Галым Сейтназаров - Сквозь бурю

Между тем лодка быстро неслась вперед по синей глади моря. Айдос греб легко, радостно ощущая силу в руках, глубоко вдыхая свежий морской воздух. И мысли текли тоже легкие, необременительные. «Если все время двигаться таким ходом, то полуденный намаз можно читать уже на острове… А что, собственно, дали мне мои молитвы? Почти шестьдесят лет взываю я к аллаху, и что толку? Ничего не принесли мне эти молитвы. Сколько ни твори намаз, если сам не полезешь в воду, аллах ни одной рыбки не даст… Конечно, многие скажут: нельзя так, Айдос. Сам знаю, что нельзя на людях, но если на острове нет никого, кроме Тагая, можно и не читать полуденный намаз…»

Он подтянул весла в уключинах и положил их по краям лодки. Отдыхая, распрямил плечи. Лодка продолжала двигаться вперед по инерции. «Хорошо, если бы сейчас подул попутный ветерок, тогда бы можно поднять парус», — спокойно думал Айдос.

После полудня он подходил уже к Ержан-атау. Оглядевшись, заметил дым, поднимавшийся к небу откуда-то из глубины кустарника. «Так и есть, — обрадовался Айдос, — это наверняка Тагай разложил костер».

Когда лодка причалила к берегу, из камышовых зарослей появилась длинная тощая фигура Тагая. Он сильно оброс, еще больше осунулся. Очень обрадовался Тагай, увидя друга.

— Здравствуй, Айдос! Каким ветром занесло тебя сюда?

— Здорово, здорово, мой друг! — крикнул Айдос. — Что ты один тут делаешь? Возвращайся скорей домой, твоя Бекзаде соскучилась! Никак, бедная, не дождется мужа, того и гляди, заболеет с тоски.

Айдос вытащил лодку на берег.

— Ничего, подождет жена! — рассмеялся Тагай. — А если заболеет, рыбьим жиром вылечу… Рассказывай, друг, как дела, что нового в ауле? Я утром жирного сазана поймал, уху варю. Как хорошо, что ты вовремя приехал, сейчас уха будет готова.

Они уселись около шалаша. Приятно пахло свежей рыбой, вкусной шурпой [11] ШурпА — суп, бульон. .

— Спасибо тебе, дорогой мой хитрец, — растроганно сказал Айдос и проглотил набежавшую слюну. — А у меня есть немного муки, засыпем ее в шурпу.

— Мука очень кстати, давай неси ее сюда, покушаем и обо всем потолкуем.

Вскоре уха поспела. Вкусная получилась шурпа. Друзья сытно поели, выпили по нескольку кисаек — чашек бульона. Они радовались неожиданной встрече, весело смеялись над забавными происшествиями, о которых рассказывал Айдос. Отличное у них было настроение, им казалось, что вместе с ними веселятся, приветливо качаясь, камыши, а золотая дорожка на море играет яркими лучами солнца.

За едой и дружеской беседой не заметили, как пробежало время и осеннее солнце стало клониться к закату.

— Интересную вещь хотел я тебе рассказать… — начал было Тагай, но вдруг спохватился: — Эх и голова у нас, ведь мы пропустили полуденный намаз! Забыл… Ну, а ты куда глядел? Ведь уже подходит время вечерней молитвы.

— Зря тревожишься, — спокойно отозвался Айдос, — не вижу я здесь большого греха да и пользы тоже от наших намазов. Отдохнем от них денек. Нас здесь никто не видит, людей кругом нету. И аллах нас простит. Ведь мы никому зла не чиним. Не так ли, мой друг?

Тагай вздохнул:

— Не зря говорят люди, что у тебя русский характер. Но в чем-то ты прав. В самом деле нас здесь никто не видит, а молитва никуда не убежит, можем и завтра помолиться, а сегодня отдохнем и от трудов и от молитв. Но раньше все-таки давай сети расставим.

