Галым Сейтназаров - Сквозь бурю

— Ты так расхваливаешь своего гостя, что даже забыл сказать, зачем эти парни приехали в Тербенбес.

— И об этом тебе расскажу. Они приехали, чтобы позвать нас на помощь голодающим, живущим на берегах реки Волги. Там приключилось большое несчастье — жестокая засуха, и гибнут многие, многие тысячи людей, особенно дети. Комсомольцы созвали собрание рыбаков и дехкан, просили их выйти в море на лов рыбы и передать ее голодающим. Мой гость Андрей читал нам письмо от самого Ленина, главы Советского правительства… Тагай, как услышал я о голодающих детях, у меня сердце сжалось. Мне показалось, что я снова вижу своего маленького Генджибая, который умер от голода. Ты помнишь Генджибая, мой друг?

— Конечно, помню, — грустно ответил Тагай.

— А помнишь, как долго болела Нурбике после его смерти?

— Хорошо помню. Но, слава аллаху, миновало это лихолетье, вы с Нурбике оправились от горя, и аллах послал вам в утешение такого славного парнишку, как Нагым.

— Да, благодарение аллаху, Нагым — наше утешение. Он быстро растет, стал почти как молодой джигит и норовит помогать нам в любом деле. На старости лет мы счастливы, что у нас такой внук…

— Так чем же кончилось собрание, о котором ты начал рассказ? — спросил Тагай.

— Как и раньше бывало, одни промолчали, раздумывали. У нас, как ты знаешь, немало таких, что боятся ишана. Но нашлись и смелые люди, отозвались на доброе дело. Дней десять назад они выехали на лов рыбы и доставят ее в Муйнак.

— Почему же ты не поехал с ними?

— Понимаешь, я заболел лихорадкой и провалялся целую неделю. Потом шторм задержал на несколько дней. Вот почему я выехал лишь теперь. Наловлю рыбы и доставлю ее в Муйнак.

Тагай задумчиво поглядел на друга.

— Один выйдешь в море до Муйнака? А где Нагым, почему он не поехал с тобой?

— Нет его в Тербенбесе. Он гостит у дяди Оринбая в Акбетке.

— Боюсь, трудно будет тебе одному.

— Ничего, справлюсь, — бодро ответил Айдос, — мне бы только наловить побольше, а уж сил я не пожалею.

Когда Айдос закончил свой рассказ, Тагай проговорил:

— И я хочу принять участие в хорошем деле. Знаешь, твоя лодка совсем старая да и меньше моей. Возьми мою, у меня побольше. И рыбу, что мы завтра вместе наловим, тоже возьми. Пусть это будет моей помощью голодающим…

На рассвете Айдос с Тагаем вытащили сети на берег и вытряхнули из них множество сазанов. На крючки попались еще два больших сома. Аккуратно уложив рыбу в лодку, друзья вытерли пот с лица и сели отдохнуть.

— Зря ты бросил насбай, — устало проговорил Тагай, вытаскивая табакерку, — угощайся. Полезен для хорошего настроения.

— Не полезен, а вреден. У меня и без табака хорошее настроение! — засмеялся Айдос. — Видишь, какой богатый улов… А помнишь, Тагай, несколько лет назад пришел человек от хивинского хана и приказал всем аулом выйти в море рыбачить. А что получилось? Мы поймали тогда лишь несколько сазанов. Остальное — жерехи и всякая мелочь. А сегодня? Какова рыба? Гляди, в лодке полно сазанов. Жирные! А икра в них какая! Рад я сегодня, Тагай, очень рад…

— И я радуюсь удаче, Айдос! Жалею, что не могу поехать с тобой, помочь тебе. Дома ведь ничего не знают. Завтра-послезавтра ждут моего возвращения. Не вернусь вовремя — жена и дети напугаются. Бекзаде подумает, не случилось ли чего-нибудь со мной в море.

— Ты даешь и свою лодку, Тагай, и улов. Это ли не помощь!..

— Да, конечно, но хотелось бы…

— Ну, друг, пора собираться. — Айдос направился к лодке, но, пройдя несколько шагов, обернулся и долгим взглядом посмотрел на Тагая.

— Ты что-то хочешь сказать? — спросил тот.

— Да… — нерешительно ответил Айдос. — Хочу просить тебя… Мало ли что может случиться. Дорога дальняя, в море всякое бывает. И старость, как черт, сидит на шее, и силы не те… — Айдос помолчал, глядя на песок. Потом поднял голову и заговорил снова: — Хочу просить тебя: в четверг сходи на могилу Генджибая и прочитай над ним молитву за меня. Скажешь, что я отправился в дальний путь, повез голодающим детям рыбу… Понимаешь, уже сколько лет прошло с тех пор, а я никак не могу избавиться от чувства вины перед своим маленьким сыном… Не уберег его. Пусть он простит меня… — На глаза Айдоса навернулись слезы. Он отвернулся, пытаясь их скрыть.

Тагай понял состояние друга и на мгновение отвернулся.

Помолчав, Айдос продолжал:

— Надеюсь, в дороге ничего не случится, и я благополучно доберусь со своим грузом до Муйнака. Хорошо бы увидеть там Ленина, защитника всех бедных!

— Повтори, Айдос, как имя этого человека?

— Ле-нин, запомни хорошенько.

Тагай несколько раз повторил.

— Вот и хорошо, — сказал Айдос, — теперь и ты знаешь, кто хочет навсегда избавить нас от ишанов и баев.

— Да, знаю, — отозвался Тагай. — Радуюсь, что ты едешь на помощь детям; если не свой брат бедняк, то кто же протянет им руку помощи… От таких, как Жалий, ждать нечего!

— Ненавижу этого святошу! — с гневом проговорил Айдос. — Помнишь, как «помог» мне его отец в голодный год? Он пришел ко мне и сказал, что ему приснился вещий сон: будто явились к нему святые духи и велели принести в жертву аллаха мою единственную корову, и тогда весь аул избавится от голода. Как ни горестно было, а пришлось зарезать кормилицу семьи. Но, несмотря на принесенную жертву, аллах не помог людям. Голод продолжал губить и старых и малых. У Нурбике пропало молоко. Нечем было поддержать ее и ребенка. Весной он скончался, а ишан продолжал богатеть и жиреть, почти все мясо коровы забрал себе… Могу ли я без горечи и гнева вспомнить об этом?

— Все это я помню, — печально сказал Тагай. — Если доведется тебе увидеть Ленина, расскажи ему о страданиях своих и моих, всех бедняков нашего аула.

— Расскажу, Тагай, непременно расскажу. Ну… до встречи.

— Счастливого пути! Да помогут тебе молитвы твоей Нурбике. Вот у кого чистое, преданное сердце и мысли. Счастливец ты, Айдос, что у тебя такая жена.

Они обнялись. Тагай смотрел на друга, улыбаясь, и не скрывал набежавших слез.

Проводив мужа в дальний путь, Нурбике еще долго стояла на берегу, печально глядя в синеющую даль моря. Глаза ее уже не могли различить одинокую точку — лодку Айдоса — на горизонте.

«Надолго уехал старик, чует мое сердце, надолго, — думала она. — Нехорошо, что один уехал… Мало ли что в море может случиться… А он уже немолодой, не те силы. Аллах милосердный, спаси нас от бури на море и от всякой злой напасти… Пошли старику моему легкую дорогу и силы для доброго дела… — Она тяжело вздохнула: — Пойду. Дома забот полно, хватит до самого вечера. А за работой время быстрее летит».