Эдвард Резерфорд - Королевский лес. Роман об Англии [litres]

Эффект был разительным. Судно задрожало, заскрипело и прыгнуло вперед. Другого выхода не было. Шторм надвигался слишком быстро, чтобы сделать что-то еще, кроме попытки уйти как можно быстрее и дальше до того, как он ударит всерьез. Нос поднимался и нырял, а Сигалл обозревал северное побережье. Его, понятно, отнесет на запад, но далеко ли? Швыряемый взад и вперед, моряк старался сохранить курс и вел судно к середине Солента.

А затем налетел шторм. Он обрушился с ревом и ливневым дождем, сопровождаемый всепоглощающей тьмой, как будто отрицал существование всего, кроме себя одного, для тех, кого отправил в свою утробу. Остров исчез; материк исчез; тучи исчезли; пропало все, кроме водяной пыли, метущих стен дождя и водяных валов, которые вскоре достигли такой высоты, что возвышались над судном, которое столь глубоко погружалось в подошву волн, что выглядело чудом, когда оно выныривало вновь. Команда изо всех сил старалась держать нос по ветру, а Сигалл ослабил усилие на румпеле. Ничего не оставалось делать, как только лететь вперед ветра на малом парусе и с надеждой, что тот быстро доставит их на границу этого водного хаоса.

Мальчики, вцепившиеся в поручень, сидели на палубе прямо перед ним. Сигал подумал, не затошнит ли их и не лучше ли отправить обоих под палубу. А потом стал размышлять, что делать с Джонатаном, который знает его тайну, и понял: лучше случая не представится. Один толчок ногой, когда никто не видит, – и тот мигом отправится за борт. Шансы спасти его при таком море? Минимальные.

Он не видел берега, но рассудил, что если ветер должен сносить их почти точнехонько на запад, то они вылетят либо к Кихейвену, либо к длинной песочно-галечной косе, которая пересекает вход в Солент. Так или иначе, они попадут на берег, где спокойно пришвартуются. Слава Богу, что нету скал!

Он не знал, сколько времени прошло после этого. Казалось, что вечность. Он был слишком занят румпелем, чтобы думать о чем-то, помимо того, что до отмели, безусловно, осталось недалеко. И наконец Сигалл пришел к выводу, что они и впрямь близко, когда разрыв в тучах вдруг ненадолго унял слепящий дождь. Поверх хлещущих брызг, под завывания ветра стало видно сперва на четверть мили, потом на полмили вперед, затем еще дальше, словно смотришь в огромный серый туннель. И вот, когда суденышко взлетело на гребень волны, перед Сигаллом предстало зрелище, от которого перехватило дыхание.

Сквозь редеющую дождевую завесу, подобно призраку, появилось огромное трехмачтовое судно длиной сто шестьдесят футов. Сигалл сразу понял, что это такое, поскольку в этих водах мог находиться только один такой корабль. Это была большая галера, или галеас, из Венеции, входившая в Солент по пути в Саутгемптон. Мало отличаясь от больших кораблей античных времен, они имели три латинских паруса, но могли маневрировать почти в любых водах, будучи оснащены тремя банками мощных весел. Как в римские времена, они имели сто семьдесят гребцов, иногда галерных рабов. И хотя трюм был небольшим, перевозили в нем очень ценный груз: корицу, имбирь, мускат, гвоздику и прочие восточные специи; дорогие благовония вроде ладана; лекарства для аптекарей, шелка и атлас, ковры и гобелены, мебель и венецианское стекло. Это были плавучие сокровищницы.

Но в шок Сигалла поверг не только вид призрачного галеаса. Дело было в его местонахождении. Венецианское судно, оказавшееся прямо перед ними, находилось в узком канале, который выводил из Солента. Сигалл испустил вопль отчаяния. Как можно быть таким глупцом? Разъяренный порывами ветра, моряк позабыл о важном факторе – отливе.

Тот начался. Они направлялись не к безопасной песчаной косе. Ветер гнал их аккурат по течению, которое в считаные минуты неизбежно вынесет судно через выход из Солента в бушующее открытое море.

– За весла! – крикнул он. – Левый борт! – Сам же бросился на румпель.

Судно неистово закружило.

И Сигалл лишь успел заметить, как оба мальчика, застигнутые врасплох, покатились с палубы к борту.

К вечеру многие лимингтонцы втайне оставили надежду.

Не то чтобы это был вечер: двери и ставни уже несколько часов как закрыли от воющего ветра и хлещущего дождя; единственной переменой было то, что всеохватная темень шторма делалась непрогляднее, пока не исчезла возможность увидеть хоть что-нибудь. Лишь Тоттон с его песочными часами мог назвать точное время и знать по мере падения песчинок, что с момента исчезновения сына прошло восемь часов.

Сначала, когда прибыло саутгемптонское судно, царило ликование. В гостинице «Ангел», где собралось большинство спорщиков, некоторые начали собирать дань. Но вскоре возникли вопросы. Удался ли переход второму судну? Да. Оно вышло из Ярмута первым. И куда двинулось? Прямо вперед.

– Значит, их унесло на запад, – заключил Баррард. – Им придется идти в обход. Какое-то время мы их не увидим.

Но за его бодростью кое-кто уловил тревогу, а некоторые заметили, что он не собирает свой выигрыш. Вскоре после этого Тоттон отправился на причал, и Баррард, немного выждав, пошел за ним. После этого разговоры в «Ангеле» поутихли, шуток поубавилось.

На причале, за колышущимися водорослями, не удалось разглядеть ничего. Навестив семью Сигалла, Тоттон настоял на том, чтобы пойти по тропе через болота к устью реки, куда вместе с ним пошел и Баррард. Там Тоттон беспомощно в течение получаса всматривался в дождь и свирепое море, пока Баррард не сказал ему мягко:

– Идемте, Генри, здесь нам нечего делать, – и не отвел домой.

После этого Баррард навел собственные справки и вечером вернулся составить другу компанию.

– Я вам должен, – сказал Тоттон с отсутствующим видом.

– Ну и ладно, должны, Генри, – жизнерадостно согласился Баррард, понимая критическую ситуацию, в которой находился друг. – Уладим все завтра.

– Я должен идти на поиски, – через несколько секунд вдруг заявил Тоттон.

– Умоляю вас, Генри! – Баррард положил руку ему на плечо. – Лучшее, что вы можете сделать, – это ждать здесь. Там ничего не разглядеть. Но когда ваш сын придет мокрый до нитки после того, как одолеет полпобережья, то для него будет лучше всего застать вас дома. Я уже отрядил четверых человек проверить вероятные места. – Он временно скрыл от Тоттона тот факт, что двое успели вернуться из Кихейвена и доложить, что не видели судна Сигалла. – Идемте попросим у этой вашей милой служаночки подать нам пирог и кувшин красного вина, – так описал он бедную девушку, чем удивил бы большинство людей. – Я умираю с голоду.

Заставив таким образом Тоттона хоть что-нибудь съесть, Баррард остался сидеть с другом в пустой гостиной и говорил мало, а Тоттон, как в трансе, смотрел перед собой.