Юрий Трусов - Золотые эполеты

— Почему же ненадолго?

— Полюбил я этот город. Еще думаю, что война у нас с Турцией будет. Хоть не великая это сила — османы, да на нас из-за них полезут и Англия, и Франция, да и Австрия к ним присоседится. Большая беда грянет, Виктор Петрович. Начеку надобно быть.

— Да ты, Василий Макарович, не прост — дипломат настоящий. И откуда ты столь осведомлен? Из газет, наверное.

— Что вы, Виктор Петрович, помилуйте, как можно из газет. Я ж не дурень последний. Разве я не знаю, что газеты иногда врут. Будь то наш «Одесский листок» или даже там английский «Таймс». Я их-то и в руки никогда не беру.

— Почему же ты так думаешь? И откуда ты взял, что англичане и французы на нас вместе с турками войной хотят идти?

— У меня на сей счет известия самые наивернейшие. Они от людей умнейших, которые по миру ездят, многое знают. Слухом земля полнится, поверьте. Время-то тревожное…

— Что же это за умнейшие у тебя люди? Разрешите поинтересоваться? — насмешливо покосился на исправника Скаржинский.

— Извольте-с, — Василий Макарович погладил вислые усы, приложил к ним раструбом свою медвежью ладонь и сказал: — Капитаны-с. Настоящие, из иностранцев… Я с ними некоторыми уже много лет дружбу вожу. У меня по полицейской части — надзор за портом. Вся Практическая гавань. По моей службе без этого никак нельзя-с. Я к ним на корабли в каюты по должности захожу. С ними пью-с. Если они английские, то джин-с, а ежели греческие или итальянские, или французские — то вина разные. А иногда они ко-мне, значит, сюда на квартиру заходят, тогда, конечно, мы водку нашу употребляем. Капитанам тоже по морям таскаться несладко. Им тоже душу отвести с кем-нибудь в разговорах потребность имеется, так вот, они мне кое-что и рассказывают. Недавно мне один с английского фрегата «Антилопа» Смит после четвертой стопки посмотрел на меня жалостливо и сказал: «Плохие у вас дела Билл, очень паршивые». Он мое имя Василий на английский манер завсегда на Билла переиначивает. Ну, я его и спрашиваю: «А почему у нас, Смит, такие дела паршивые?»

— Потому что в Дарданеллах, у самого входа в Черное море, большой великобританский флот прячется. А командует им наш главный адмирал Дондас. Флот состоит из громадных пароходов и вооружен пушками дальнобойными, бомбическими [13] 1 Бомбические пушки, самые крупные по тем временам, гладкоствольные орудия, стрелявшие на дальность до двух километров. И не только ядрами, но и разрывными снарядами — бомбами. . Плохо от них будет всем вашим городам черноморским: и Одессе, и Севастополю.

— А не ошибается ли твой Смит? Может, ему с пьяных глаз померещилось.

— Я тоже сначала не поверил, хотя Смит мне никогда ранее не врал. Я потом спросил и капитана с французского парохода. Тот тоже сие подтвердил. Он сказал, что французских кораблей, что стоят на якорях у входа в Черное море, поболее английских. И еще, что появление их очень благоприятно отразилось на понижении цен на продажу рабов и рабынь в Константинополе. Мол, до прихода иностранных военных кораблей черкесские рабы, и особенно черкешенки, рабыни с Кавказа, предназначенные для гаремов и публичных домов Турции, очень было вздорожали. Потому что русские военные корабли перехватывали на море турецкие и греческие суда, которые везли с Кавказа на продажу живой товар. Но с момента появления на Черном море английских и французских кораблей русским судам уже стало не до ловли работорговцев, которые теперь без всякой помехи стали провозить в достаточном количестве людей. И цена на рабынь и рабов в турецких городах сразу снизилась [14] 2 Тарле Е. В. Крымская война. — Л.; М.: Изд-во Академии наук СССР, 1950. — Т. 1. — С. 401. .

— Что ж, это похоже на правду, — сказал Скаржинский. — Я в иностранных газетах на сей предмет тоже читал такие статьи. Выходит, мы снова воевать будем. А чем? Мы ведь совсем не готовы к большой войне. Отстали в вооружении от иностранных держав. Мало пароходов. А людей, что паровыми машинами управлять умеют, и того меньше. А главное — ружей у солдат нарезных нет. Есть старые гладкоствольные, годные только для парадов. Пушек большого калибра тоже нет. А те, кои имеются, как у вас в Одессе, вместо причальных тумб в землю врыты. Батарейные команды существуют только на бумаге, в отчетах. Солдаты и матросы распущены по домам. Голодают, босые, без обмундирования, потому что их провиант и обмундирование разворовало начальство.

— Значит, и вы, Виктор Петрович, об этом воровстве все знаете.

— Как не знать? Ведь это не секрет. Вся наша Российская империя разворовывается. Только вот наш государь Николай Павлович изволил до сей поры этого не замечать.

— Неужели государь император об этом не ведает? — воскликнул Кондрат.

— Уже, как говорят, проснулся. Тридцать лет без малого за время своего царствования спал и не замечал, а разбудили его недавно два скандала. В 1852 году государь император обнаружил, что его самый разлюбезный министр, граф Петр Андреевич Клейнмихель, присвоил огромную сумму денег, ассигнованных на приобретение мебели для большого Зимнего дворца… Это был как бы первый сигнал царю о том, что самое ближайшее его окружение не что иное, как свора оголтелых воров и взяточников. А вторая — своеобразная побудка царского сознания — произошла совсем недавно. Открылось, что директор канцелярии инвалидного фонда господин Полинтковский украл из казны около миллиона двухсот тысяч рублей серебром. Царь был потрясен не столь огромной суммой кражи, а тем, что она совершилась на глазах всего сановного Петербурга. В кутежах Полинтковского участвовали все аристократы, вельможи, лично доверенные императору генерал-адъютанты, шефы жандармов. Под суд угодили самые преданные царю, те, кому он доверял, как самому себе. Например, главный тюремщик империй, комендант Петропавловской крепости барон Мондерштерн. Тут государь император схватился за голову и неожиданно произнес фразу, которая ошеломила всех его придворных:

— Конечно, Рылеев и его сообщники со мной не сделали бы этого [15] 1 Из дневника и записной книжки П. X. Грабе // Рус. архив. — 1889. — № 2. — С. 634. . Ты, Василий Макарович, знаешь, кто Кондратий Федорович Рылеев?

Исправник смущенно потупил глаза.

— Откуда мне знать? Помилуйте. Мне ведомо только, кого по приказу начальства надо хватать и сажать. А все другое не моего ума дело.

— Ладно оправдываться, — махнул рукой Скаржинский. — А знать это надобно каждому. Подпоручик в отставке Кондрат Рылеев был главою и руководителем тайного общества декабристов, которое хотело освободить крестьян от крепостной неволи, свергнуть царя, дать всем свободу и установить в России республиканское правление. Наш государь император подавил их восстание 25 декабря 1825 г. Огромное количество офицеров и солдат сослал в Сибирь на каторгу, а пятерых главных руководителей восстания, в том числе и Рылеева, повесил. Чтобы забыли казненных, приказал их тела тайно зарыть на пустынном острове, в яме с гашеной известью, и так завалить и заровнять яму, чтобы от их могилы и следа не осталось. Имя Рылеева и имена его других товарищей до сих пор под запретом. Только одно упоминание о нем наш государь считал преступлением.