Галым Сейтназаров - Сквозь бурю

— Ну и пойдешь, кто тебя не пускает? Хоть сейчас иди, но куда ты сунешься в такую погоду! Разве ты не понимаешь этого? До чего же ты беспокойный человек, Айдос! Сколько раз бывало, что в шторм по нескольку дней ты сиживал дома, работы и тут хватало, а теперь будто злая муха тебя укусила…

— Укусила! — с трудом сдерживая раздражение, отозвался Айдос. — Говорю же тебе: на берегах Волги дети погибают от голода. Разве этого мало, чтобы спешить им на помощь? И мне хочется сегодня, а не завтра или неизвестно когда выйти в море.

— Да успокойся ты, старик, знаешь ведь, что дня через два затихнет ветер и все станет на место. Сколько раз уж так бывало…

— Ладно, ладно, — проворчал он, — ты пока приготовь мне все, что нужно, в дорогу, чтобы я не задерживался, когда можно будет выйти в море.

Нурбике не стала спорить. Разве он когда-нибудь задерживался по ее вине?

— Хорошо, приготовлю, — тихо ответила она.

Нурбике всегда понимала состояние мужа с полуслова. И сейчас чувствовала, чтО именно лучше всего делать. Не спеша она встала и занялась приготовлением всего необходимого в дорогу. Уложила бешмет, тулуп, снасти, напекла лепешек, насыпала в мешочек немного муки из того ничтожного запаса, который оставался еще в доме.

— Не надо класть муку, старуха, — проговорил Айдос. — Сама-то с чем останешься? Да и Нагым приедет…

— Обойдемся как-нибудь, — ответила Нурбике. — Много ли мне нужно? А для мальчика я оставила. Тебе ведь работать нужно. Заправишь похлебку мукой, все сытнее будет, силы больше…

Прошло еще два дня. Ночью Айдос проснулся от непривычного ощущения тишины. Он прислушался: в самом деле нет уже гулкого шума прибоя, все эти дни и ночи доносившегося с моря. Значит, кончился шторм. Айдос уже не мог больше заснуть. Еле дождавшись рассвета, он бесшумно оделся, выскользнул из двери на улицу и пошел к морю.

Оно лежало перед ним безбрежное, тихое, спокойное. Легкий ветерок чуть-чуть рябил воду, шевелил росший невдалеке камыш, покачивал его бархатные головки, — они склонялись и снова выпрямлялись, будто приветствуя ранний луч солнца.

Белокрылые чайки кружились над водой у берега и над краем рыбачьего поселка. Летом, бывало, они уносились далеко в море, высматривая и ловко выхватывая рыбу из воды. Теперь чайки охотились на мальков, которые сновали над песчаным дном почти у самого берега.

Айдос задумчиво улыбнулся.

«Говорят, сокол в старости и на мышей охотится, — подумал он. — Ну да ладно, мы не соколы, нам и в старости вкусной рыбки хочется. Сегодня я уже могу по-настоящему отправиться рыбачить. До чего же надоело сидеть сложа руки!»

Он торопливо направился домой.

— Ну, старая, пора заканчивать сборы. Сегодня же отправляюсь в дальнюю дорогу. Тащи в лодку все, что полагается.

— А я уже все приготовила. Как перенесем в лодку, так ты и собрался, — ответила Нурбике.

Айдос сплюнул сквозь зубы. Забыв, что недавно дал слово жене не употреблять больше насбай [10] НасбАй — жевательный табак, смешанный с золой. , он по привычке, ища табакерку, потянулся к поясу. Но, вспомнив, что табакерки там уже нет, Айдос махнул рукой, потом поднял голову и, улыбаясь, поглядел на жену.

Старость еще не одолела Нурбике. Она не горбилась, ходила и держалась прямо. Лицо ее, хотя и покрытое сетью мелких морщин около глаз и на лбу, хранило следы былой красоты. Оно казалось удлиненным благодаря тяжелым серьгам — арабекам. Прямой красивый нос и широко расставленные глаза придавали ее лицу черты тонкости и благородства.

