанный голос ответил, что таких желающих слишком много, а Фонд не резиновый. Вот если бы за вас похлопотал сам Вадим Валерианович, тогда другое дело.