Они пошли на берег. Тщательно приладили сети, закинули удочки.

Темнота как-то очень быстро и сразу окутала землю. Наступила ночь, ясная, тихая. Низко, будто над самой головой, светили крупные яркие звезды, и от этого казалось, что до неба рукой подать.

Потом друзья принесли две охапки камыша, устроили постель, зажгли у входа в шалаш маленький костер, легли спать, укрывшись теплыми бешметами.

Но сон не шел к ним. Повертевшись с боку на бок, Тагай сказал:

— Что-то не спится. С чего бы это? Кажется, и поработал хорошо и лег не на голодный желудок…

— Мне тоже почему-то не спится, — ответил Айдос.

— Тогда, может, посидим у костра, поговорим?

— Ладно, давай посидим.

Тагай достал табакерку, захватил пальцами большую щепотку насбая, сунул его в рот и протянул табакерку другу. Айдос узнал табакерку, которую когда-то подарил Тагаю, и отвел его руку.

— Ты что, бросил? — спросил Тагай.

— Да, бросил, дал слово Нурбике, а ишан…

— «Ишан, ишан»… — досадливо прервал его Тагай. — Надоели мне эти святоши, да простит меня аллах, да хранит он моего единственного сына от всего того, что пришлось пережить мне на нелегком моем веку.

Он произнес слова «единственного сына» и смутился, увидев, как помрачнел Айдос. «Ах, зачем я вспомнил о своем сыне, ведь друг лишился своего единственного сына, голодная смерть отняла его. Не подумал я раньше и задел больное место». Он виновато взглянул на Айдоса.

Но тот сделал вид, будто не слышал этих слов. Он прикрыл глаза и молчал. «Может быть, задремал?» — подумал Тагай. Но в это время Айдос сказал:

— Ты даже не спросил меня, куда я путь держу.

Тагай удивился:

— А чего спрашивать? Ты пригнал лодку сюда, значит, на Ержен-атау и путь держал. Зная, что я тут, ты, наверно, решил, что хорошо бы нам вместе порыбачить.

— Нет, Тагай, не сюда я собрался, а в Муйнак.

Тагай еще более удивился:

— В Муйнак? Что случилось? Зачем? А я-то думал, что ты, как и раньше бывало, приехал за рыбкой, мы здесь побудем три-четыре дня, а потом вместе вернемся в аул.

Айдос долго, не мигая, смотрел на огонь костра; видно было, он напряженно думал о чем-то.

— Нет, Тагай, — наконец промолвил он. — У меня очень большое дело, из-за него я и пустился в дальнюю дорогу. Понимаешь, очень большое и важное дело…

— Тогда счастливой тебе дороги и удачи.

— Да сбудутся твои слова, мой друг.

Оба помолчали, потом Тагай заговорил снова:

— Я сейчас вспомнил, ты когда-то рассказывал, что у тебя есть родственник в Муйнаке. Может быть, ты к нему собрался?

Айдос покачал головой.

— Нет, Тагай, мое дело гораздо нужнее и труднее.

— Но если ты сам заговорил о нем, то, может быть, и объяснишь мне, в чем дело?

— А вот послушай теперь самые главные новости.

— Почему же ты с них не начал?

— Потому что я все время над ними думаю… Ну, слушай. За то время, что ты здесь на острове рыбачишь, в нашем ауле произошли большие события. Приехали из Муйнака комсомольцы-агитаторы, и среди них один русский, который хорошо говорит по-нашему. Они побывали в каждом доме рыбака и бедного дехканина, расспрашивали о нашей жизни, помогали по хозяйству. Прекрасные это были ребята, душа нараспашку! Русский, по имени Андрей, поселился у меня. Мы с Нурбике полюбили его всем сердцем. Не было дела, за которое не хватались бы его жадные до работы руки; то ли камыш нарезать и на зиму заскирдовать, то ли дверь починить, кошару почистить, овец, кур покормить, на охоту сходить — всюду поспевал парень. Душевный человек…