Айдос смотрел на нее, и все в жене было для него бесконечно родным и милым.

Уложив необходимые вещи в лодку, Нурбике выпрямилась и посмотрела на мужа. Взгляд его показался ей странным.

— Что с тобой, Айдос? О чем ты задумался?

— А что? Ничего особенного. — Старик как-то встрепенулся. — Я почему-то вспомнил наши молодые годы, вспомнил, какой ты тогда была. А ну посмотри на меня веселее! Мне кажется, что ты и сейчас все такая же…

Нурбике насторожилась. Что с ним? Раньше Айдос никогда не шутил так, отправляясь в дальний путь. Впрочем, от него всегда услышишь что-нибудь неожиданное. Не такой он, как все.

В ауле принято, чтобы муж не советовался с женой по своим делам, а жена не вмешивалась в дела мужа. Она не должна снаряжать его в дорогу, если он собрался уезжать, не должна спрашивать, куда и зачем он едет. Но Айдос не всегда придерживался старых обычаев. Он рассказывал Нурбике о своих намерениях, охотно принимал ее советы перед тем, как идти в море. Не сам он, а именно жена готовила все, что нужно ему в дорогу и для лова рыбы. А старый друг рыбак Тагай, лукаво улыбаясь, говорил, что Айдосу везет на рыбном промысле потому, что, отправляясь в дальний путь, он всегда молча и серьезно выслушивает напутствия своей старухи.

В ауле звали Айдоса «человеком с русским характером». Впрочем, так звали не одного Айдоса, а тех мужчин в ауле, которые не всегда и не во всем придерживались обрядов и обычаев, установленных мусульманским духовенством. Слуги аллаха считали их маловерами и не любили таких людей: они подрывали веру в бога и владел ими дух непокорства и непослушания.

Печально смотрела Нурбике на чуть сгорбленную фигуру своего мужа. «Постарел, совсем постарел мой Айдос, будто сразу осел после смерти Генджибая», — думала она. От этих мыслей больно сжалось сердце, но она взяла себя в руки, с трудом сдержала слезы, чтобы не огорчать мужа.

А он в это время возился на корме и ничего не замечал.

— Надолго ты едешь? — спросила Нурбике.

— Сам не знаю; может, за неделю обернусь, а может, и за две. Как лов пойдет.

Айдос перешел на середину лодки, взялся за весла и бодро крикнул:

— Нурбике, оттолкни меня от берега!

Несмотря на преклонные годы, Нурбике была еще крепка. Она сильно оттолкнула лодку, и та скользнула по воде, пробежав метров десять.

Айдос взмахнул веслами.

— Ну, старая, счастливо оставаться!

— Да хранит тебя аллах!

Он начал равномерно грести, лодка плавно заскользила вдаль. Нурбике подняла руку, прощаясь с мужем, крикнула:

— Счастливого пути, старик!

Слезы градом катились по ее щекам, но Айдос уже не видел заплаканного лица жены.

Хорошо на рассвете в море. Свежо и тихо, легкий плеск воды под веслами радует и веселит сердце. Айдос взял направление на Ержан-атау. Это был маленький островок, далеко от поселка. Давненько не бывал здесь Айдос, да и вообще мало кто ходил сюда на промысел. Казалось, будто в ауле даже забыли о нем. Для компании ловцов здесь маловато рыбы, а в одиночку тут бывать скучно молодым рыбакам. Но друг Тагай любил этот островок, его тишину и спокойствие. Выбирай любое местечко для ловли — никому не помешаешь; задумал охотиться, опять же — стреляй без опаски, никого не заденешь и самому выстрела не надо опасаться. «Тагай всегда любил такие места, где мало людей и рыбы хватает, — улыбаясь, думал Айдос, — наверно, мой милый хитрец и сейчас тут удачно промышляет».